Искусственный офсайд. Босс всегда прав
Шрифт:
С Игорем Черевченко мы тоже много лет дружим, хотя вместе играли мало. Вдвоем с Арифуллиным они производили впечатление на поле. Но Игорь был очень подвержен травмам, одно колено у него просто вдребезги разбито, поэтому и закончил он, фактически не доиграв до 30 лет.
Серьезным, добротным футболистом, не нуждающимся в дополнительных рекомендациях, был Сергей Подпалый, в любой команде с гарантией с ходу попавший бы в основной состав. От нас он уехал в Израиль, хотя, на мой взгляд, мог бы успешно играть в чемпионатах Бельгии или Франции.
С Равилем Сабитовым мы вместе перешли из московского «Динамо» в сухумское, потом в «Локомотив». Суперзащитник, классный, атлетичный, он раскрылся в «Динамо» еще при Бышовце в союзные времена. На сборах в Алахадзе он меня во время упражнений по физподготовке таскал на себе – а это 90 с лишним килограммов.
В московском «Динамо» Сабитов готовился к своему первому сезону в качестве почти бесперспективного для основного
Юра Дроздов запомнился невероятным работягой, без которых тяжело представить любую приличную команду. Игрок, который может – не может, но в каждой игре пластается, верой и правдой служит коллективу. Плохо он не играл никогда. Не все матчи ему удавались на сто процентов, но планочку свою держал на уровне. Забивал он один раз в год, зато какие – то невероятные мячи – то «Спартаку» в финале Кубка России, а однажды на предсезонке кому – то сумасшедший гол метров с 40 в «девятку». Опорный полузащитник – очень полезное амплуа, а Юра был сверхполезным, причем и в средней линии, и в обороне мог сыграть на любой позиции – правого или центрального защитника, правого полузащитника и так далее. Такие игроки нужны, не обязательно звездные, но самодостаточные. С «Локомотивом» он прощался с тяжелым сердцем, впрочем, с легким за редким исключением тех, кто по разным причинам сам захотел перейти в другой клуб (например, Нигматуллин), никто команду и не покидал, почти все приезжают на базу до сих пор. Дроздова из «Локомотива» тоже не выгоняли, и после «Химок» и Казахстана попросили поиграть за «Локомотив–2» во втором дивизионе на хороших условиях, поддержать молодежь, превалирующую в составе второго железнодорожного клуба.
«Рабочей лошадкой» был у нас и Олег Саматов. Очень скромный парень, но с невероятной работоспособностью и интуицией, прекрасно владевший левой ногой. Полезный футболист, если он не играл, нам приходилось тяжеловато. Случались моменты, когда и вратарь уже был бессилен, гол казался неминуемым, но на пути мяча непременно оказывался Саматов. Он обладал чутьем голкипера, на тренировках любил подурачиться в воротах, а в игре прекрасно прочитывал ситуацию и не раз спасал команду от гола. Обычно мы с ним договаривались перед матчем: в такой – то ситуации я иду туда – то, а вы, два защитника страхуете меня там – то или своих подопечных держите, чтобы мне никто не мешал. Всегда приятно играть с умными защитниками, которые мгновенно оценивают ситуацию. Саматов и был таким. В «Локомотиве» вообще игра строилась от обороны, так что в задней линии не было случайных людей, плохих защитников. Пусть не все они обладали выдающимся классом, но свою работу выполняли отменно.
Ведь даже с признанными вроде бы мастерами совместим не всякий вратарь. Например, с братьями Березуцкими в товарищеском матче 2005 года с Германией, закончившемся вничью – 2:2, играть мне было тяжело. Они работают не чисто, много фолят, хотя для защитников существует закон: в радиусе 20 метров от ворот правила нарушать нельзя, как нельзя трогать соперника, когда он получает пас в недодачу спиной к защитнику. В «Локомотиве» игроки обороны очень аккуратно действовали: если один играл на опережение, второй его страховал, все было отшлифовано. А братья из ЦСКА действовали несколько примитивно. Когда же Швайнштайгер забивал нам второй гол, я допустил ошибку, не сообразил, с кем играю. Просто привык, как у нас в «Локомотиве»: если чужой игрок шел с фланга в середину, любой наш защитник никогда не убирал перед ним ноги, не отворачивался даже на замахе – иначе его бы у нас потом оштрафовали. Защитник всегда должен быть лицом к сопернику. И я знал, что в ближний угол соперник никак не попадет, делал шаг влево, перекрывая дальний угол – в локомотивской обороне это было отработано до автоматизма. А здесь получилось так, что шаг – то я сделал, а Березуцкий отвернулся, да еще и подпрыгнул. Потом немец рассказывал журналистам, что увидел, как вратарь дернулся в дальний угол, то есть он успел даже голову поднять, значит, защитник его не прессинговал, а дал свободу в выборе цели, да еще и обзор мне заслонил. Отлаженное взаимодействие вратарь – защитник способно уберечь от многих неприятностей.
