Испытательный срок
Шрифт:
— Прошу прощения?
— Я подумаю, — нахально заявила Ира. — У меня ровно столько же прав тут находиться, сколько у тебя.
— Рабочий день окончен.
— Вот именно.
Чувствуя себя если не победительницей, то точно не проигравшей, Ира протиснулась мимо Ксюшиного стола и уселась за собственный. С учётом того, что в понедельник, скорее всего, её выгонят с позором, заказывать зерно для кофемашины и конфеты в переговорку казалось абсурдом, но не сдавать же позиции просто так! Зарецкий уходить не спешил; как ни в чём не бывало уселся за стол, положил перед собой стопку бумаг. Не уберётся теперь, пока не уйдёт Ира. Ну и пожалуйста, помучается полчасика —
— Хороших выходных, — подчёркнуто вежливо сказала она на прощание.
— Взаимно, — прохладно ответил Зарецкий. Он, похоже, покидать кабинет не собирался. Что ж, кому в жизни больше делать нечего, тот работает днями и ночами.
Мама вечером, разумеется, заметила поганое Ирино настроение. Ира, в свою очередь, обнаружила загромоздившие кухню кульки с продуктами и к своему вящему неудовольствию вспомнила, что послезавтра в гости заявятся мать и сын Свириденко. Впрочем, будут и Сафоновы, а значит, не настолько уж всё невыносимо. Если, конечно, забыть о необходимости готовить застолье, а потом ликвидировать его последствия.
— Ты чего такая смурная? — строго поинтересовалась мама. — На работе неприятности?
— Да так, — буркнула Ира и из всего случившегося за неделю выбрала самое безопасное для маминого спокойствия: — С коллегами поцапалась.
— Дочь моя, — назидательно сказала мама, всучив ей пакет с мясом, — в Управе надо связи заводить, а не ссориться.
— А я ни с кем не ссорюсь. Это со мной ссорятся, — сердито фыркнула Ира. Самое подходящее настроение для готовки, особенно если речь об отбивных. — За сколько дней увольняют с испытательного срока? За три?
— Не вздумай! — охнула мама. — Как я Павлу Сергеевичу в глаза смотреть буду?
Как-нибудь. Подумаешь, неудачная протекция, можно подумать, первая на его счету… И вообще, надо впредь думать, прежде чем принимать такие подачки. Ходи потом трижды обязанный: благодетелю, работодателю и самому себе…
— Только послезавтра, ради бога, ничего такого не ляпни, — категорично потребовала мама.
— Не ляпну. Мам, когда ты удостоверение получала, ещё без компа же сдавали тесты?
— Да нет, на компьютере, — мама нахмурилась, то ли от воспоминаний, то ли от едкого лукового запаха. — Я поздно сдавала, тебе уже лет восемь было.
— А… ну… помнишь, что отвечала? — осторожно поинтересовалась Ира.
— Да кто ж помнит! Ответила — и ладно.
— Ты не знаешь, эти ответы потом кто-нибудь смотрит?
— По-моему, их нельзя просто так смотреть, — мама смерила дочь подозрительным взглядом. — Ты почему спрашиваешь?
— Да так, просто интересно.
Вот и Зарецкому просто интересно. Что можно узнать из этой несчастной распечатки, кроме примерного уровня знаний испытуемого? Так для этого есть цифра в удостоверении. О нет, не нужна никому в магконтроле выписка из тестов весьма средней ведьмы; соорудили приманку из подручных средств, чтобы прищучить любопытную секретаршу, только и всего. Ира бросила на доску первый кусочек свинины и вооружилась молотком. Что-то ей подсказывало, что отбивные получатся на редкость тонкими.
XV. Сама осмотрительность
Макс любил центр Москвы, как только может его любить перебравшийся в столицу провинциал. Пёстрое, многолюдное, причудливое в своей
— На остановке вас высажу? — осведомился для порядка таксист, сбрасывая скорость. — Вон, за мостом сразу.
— Ага, давайте, — покладисто согласился Макс и полез за телефоном.
Ажурный пролёт моста проплыл над головой, приглушив на миг свет городских огней. Машина, добросовестно моргнув поворотником, причалила к прозрачному павильончику остановки. Макс без сожаления расстался с парой сотен и вылез в ночную прохладу. Остановку оккупировала пьяненькая студенческая компания, ошалевшая от почти летнего тепла, собственной свободы и наверняка какого-нибудь благополучно сданного зачёта; Макс снисходительно им позавидовал и взял правее, к закованному в гранит берегу. Вечернее умиротворение стремительно рассеивалось; пора настраиваться на серьёзный лад. Вопросов за минувшие сутки поднакопилось прилично, а ещё надо ухитриться не ударить лицом в тоннельную грязь.
Не имевший привычки опаздывать Ярик сидел на парапете, созерцая одетое цветными огнями здание театра эстрады. Услышав торопливые Максовы шаги, он спрыгнул на набережную и поправил лямку полупустого рюкзака. Некрасов, однажды пропыхтевший сдуру десяток километров по лесу с грузом всякой дребедени и заслуженно высмеянный за это Мишкой, тоже взял только нужное: документы, телефон, воду и экстренную аптечку. Не сказать, что он свеж и полон сил, но на пару часиков его точно хватит.
— Ты пешком, что ли? — поинтересовался Макс вместо приветствия.
— Машину на Воробьёвых бросил, — любезно сообщил Ярик. — Доживёшь — подвезу.
— Ой, да что там доживать-то! Километров пять по прямой, — блеснул осведомлённостью Макс. — От «Кропотки» ведь?
— Ага. Удостоверение не забыл?
— Забыл! — Макс сделал страшные глаза, но, увидев, что никакого впечатления не производит, прекратил паясничать. — Пошли уже.
Призрачная громада храма, выхваченная подсветкой из синеватой тьмы, строго нависла над головой и не оставляла почти до самой Волхонки. Культовые сооружения никогда не вызывали у Макса должного пиетета, но, проторчав полдня в обществе сектантов, он волей-неволей задумался: раз уж есть такая сила, которая способна заставить кучу людей собраться вместе и, например, построить эдакую махину, почему бы не назвать её для удобства богом? Надо задвинуть Олегу эту мысль, будет о чём поболтать в курилке.
— Слушай, — покопавшись в роившихся в голове вопросах, Макс решил начать с самого безобидного, — ты не знаешь, что такое «саборан»?
— Это ты где такое слышал? — лениво спросил Ярик. Не похоже, что странное словечко его заинтересовало.
— Да в «Восходе» этом. Я сегодня кое-куда пролез, — старательно не пуская в голос гордость, сообщил Макс. — Послушал немножко, про что тамошние важные шишки болтают. Ну и вот, один сказал что-то в духе «саборан уже никому не нужен». Это что, какой-то артефакт?