Испанский театр. Лопе де Вега, Тирсо де Молина, Хуан Руис де Аларкон, Педро Кальдерон, Агустин Морето

де Вега Лопе Феликс Карпио

Явление четвертое

Брито один.

Брито

Место мне всегда в обозе. В мыслях о своем здоровье Я стремлюсь туда, где вижу Лазаретную палатку. Вот они и в рукопашной. Образцовый бой на копьях! Надо отойти подальше, Чтоб судить на расстоянье.

(Уходит.)

За сценой трубят трубы.

Другая часть морского берега близ Танжера

Дон Хуан и дон Энрике сражаются с многочисленными маврами.

Явление первое

Дон Хуан, дон Энрике, мавры.

Энрике

Марш во весь опор за ними! Мавры в бегство обратились!

Хуан

Очищают поле, в трупах Человеческих

и конских.

Энрике

Но скажи мне, где Фернандо? Отчего его не видно?

Хуан

Он увлекся так погоней, Что исчез вдали бесследно.

Энрике

В путь, на розыски, Кутиньо!

Хуан

Я с тобою неразлучно.

Дон Хуан и дон Энрике уходят.

Появляются дон Фернандо с саблею Мулея и и обезоруженный Мулей с одним щитом.

Явление второе

Дон Фернандо, Мулей.

Фернандо

Ты остался посредине [146] Всеми брошенного поля. Эту братскую могилу Я б назвал театром смерти. Ты один как перст остался Средь покинутого поля. Прочие в твоем отряде Наголову все разбиты. Ты остался, потому что Конь твой, весь в крови и мыле, Пав, тебя отдал мне в руки Как военную добычу. Я горжусь и рад поимке Более, чем если б поле Было красно не от крови, А покрыто сплошь гвоздикой. Радость эта заглушает Боль от вида стольких бедствий. Опьяневши от победы Над тобой, когда ты сдался, Из неисчислимо многих Лошадей освобожденных, Под седлом, но без хозяев, Завладел я этим чудом. Это, судя по породе, Помесь пламени и вихря, Белизна ж на мысль наводит О ее родившем снеге. Конь тот молнией мелькает, Легким вихрем конь несется, Конь плывет, как белый лебедь, Гибкою змеею вьется. Это мужество и гордость С красотой в соединенье. Ржанье обличает силу. Севши на него с тобою, Понял я, чей конь под нами. Он, морской ладье подобный, Вынес нас из моря крови. Вот без сил он растянулся От тоски и утомленья. Знать, чутьем он понял что-то, Что-то про себя подумал: «Мавр на мне сидит печально, Веселится португалец. Неужели, конь арабский, Я душой такой предатель? Не ступлю ни шагу дальше, Грохнусь ниц и лягу наземь». Но скажи мне, бедный пленник, Отчего ты безутешен? Только горечь ли плененья Исторгает эти вздохи? Может, мне в борьбе с тобою Посчастливилось недаром? Может, ты до нашей встречи Сам от скорби обессилел? Тот в предвиденье неволи, Кто со стойкостью мужскою Долго так со мною дрался! Не таи греха, откройся! Вот увидишь, будет легче. Но поторопись, покамест Мы не в португальском войске. Что тебя томит и мучит? Может быть, прямой виновник Выпавшей тебе невзгоды, Я в одно и то же время Поддержать тебя сумею, Устраню причину вздохов, Если это устранимо.

146

Ты остался посредине… — На зависимость этого монолога Фернандо от романса великого испанского поэта XVII века Луиса Гонгоры в специальной научной литературе уже указывалось. С несколько вольным переводом романса Гонгоры, сделанным К. Пальмонтом, можно познакомиться в книге: Кальдерон, Сочинения, изд. М. и С. Сабашниковых, М. 1902, стр. 550–554.

