Искушение Фрейи
Шрифт:
Пальцы соскальзывают с ключа, и моя рука безвольно падает.
Я вдруг отчётливо понимаю, что больше просто не могу от него закрываться. Этот таарнец окончательно и бесповоротно сорвал броню, которой я пыталась себя защитить так долго. И вот то, нежное и слабое нутро – оно тянется к его силе и теплу, как смертельно голодный и озябший зверь.
И я оставляю дверь незапертой.
Сажусь посреди узкой постели, придвинутой к стене, прямо посередине, закутываюсь в одеяло почти с головой. Эта кровать вообще на двоих не рассчитана, так что
Кладу лоб на колени, обнимаю их руками, начинаю покачиваться.
Слушаю, как постепенно стихают звуки в большом доме. Как домочадцы уходят спать один за другим, я уже всех различаю по шагам. Вдруг накрывает совершенно чёткое, до боли, понимание, что теперь по каждому, каждому из них буду ужасно скучать, если уеду.
Когда уеду, когда!
– поправляю сама себя.
Сглатываю комок в горле. Сильней обнимаю колени.
Ну когда же он?.. Где можно шляться так долго?..
Нервно тру браслет, в темноте мои пальцы обводят очертания выпуклой головы барса, гладят, ищут успокоения и не находят его. Кажется, я и правда знаю, что именно означает эта вещь, которую этот невозможный мужчина надел мне на руку сегодня с таким гордым видом. А я – решусь ответить на его предложение то, чего он ждёт?
Бьюсь лбом об колени.
Праздник невест… он у них назывался когда-то Праздник невест… пр-роклятье! Я сойду с ума, если этот остолоп не явится в ближайшие минуты.
В конце концов, наступает абсолютная, какая-то первозданная тишина. Весь дом уснул, даже безмозглые сверчки прекратили свои бесконечные рулады. Только тихий шелест листьев за окном, где колышутся тёмные ветви деревьев.
Ту-дум.
Моё сердце чуть не останавливается, когда в тишине слышу шаги.
Медленные, неторопливые. Я уже знаю эти шаги так же хорошо, как собственное отражение в зеркале.
Ближе и ближе. Вдоль по коридору. Как можно делать в домах такие бесконечно длинные коридоры?!
Без малейших колебаний останавливаются у моей двери. Я слежу за ней так пристально, словно от этого зависит моя жизнь. Смутные очертания предметов в комнате скрадывает ночь.
И наконец, дверная ручка медленно поворачивается.
Глава 33
К счастью, именно в этот момент луна снова показалась из-за туч, и поэтому в комнате вполне неплохо видно…
Как в приоткрытую дверь проникает пустота. Створка закрывается сама собой.
С диким волнением, со всё более частящим пульсом пялюсь в эту пустоту и жду. И совсем не удивляюсь, когда в ней медленно проявляются очертания массивного мужского тела. Одно присутствие которого почему-то так сильно всё меняет, что мне на миг становится страшно.
Когда это случилось? Когда я успела?
Как будто всё становится ярче. Запахи, звуки, эмоции. И невидимое тепло разливается по комнате. Согревает изнутри. Просто потому, что вот эта улыбка на его лице – она только для
Поплотнее закутываюсь в одеяло.
– Ты почему свою магию невидимости совсем не используешь? – спрашиваю строго. – Ладно, на арене. Но в жизни – почти нет. Была б у меня такая способность, только невидимкой бы и ходила.
Мэл иронично приподнимает бровь и стреляет в меня взглядом, от которого под одеялом становится как-то жарко.
– А зачем мне? Я предпочитаю, чтоб меня хорошо было видно.
Вот же зараза…
Невозмутимо швыряет оба меча, которые, видимо, так и таскал за собой полночи, куда-то в угол. Туда же летят ботинки и кольчуга.
– М-м-м… устал, как собака, - разминает широкие плечи. По счастью, рубашка всё ещё на нём, хоть за это спасибо. У меня и так совсем чуть-чуть до инфаркта во цвете лет. Сердце колотится, как в поединке не колотилось.
А потом Мэл берёт, и бесцеремонно поворачивает ключ в двери. Сухой щелчок металла вызывает у меня дрожь по телу. Хочется спросить, по какому праву мы тут хозяйничаем, как у себя дома… но потом я вспоминаю, что он и есть у себя дома.
Нервно облизываю пересохшие губы.
Подёргав дверную ручку и убедившись, что всё надёжно заперто, Мэл неторопливо, как подкрадывающийся хищник, идёт к моей постели. Я невольно отшатываюсь спиной к стене. Наверное, потому что при этом лицо у него стало… голодное. Когда на миг с него слетела маска улыбчивого балагура, и под ней оказалось что-то такое, тёмное и настоящее, на что всё внутри меня отозвалось очень и очень странной реакцией. Это был страх… пополам с предвкушением. Я уже отчаялась разбираться в причудливой смеси собственных эмоций. Решилась сегодня плыть по течению впервые в жизни – значит, будем плыть.
Мэл тут же останавливается.
– Так. Радость моя. А давай-ка сразу договоримся. Мне каждый раз вот этот вот страх в твоих прекрасных глазках – как ножом по сердцу. Я всё понимаю, и прекрасно помню наш с тобой предыдущий разговор. Но вроде как с тех пор между нами кое-что изменилось, правда? – он вдруг тепло улыбается и кивает на моё запястье. Я спохватываюсь, что всё это время неосознанно потирала браслет. Отдёргиваю руку, прячу под одеяло. Мэл продолжает: - Так что предлагаю договорённость. И надеюсь, она тебя успокоит, и ты перестанешь трястись.
Что он там опять придумал, неугомонный?!
Вот просто по глазам вижу, слишком они у него сейчас хитрые. Я уже научилась различать, когда нужно ждать какого-нибудь подвоха. И это совершенно точно он!!
Мэл поднимает обе руки ладонями вверх, как будто собирается сдаваться.
– Я тебе торжественно клянусь, что сегодня ночью даже пальцем тебя не трону!
Смотрю на него крайне подозрительно. Но Мэл старательно делает честные-пречестные глаза. И чем больше делает, тем сильней растёт моё волнение. Как котик, который невозмутимо умывается рядом с полной крынкой сметаны и изображает, что совсем, вот совсем в ней не заинтересован.