Исповедь убийцы
Шрифт:
— А я по-прежнему не понимаю, за что ты верна Маркула. Они не сделали тебе ничего хорошего, так почему ты их не оставишь? Не обязательно предавать, можно просто сменить сторону…
— А ты бы «сменила сторону»? Бросила Гильдию ради вампиров и ликанов, которых ненавидишь?
— Я…
Мне редко нечего сказать, но это оказался как раз тот случай. Я просто не находила нужных слов, путалась в правильных и неправильных мыслях. Впрочем, одно не вызывало сомнений — что бы я себе ни фантазировала от скуки и душевной слабости, я не просто ненавидела монстров. Я мечтала истребить их всех до единого.
— Вот то-то же.
Скарлетт уверенно направилась к одной из витрин и достала оттуда небольшую книжицу. Потрёпанный переплёт, на котором ничего уже невозможно было различить, напомнил мне старый бабушкин дневник, доставшийся мне «по наследству» вместе с фотоальбомами и коробочкой с письмами деда. Пожелтевшие от времени страницы перелистывались с негромким хрустом. По ним пробегали ровные строчки рукописного текста. Странно, но книга обрывалась неожиданно. На полуслове.
— Чей это дневник?
— Он принадлежал моей знакомой. Она давно умерла и перед смертью попросила своего мужа отдать её дневник мне на сохранение. Эта тетрадь была её главным сокровищем, с которым она не никогда расставалась. Мне кажется, человеческая история будет куда интереснее, чем пыльные книги, написанные древними вампирами. Что ж, а теперь мы можем пойти в основной зал. Кажется, твой друг начинает волноваться за тебя. По крайней мере, он уже ворчит на Майкла. Думаю, ещё минут 5, и мальчик пойдёт тебя искать.
— Хорошо, идём. Кстати, я подумаю над твоими словами.
Скарлетт ничего не ответила, но мне показалось, что она была рада.
Меня же поразил эмоциональный монолог вампирши. И правда, я почему-то думала, будто все мои знакомые жили лёгкой жизнью. Я никогда прежде не воспринимала их как настоящих живых людей. Теперь мне стало стыдно за себя. Как я могла считать их манекенами? Они оказались совершенно не такими. Припомнились многочисленные истории, которые они мне рассказывали. Неужели я была настолько слепа и глуха, что воспринимала их исключительно как безмозглых монстров? Боже мой…
====== Дилемма ======
Эрик почему-то молчал на протяжении всего пути из библиотеки до школы. По его же словам, ему нужно было забрать машину со стоянки, поэтому он отказался от моего предложения зайти в гости. Я ломала голову, что же могло случиться? Почему Скарсгард вдруг замкнулся и не желал даже смотреть в мою сторону? Сначала в голову пришла мысль на счёт Майкла — и я чуть было не развернулась обратно, чтобы поговорить с вампиром так, как обычно говорила со всеми представителями его вида. Но потом я отмела это предположение, понадеявшись на благоразумие Скарлетт, которая никогда бы не стала брать на работу глупого помощника. Он наверняка получил от неё строгие указания, какие темы с Эриком лучше не обсуждать. И вообще, Майкл показался мне нормальным вампиром, если это слово вообще было применимо к его сущности. Так почему же Эрик так изменился? Что произошло, пока я рассматривала древние книги и слушала нотации Скарлетт?
— Почему
— Наверное, — ответил Эрик максимально кратко и туманно.
Меня не устроило одно слово, поэтому я продолжила допрос:
— Что же?
— Почему ты мне лжёшь?
Эти слова стали для меня полной неожиданностью. Я замерла и чуть было не врезалась в кирпичную стену школы, забыв о том, что вела машину.
— О чём ты? — смогла я спросить придушенным голосом.
В голове настоящая паника, а ещё тревога и смесь безумных идей. Господи, неужели Майкл не удержался и что-то сделал с Эриком? Я убью его!
— Что происходит в Стоунбридже? Ты что, считаешь меня идиотом? — тем временем повернулся ко мне Скарсгард, не обратив внимания на возможную аварию с нашим участием.
Я нажала на педаль тормоза и постаралась взять себя в руки. Если говорить медленно, уверенно, с расстановками и лёгким недоумением на лице, можно обмануть кого угодно. Старый театральный урок всплыл в памяти очень удачно, поэтому я схватилась за эту идею и глубоко вздохнула.
— О чём ты говоришь? Я не понимаю.
— О вампирах, вот о чём! — в ярости выкрикнул Эрик и хлопнул ладонью по сиденью. Его глаза в тот момент… смотрели на меня с ненавистью, напугавшей меня гораздо сильнее грозного тона.
— О ком? Эрик, ты меня пугаешь. Вампиров не существует! — вполне натурально удивилась я, хотя внутри похолодела.
Скарсгард нахмурился. Его серые глаза пронзили меня насквозь, в них ясно читались обида, злость и… опасение. Словно я была врагом, который притворялся дружелюбным и в какой-то момент вонзил нож в спину. Для Эрика я казалась чуть ли не предателем и, говоря на чистоту, я им и была. Предателем Гильдии, который покрывал вампиров и ликанов и дружил с ними. Так неужели Жаклин отправила в мою школу новенького, так сильно похожего на Кристиана, только затем, чтобы я потеряла бдительность и выдала себя? Нет. Не может быть. Это было подло даже для Гильдии. Это было подло для меня самой.
— Ой, не строй из себя святую простоту! Я же видел, как ты с ними болтала!
— Эрик, вампиров не существует… Это сказки, которыми пугают детей…
— Отпираешься, да? Думаешь, я поверю?
Я с болью смотрела на Эрика и не узнавала его. Куда делся обаятельный скандинав, улыбка которого сводила меня с ума? Теперь на его месте сидел следователь Гильдии, который мог придушить меня голыми руками и не пожалеть об этом.
— Ты меня пугаешь, — сказала я по-прежнему размеренным тоном, подавив панику. Эрик был моим другом. Он был единственным человеком, чья жизнь не переплелась с Ночным миром. По крайней мере, я отчаянно в это верила. — Может, ты устал? Не выспался?
— Эстер, не пудри мне мозги! Я всё знаю!
— Что ты знаешь? — чуть более эмоционально спросила я и сжала свои локти, мечтая выскочить из машины и сбежать от яростных глаз Эрика.
— Слушай, ты отлично играешь роль наивной дурочки, но ты давно не наивная и уж тем более не дура. Я тоже, хоть и кажусь им, дураком не являюсь. Неужели ты думала, будто сможешь меня обмануть и всё скрыть? Эстер, очнись! Сначала тебе дарят серебряный кол против вампиров, а потом ты знакомишь меня с двумя монстрами и позволяешь им жить. Не строй из себя святую простоту, я тебя умоляю.