Искусство житейской мудрости
Шрифт:
Возвращаясь к работам Грасиана в несколько более упорядоченном виде, не стоит долго задерживаться на его «Элоге о Фердинанде, маге эпохи Колумба». Оно натянуто и условно и не отличается особой исторической проницательностью. Книга Грасиана «Agudeza y Arte de Ingenio» более важна и интересна как формальное изложение критических принципов Культизма. Она больше относится к стихам, чем к прозе, и представляет собой поэтику гонгоризма. Из неё можно было бы составить любопытную коллекцию цветов риторики в испанском стихе. Ещё более ограниченный интерес представляет «Комульгадор, или священные размышления для святого причастия». Я не берусь судить об этом классе литературы, если это можно назвать литературой, но тот факт, что книга была признана достойной современного перевода ещё в 1876 году, показывает, что она по-прежнему отвечает набожным потребностям католиков. Она имеет личный интерес для Грасиана, поскольку это единственная его книга, вышедшая под его именем.
Кроме «Руководства Оракула», остаётся рассмотреть «Критикон» Грасиана – произведение, представляющее
9
Не исключено, что английский перевод «Критикона» Райко, 1681 г. мог навести на мысль о происшествиях в «Робинзоне Крузо», который мог быть более дидактической книгой, чем кажется на первый взгляд.
10
Тикнор также предполагает, что «Критикон» был заимствован из «Эвформиона» Барклая, автора «Аргениса».
Почти все эти работы Грасиана были переведены на большинство культурных языков Европы 11 . Часть этой экуменической славы, несомненно, объясняется тем, что Грасиан был иезуитом, и братья его ордена перевели работы тех, кем орден по праву гордился. Но это объяснение не может полностью объяснить широкое распространение работ Грасиана, и в большинстве работ, о которых я вкратце упомянул, сохранились подлинные шедевры текста и литературное мастерство – способности и качества совершенно устаревшие в наши дни, но занимавшие достойное место в XVII и XVIII веках, когда дидактизм был в моде. Примечательно, что собранные мною «Свидетельства» по большей части обходят стороной «Руководство Оракула», единственное произведение, на которое современник не преминул бы бросить второй взгляд, и впадают в восторг от «Эль Критикона» и его продолжения, или, наоборот, в восторг от стиля Грасиана, который, в конце концов, был самой поразительной чертой его произведений.
11
См. подробности в Библиографическом приложении к этому Введению.
Этот стиль достигает своего наивысшего совершенства в «Руководстве Оракула», к которому мы могли бы сразу же обратиться, если бы не предварительное исследование, которое, кажется, стоит сделать. Это книга максимумов и она очень отличается от книги афоризмов, и по ряду причин стоит задержаться на этом, прежде чем разбираться с тем, что, вероятно, является самым замечательным образцом для своего класса.
Однако прежде чем сделать это, мы должны завершить раздел вводных замечаний, «вставив», как говорят юристы, латинскую надпись, сделанную Латассой у подножия портрета Грасиана, который когда-то стоял в иезуитском колледже в Калатаюде от которого, увы, теперь не осталось и следа. В этих строках на латыни достаточно убедительно изложено всё, что нужно знать о Бальтасаре Грасиане и его произведениях.
P. BALTHASAR GRACIAN VT IAM AB ORTV EMINERETIN BELLOMONTE NATVS EST PROPE BILBILIMCONFINIS MARTIALIS PATRIA PROXIMVS INGENIO,VT PROFVNDERET ADHVC CHRISTIANAS ARGVTIAS BILBILISQVAE POENE EXHAVSTA VIDEBATVR IN ETHNICIS.ERGO AVGENS NATALE INGENIVM INNATO ACVMINE SCRIPSIT p. xxviARTEM INGENII ET ARTE FACIT SCIBILE QVOD SCIBILES FACIT ARTES.SCRIPSIT ITEM ARTEM PRVDENTIAE ET A SE IPSO ARTEM DIDICIT.SCRIPSIT ORACVLVM ET VOCES SVAS PROTVLIT.SCRIPSIT DISERTVM VT SE IPSVM DESCRIBERETET VT SCRIBERET HEROEM HEROICA PATRAVIT.HAEC ET ALIA EIVS SCRIPTA MOECENATES REGES HABVERVNTIVDICES ADMIRATIONEM LECTOREM MVNDVMTYPOGRAPHVM AETERNITATEM. PHILIPPVS III. SAEPE ILLIVS ARGVTIASINTER PRANDIVM VERSABAT NE DEFICERENT SALESREGIIS DAPIBVS. SED QVI PLAVSVS EXCITAVERATCALAMO DEDITVS MISSIONIBVS EXCITAVIT PLANCTVS VERBOEXCITATVRVS DESIDERIVM IN MORTE QVA RAPTVS FVITVI. DECEMBRIS AN. MDCLVIII SED ALIQVANDO EXTINCTV3 AETERNVM LVCEBIT.II. Из максимумов
Многие
12
Чтобы не вводить в заблуждение, замечу, что у Грасиана, как правило, используется инфинитив.
