Искушение Фрейи
Шрифт:
Меня накрывает смятением.
Довериться?
Он просит довериться. Этот чужой мужчина, которого я вижу впервые в жизни. Хочет, чтобы я доверила ему себя – доверила больше, чем доверяла кому-либо и когда-либо.
Я поднимаю руку, она кажется мне тяжелой, как камень.
Совсем белая, и впрямь как у утопленницы. Так странно смотрится в загорелой и крепкой мужской ладони.
Его кожа обжигающе-горяча.
Таарнец решительно сжимает мои тонкие пальцы и тянет вверх. Вытягивает меня из воды как пушинку.
Холодные скользкие камни под ногами. Вода тяжелыми потоками стекает с моего тела,
Беспокойно поднимаю глаза. Синий взгляд сплетается с моим намертво. Не опускается ни на дюйм. Я ощущаю свою наготу до боли остро. Холодный ветер вцепляется в мокрое тело. Усиливая дрожь.
Какое странное выражение на дне расширившегося тёмного зрачка.
Мужчина отпускает мою руку. Не отрывая пристального взгляда от моего лица, хватается за полы собственной рубашки. И одним быстрым движением снимает её.
Меня накрывает паника.
Ну вот и все, Фрейя. Приплыли. Доплавались, можно сказать. Уже раздевается. Сейчас швырнет тебя на камни и возьмет то, что причитается ему по праву победителя. Помешать-то некому…
Но вместо того, чтобы бежать, стою и покорно смотрю. Ведь я – не давала слова не смотреть.
А это слишком, невозможно, преступно красиво, чтобы не смотреть.
Немеют ноги, я окончательно перестаю чувствовать собственное тело. Вдруг совсем теряю зрение, и не сразу понимаю, почему.
Просто на меня сверху падает завеса ткани.
Торопливо надевает на меня свою рубашку. Случайные прикосновения к телу чужих пальцев вспыхивают на коже ожогами. Это единственное, что я оказываюсь способной сейчас ощущать.
Тепло.
Тёплая, нагретая чужим телом ткань. Терпкий запах мужской кожи на ней – неотвратимо смертельным ядом, обволакивает и лишает воли. Его рубаха достает мне до середины бёдер. Широкая, я вся в ней утопаю, меня заворачивают в неё, как младенца в пелёнки.
– Вот так… теперь руки сюда… умница!
Разговаривает со мной, как с ребёнком, чуть ворчливым тоном.
Обхватившее со всех сторон тепло оказывается последней каплей, которой не хватало моему измученному, сбитому с толку телу.
Сознание гаснет окончательно, ноги резко подкашиваются, и я молча падаю вперёд – на широкую обнажённую грудь своего спасителя.
Уже зная, что рухнуть на камни он мне не даст.
Сознание упорно не желало возвращаться полностью, я плавала где-то на границе яви и сна, они смешивались, никак не удавалось понять, проснулась я или всё ещё сплю.
Темно. Веки будто налились свинцовой тяжестью, совсем не выходит разлепить ресницы. Как бывает после долгого и тяжелого сна, когда не хочется открывать глаз, не хочется просыпаться.
В конце концов я смиряюсь, перестаю бороться, и словно в тёмные воды озера погружаюсь глубже, на дно, в спасительное и уютное забытье.
Так тепло и хорошо… Мне никогда ещё не было так тепло. Изматывающий холод, пожиравший меня до костей, отступил, испугался. Вернее, его прогнал кто-то сильный.
Я лежу на боку в своей походной палатке, тело узнаёт привычную твёрдость земли через тонкий матрас. Укутана вся в тёплое одеяло, и обнимаюсь с игрушкой, которую подарил брат. Понятия не имею, откуда она тут взялась, но это же сон, во сне сбываются все мечты. Даже которые заставила себя позабыть.
Я так скучала по этой игрушке! Хочется прижать её к себе теснее, потискать, зарыться пальцами в уютный мех… под моими пальцами – шелковистые пряди. Так приятно их трогать, что мне хочется самой мурлыкать. Тереться носом, устраиваться поудобнее, гладить…
– Эй, эй, леди, полегче!.. поосторожней с руками… И вот туда лучше тоже не надо… ч-чёрт… Не то, чтобы я сильно против… но вы ж меня сами прибьёте, когда очнётесь! Твою ж…
Мягкая игрушка почему-то оказывается не совсем мягкой. И какой-то подозрительно большой. Чтобы её обнять, мне требуются обе руки, и ещё ногами тоже обвить для надёжности, потому что игрушка артачится и пытается отодвинуться подальше. Странная игрушка, в общем. Это всё-таки сон! Во сне даже плюшевые барсы бывают с характером.
Но этот – мой. Никуда не пущу.
Никогда не прощу себя, что выкинула тебя однажды! Больше не повторится.
Ты – мой!
Игрушка перестаёт дёргаться, и обречённо вздыхает.
Стальные лапы обвиваются вокруг моего тела, прижимают к себе, прижимают теснее.
Вот теперь совсем хорошо и тепло. Счастливо улыбаюсь. Проспать бы как кошке часиков двадцать, не раскрывая глаз. Как здорово, что я снова нашла своего барсика, и он будет меня греть. Ревниво сжимаю руки у него на шее, обнимаю покрепче. Затихаю и расслабляюсь. Хорошо-о-о…
– Откуда ж ты такая свалилась на мою голову… - бормочет игрушка и зарывается мне носом в волосы. Горячее дыхание щекотно обжигает ухо.
Начинаю засыпать снова, глубоким целебным сном. Мне впервые в жизни засыпается так хорошо. Лапы держат надёжно, одна греет мне спину, другая ягодицы. Игрушка спать не собирается, продолжает бормотать мне в волосы:
– Ну вот и как тут спать прикажете… это ж не девочка, а чистое искушение… у меня так инсульт бахнет от прилива крови! – лапа гладит мою ягодицу и прижимает к себе ещё теснее. – Ничего, подожди немного – я тебя вылечу, и тогда за все свои мучения отыграюсь. Так что выздоравливай давай скорее. Спи, детка. Пока можешь.