Исповедь Оранты
Шрифт:
Шейну нельзя было назвать разговорчивой, но почему-то именно с этой девушкой по имени Джоанна, она так разоткровенничалась. Всю дорогу они рассказывали друг другу о себе, своей жизни, иногда весело смеялись и хохотали так, как будто знали друг друга уже много лет.
Да, именно с того дня они так привязались друг к другу, стали почти сестрами, но какие они были разные: финансово обеспеченная, не привыкшая к труду, Джоанна, не знавшая ни в чем нужды, и Шейна, зарабатывающая на жизнь написанием романов и рассказов, статей для журналов и рецензий на спектакли и фильмы, у которой совсем не оставалось
Глава 3.
Наконец-то наступил этот долгожданный день свадьбы Джоанны и Руперта Кольстад, амбициозного, всегда державшегося в обществе с грандиозной для своих лет уверенностью, очень прагматичного человека, по-видимому, знавшего толк в том, как заработать большие деньги.
Был конец мая, поэтому в огромном, переполненном гостями зале, стояла нестерпимая духота. Множество улыбающихся и радостных лиц оживленно вели между собой беседу. Но среди всех этих людей было одно лицо, которое никого бы не оставило равнодушным. Высокая, с безупречной кожей и изысканными манерами, она сразу выделялась из всех приглашенных на праздник гостей. Смотря на всех свысока, быть может в силу своего роста, она создавала впечатление гордой и высокомерной девушки. Своими тонкими руками, с проступающими на них фиолетовыми венами, она держала бокал белого вина и всем своим видом пыталась показать свое превосходство.
– Сивилла! – крикнула ей Ева Эдели, одна из приглашенных на свадьбу гостей, – твой брат уже ждет тебя. Он там, наверху, – широким жестом руки она показала на винтовую лестницу, ведущую к уютному, цветущему ярко-красной бегонией, балкону.
– Но что ему от меня понадобилось? – резко спросила Сивилла, явно негодуя по поводу предстоящего разговора, – ведь я явилась на его свадьбу, как он меня просил, купила подарок его невесте. Разве этого недостаточно?
– Вот этого я сказать не могу. Кстати, он просил меня передать, чтобы ты поднялась к нему одна.
– Одна? – переспросила Сивилла Кольстад, но никто ее уже не услышал…
Джоанна Линчетт, в недалеком будущем – Кольстад, сидела в хорошо освещенной комнате, придирчиво рассматривая свое предсвадебное отражение в зеркале.
– Нет, – вдруг сказала она, – эти серьги совсем не подходят к моему лицу – они слишком громоздкие. Может эти?.. Нет, не то.
Когда через некоторое время в комнату вошла Шейна, ее взгляду предстала девушка в атласном платье с декоративной ажурной вышивкой, светлые волосы которой достигали плеч. Она улыбалась своему отражению в зеркале и, казалось, была счастлива.
– Ну вот, кажется, собралась, – не без содрогания промолвила Джоанна. – Боже мой, Шейна, ты даже не представляешь, с какой частотой бьется мое сердце. Я до сих пор не могу поверить и принять мысль, что стану женой Руперта. Знаешь, а ведь я даже рада тому, что он богат. По крайней мере, у меня есть уверенность, что он не охотится за моими деньгами. Нет, он любит меня, очень любит.
– Я уверена, что так оно и есть, – сказала Шейна одобряющим голосом. – Но разве тебя не смущает тот факт, что он уже был женат три раза, причем очень непродолжительное время?
– Брось, Шейна, каждый из нас совершает
– Но за некоторые из них приходится очень дорого платить.
– Что ты хочешь этим сказать, Шейна?
– Ничего. Забудь. В конце концов, у тебя сегодня свадьба, а мы уже пять минут как должны быть в дороге. Спускайся быстрее. Я буду ждать тебя внизу.
Шейна еще раз посмотрела в темно-серые глянцевитые глаза Джоанны, отражающие окружающую обстановку комнаты, замерла на долю секунды, перевела дыхание, и поспешно удалилась, больше не оборачиваясь.
Глава 4.
Полуденное солнце слепило глаза. Горячий и сухой воздух, вдыхаемый каждым в этот казавшийся безмятежным день, обжигал не только кожу и губы, но даже легкие, отчего было тяжело дышать. Даже внутри автомобиля нельзя было оставаться в безопасности. Солнце так сильно нагрело его стекла, что тепло теперь исходило и от них.
Шейна, расположившись на заднем сидении «лексуса», с неподдельным интересом наблюдала за машинами, мелькавшими перед ее глазами, прохожими, снующими по раскаленным тротуарам, за облаками, тянущимися им вслед. На ней было бежевое платье из шелкового джерси, сочетающееся с золотыми браслетами, надетыми на запястья, и сабо на высоком каблуке с янтарными пряжками. На мгновенье она закрыла глаза, будто утомившись от продолжительной поездки, а может просто оттого, что ей в глаза бил яркий луч дневного света.
Джоанна в роскошном королевском платье сидела рядом с Шейной, которая, боясь прервать размышления своей подруги, все же подумывала начать разговор. Но ей не удалось нарушить надоевшее молчание, потому что первой заговорила Джоанна.
– Откуда он у тебя?
– О чем ты, Джоанна? Я не совсем тебя понимаю, – с легким раздражением в голосе выговорила Шейна.
– Я говорю о шраме на левой брови. Откуда он у тебя? – еще раз повторила она.
– Знаешь, это не очень приятная история, поэтому мне бы не хотелось портить твое праздничное настроение своим долгим утомительным рассказом.
– Но я настаиваю, Шейна. Я хочу знать о своей лучшей подруге все. Или ты не доверяешь мне? – с дрожью в слегка надорванном голосе спросила Джоанна.
– Нет, что ты! Как можно было так подумать? У меня нет в жизни более близкого и дорогого человека, чем ты, Джоанна. И это так. Ладно, ты мне даже больше, чем сестра, поэтому я готова открыть тебе ту тайну, которую пыталась спрятать от самой себя под слоем пудры.
Шейна несколько раз тяжело вздохнула, как будто вспоминая что-то не очень хорошее, расправила складки на своем шелковом платье, взглянула в темно-серые глаза Джоанны и начала.
«Это произошло два года назад. Тогда я пыталась начать новую жизнь. Подумать только, сколько надежд связываешь с переездом в незнакомый город! Но, как это часто бывает, все идет совсем не так, как планируешь. Выбрав подходящее жилье для себя, я с энтузиазмом принялась за благоустройство новой квартиры: купила японский фарфоровый набор для чая с многоцветной росписью, подставку для дисков из прозрачного стекла, махровый коврик из мягкого хлопка в ванную комнату и … то самое зеркало. Иногда не знаешь, почему покупаешь ту или иную вещь: вроде не особенно и нужна, но что-то заставляет думать по-другому.