Любопытно, как мало афоризмов было когда-либо написано. Мудрость превозносили до неба, но её практические советы, похоже, держались в секрете. Если взять нашу родную литературу, то в ней чрезвычайно мало книг практических максимумов, и ни одна из них не отличается особыми достоинствами. Совет кабинета министров сэра Уолтера Рэли, «Максимумы Пенна» и «Письма Честерфилда» почти исчерпывают этот список, причём последние, как правило, содержат гораздо больше, чем просто максимумы. Они также разбросаны в изобилии по книгам, кишащим знанием жизни, – плеяде британских романов. В последние годы выдержки из их «Писем» были опубликованы в «Ум и мудрость Биконсфилда», «Мудрые, остроумные и нежные максимумы Джордж Элиот», «Отрывки из Теккерея» и другие, но урожай практических максим, которые можно найти среди них, крайне скуден. Афоризмы есть в изобилии, особенно у Джордж Элиот, но тот, кто сомневается, какой курс выбрать в каком-либо серьёзном кризисе, зря потратит время, если обратится за советом к романистам.
Не более поучительны в этом отношении и моралисты. Эссе Бэкона оставляют впечатление полноты практической мудрости. Однако при внимательном рассмотрении оказывается, что в его многословных максимумах осталось очень мало практических советов. Даже библейская книга Притчей, являющаяся источником большинства подобных максимумов, не выдерживает особой практической проверки, который я сейчас применяю. Какими бы проницательными ни были некоторые из них, поражающие нас сознанием того, как мало изменилась человеческая природа, в основном они дают знания о человеческой природе. Когда мы просим наставления, как применить эти знания, мы получаем лишь вариации на тему «Бойся Господа». Двухтысячелетний опыт действительно показал, что страх или любовь к Господу является очень хорошим основанием для практической мудрости. Но прежде чем эти знания станут полезными в жизни, они должны быть дополнены таким следствием, как «Держи порох сухим».
Именно из-за непрактичности некоторых максимумов ими так пренебрегают. Вы должны действовать конкретно, а максимумы можно выразить только в общих чертах. Затем, опять же, максимумы могут апеллировать только к разуму или к интеллекту: а движущей силой действия является воля, темперамент. Как сказал Дизраэли: «Поведение людей зависит от темперамента, а не от кучи заплесневелых максим» (Генриетта Темпл). Лишь очень отдалённо максимум может возбудить смутное желание, которое подстёгивает подражательную волю. Правда иногда мы читаем о людях, вся жизнь которых была окрашена одним изречением. Но, как правило, это были скорее призывы к воображению, такие как «Securus judicat orbis terrarum» Ньюмана или «Heu! fuge crudeles terras, fuge litus avarum», которые оказали столь решающее влияние на жизнь Савонаролы. Редко бывает, что вся жизнь человека проходит под влиянием одной практической максимы, как у сэра Дэниела Гуча, на которого повлиял совет его отца: «Держись одного дела».
Возможно, одной из причин, побудивших литераторов пренебречь Максимами как литературной формой, было их личное незнание Действия и, более того, их преувеличенные представления о трудностях и сложностях. Дела ведутся не афоризмами: война ведётся совсем не теми Максимами, которые мы рассматриваем. И всё же, в конце концов, должны существовать какие-то общие принципы, на основе которых должны осуществляться действия, и можно было бы подумать, что их можно определить. Вероятно, успешные люди не настолько самонаблюдательны, чтобы точно знать, от чего зависит их успех, а если бы и знали, то в большинстве случаев старались бы «держать это при себе», как своё богатство или коммерческие секреты.