Мулей

Ты бесстрашен, португалец, И в такой же мере вежлив. Ты сразил меня словами, Как сразил своею шпагой. Жизнь моя с минуты сдачи Вся тебе принадлежала, А теперь в придачу к жизни Душу ты мою присвоил. Ты меня осилил дважды — Обхожденьем и оружьем, Так как ты попеременно То жесток, то милосерден. С этих пор в двойном плененье Весь я твой душой и телом. Побужденный состраданьем, Хочешь знать ты, португалец, Отчего я так печален И о чем вздыхаю горько. Знаю я, что в пересказе Человек отводит душу. В откровенности свободной Каждый ищет облегченья. Но предмет моих страданий Жизни для меня дороже; Грусти уменьшать не жажду, Чтоб ее не обесценить. И, однако, я в неволе — Я слуга, а ты хозяин. То, что ты узнать желаешь, Расскажу я, повинуясь. Мулей-шейх я прозываюсь, Короля племянник в Феце. Род наш княжеского званья, Воеводами известен. Видно, детищем несчастья Был я с первых дней рожденья, Был я как бы в руки смерти Принят

на пороге жизни. Чтобы ты во всем объеме Это утвержденье понял, Сообщу тебе подробно, Где я и когда родился. Хельвы [147] , место избиенья Вашей силы португальской, Были родиной моею В год, когда вы их лишились. Я еще ребенком малым Поступил на службу к дяде. С этой-то высокой чести Начались мои несчастья. В Феце, рядом с нашим домом, По соседству проживала Та, на красоту которой Не устану я молиться. И судьба жилища наши Так удобно разместила, Чтоб тесней ко мне приблизить Смерть и место погребенья. Нас воспитывали вместе. Нет, не молнии ударом Было это увлеченье — Скрытым, робким и стыдливым И несовершеннолетним. Но ведь чем необъяснимей Чувство в детстве, тем сильнее. Беспрерывностью паденья Капля пробивает камень. Так мольбы мои и слезы И упорство поклоненья Путь к ее душе прорыли, Как алмаз неумолимый. Наконец ее я тронул Верностью и добротою. Но, увы, недолго длилось Наступившее блаженство. Я уехать был обязан. Дело все в отъезде этом. Пользуясь моей отлучкой, К ней другой жених явился. Он доволен, я несчастен, С ней он, я в разъединенье, Я в плену, а он на воле, Он мой жребий уворует, Мне не воротить покражи. Вот узнал мою ты повесть И причину вздохов знаешь.

147

Хельвы — одна из транскрипций названия острова Джерба (залив Габес в Средиземном море), возле которого в начале XVI в. произошло несколько кровопролитных сражений испанцев с турками и маврами. Упоминание этого сражения в пьесе является одним из примеров допускаемых Кальдероном анахронизмов.

Фернандо

Храбрый мавр достойный! Если Правда все, что ты поведал, Если так ты обожаешь, Как изобразил мне это, Если чтишь, как преподносишь, И, как выдаешь, ревнуешь, Если страхов так ты полон, Как отдался подозреньям, Если любишь, как горюешь, — Радуйся своим страданьям: Пусть твой выход на свободу Выкупом твоим мне будет. Добрый путь! Скажи невесте — Некий португальский рыцарь Продает тебя ей в рабство. Мне положенную плату Дать тебе я доверяю. Посмотри: и конь очнулся, Отдохнул и отлежался. Так как знаю я, что значит Промедление в разлуке, То прощай, садись немедля На коня и отправляйся.

Мулей

Слов ищу — и умолкаю. Для дарителя такого Лишь само принятье дара — Щедрости его награда. Но скажи мне на прощанье, Кто ты? Назови мне имя.

Фернандо

Только рыцарь, и не больше.

Мулей

Кто ты, видно по повадке, И, однако, кто б ты ни был, Помни: и в беде и в счастье Мною ты располагаешь.

Фернандо

Поздно. Уезжай. Не мешкай.

Мулей

Ты не терпишь проволочек. Как же должен рваться к дому Выпущенный из неволи На свиданье с дамой сердца?

(Уходит.)

Фернандо

Жизнь дарить — большое счастье.

Мулей (за сценой)

Несравненный португалец!

Фернандо

Что тебе еще?

Мулей (за сценой)

Благодеянье Никогда не пропадает. Будь аллах тебе оградой!

Фернандо

Если бог он, будь вам в помощь!

Барабаны и трубы за сценой.

От гор сигналы Трубы раскатывают эти скалы, А от поляны — Нежданные удары барабана.

Появляется дон Энрике.

Явление третье

Дон Фернандо, Дон Энрике.

Энрике

Ты тут? Вот чудо! Фернандо, мы тебя искали всюду!

Фернандо

Святые силы!

Энрике

Нас обложили спереди и с тылу. Куда нам деться? С той стороны король с людьми из Феца, С другого бока Принц Тарудант с подмогой из Марокко. С боков и сзади Мы осаждающие — и в осаде. Нам все едино, Где грудью стать, — удар придется в спину. Для нас загадка, Как быть среди беды и беспорядка.