Вместе с Димой Горьковым я жил в одном номере на базе сразу после прихода в «Локомотив». Потрясающий, душевный человек, каких мало. В футболе универсал, играл в полузащите и слева, и справа, на поле жесткий, характерный. Ему уже было 28, форма с возрастом изменчива, как весенняя погода: сегодня есть, а назавтра встал с постели – как будто и не было. Ни реакции, ни скорости. И никому не объяснишь, куда все подевалось. Физиология! И я после 30 каждое
Саша Смирнов – у нас в команде считался общепризнанным гением, да и все тренеры – от Малофеева и Долматова до Бескова и Семина были в этом убеждены. Даже в Советском Союзе немного насчитывалось таких игроков. В Сухуми Долматов говорил Смирнову: «Саша, у тебя есть 30 минут, за которые ты должен сделать игру». И он успевал за полчаса сделать результат. Вместе с Кобелевым они потом составляли мозговой центр московского «Динамо». Динамовские ветераны отмечали, что Кобелев был физически сильнее, его в команде называли машиной, но Смирнов выше по футбольному интеллекту. Никто быстрее Кобелева не бегал, дальше не прыгал, но после серии травм и он несколько утратил свои физические кондиции. Хотя в «Зените» пережил новый всплеск своей карьеры. Травмы связок, мениски – наш бич. Женька Харлачев в «Локомотиве» до травмы так носился – задом всех обгонял, а прооперировали – и все, уже не мог разбежаться. На жилах эти ребята еще играли, но поверх головы на жилах не прыгнешь. А хороший игрок минимум 20 из 30 игр как раз и держит этот уровень «выше головы», еще пяток проводит на своей планке, ну и оставшиеся – чуть пониже.
Козырем Харлачева были феноменальная скорость, природная техника. Однажды мы играли в Самаре, он вышел за «Крылья Советов» на 15 минут и «рвал» нас так, что опекавший его игрок моментально устал, как не уставал за предыдущие 75. И Женьку сразу забрали в «Локомотив». Но у нас на него обрушились какие – то нелепые травмы: то споткнется на ровном месте – и мениск, то упадет – мениск, то нескладно ударит по мячу – опять мениск, видно, природа заложила в его организм какой – то изъян. Другие – то играют всю жизнь – и хоть бы что.
Я всегда говорю, что плохих футболистов не бывает, просто некоторые ребята не сумели раскрыться у нас в коллективе в полной мере.
После распада СССР в нашем футболе не замечалось прежней россыпи талантов, отделились Украина, Белоруссия, Грузия, Армения, Азербайджан, мы варились где – то в собственном российском соку, и любой уникум привлекал к себе внимание. В 1993 году у нас появился Олег Гарин – фигура, человек не просто адекватный, не просто золотой, весьма образованный парень, но и очень сильный игрок. Он был старше многих из нас, прошел в «Океане» (Находка) вторую и первую лиги, и мы сразу прониклись к нему. Впервые довелось познакомиться с Гариным на поле, когда «Локомотив» матчем с «Океаном» открывал чемпионат 1992 года в ЛФК ЦСКА. Когда соперники вышли на разминку, мы даже немножко опешили, увидев напротив себя компанию дядек с приличными животиками. А потом опять же, к своему удивлению, за семь минут до конца проигрывали этим дородным мужичкам – 0:1 и в итоге еле – еле вырвали победу – 2:1. Так вот первое впечатление от Гарина – одни трусы по полю бегают. Но как хромой Гарринча обладал специфической техникой, так и Олег играл на своих природных качествах, и, что самое интересное, при чаплиновском росте нередко забивал головой. А когда он уже уходил из «Локомотива», то, прощаясь с Семиным, заявил: «Юрий Палыч, больше меня за сезон у вас никто не забьет». И имел право на такое фанфаронство. Каким надо быть умельцем, чтобы при нашей оборонительной тактике забить за сезон 20 мячей – для «Локомотива» в то время фантастическое достижение! Чем еще он был хорош – забивал не четвертый или пятый мячи, а первый или второй, чтобы команда успокоилась и повела свою игру. Причем забивал стопроцентно: если у него был момент, то непременно реализовывался. Не скажу, что Олег обладал какими – то необычайными физическими данными или мог на 50–метровой дистанции убежать от защитника, но максимально использовал то, чем был наделен природой. Уверен, что и в нынешнем «Локомотиве» он играл бы одну из первых скрипок, а забивал бы даже больше, ведь сейчас команда львиную долю игрового времени проводит в атаке. Надо было ему родиться на десять лет позже, при его исполнительском мастерстве, хладнокровии порой даже в окружении пяти защитников, он оставался бы на виду. Чем раньше ценились форварды? Обыграть одного – двух соперников для них не составляло труда. А для Гарина – и трех. Ушел он раньше времени из – за лишнего веса, а может быть, ему футбол надоел, устал он от нашей кочевой жизни. Махнул рукой, попыжился где – то еще пару лет и закончил. Но если бы Олег больше за собой следил, его спортивная карьера могла сложиться намного успешнее.
И другой нападающий, Игорь Петров, тоже подавал большие надежды, но имел проблемы с режимом. Все мы не без греха. Но я знал немало игроков, которые не пили, не курили, ложились спать точно в 11 вечера, а ничего путного из них так и не вышло. В то же время такие звезды советского футбола, как Стрельцов или Численко при всем своем пренебрежении к режиму играли блестяще. Однако термин «профессионализм» включает в себя и понимание, когда что – то можно, а когда категорически нельзя. Я, как и все нормальные футболисты и обычные люди, режим соблюдал условно.