Истина. Осень в Сокольниках. Место преступления - Москва
Шрифт:
– Теперь она не модна, поговорка эта. Теперь другое: «Сумел – украл». Нынче на этих окороту нет.
– Подожди, – сказал Игорь и нажал кнопку.
Переливчато, птичьим голосом запел за дверью звонок.
Потом остановился на секунду и сыграл два такта очень знакомого вальса.
– Все не как у людей, – выругался участковый.
– Кто? – раздался за дверью женский голос.
– Это я, гражданка Барулина, участковый Тимофеев.
– Тебе чего, Сергеич, ночь на дворе.
– Да дело спешное.
–
Зазвенели, загрохотали запоры, и дверь тяжело распахнулась. На пороге стояла женщина лет тридцати. Типичная торгашка, таких Игорь срисовывал сразу. Безудержно наглая, презирающая всех, кто не жил за такими дверями.
– Ну чего вам?
Корнеев плечом отодвинул ее, вошел в коридор, завешанный зеркалами и покрытый ковровой дорожкой.
– Куда лезешь! Куда на ковры! Обувь снимать надо.
– А я к вам, гражданка Барулина, не в гости пришел. Я из МУРа.
– А по мне хоть из КГБ, я тебя дальше порога не пущу.
Игорь достал удостоверение.
– Ну и что ты мне свою книжку толкаешь под нос? Там что написано – с правом хранения и ношения оружия. Вот ты его носи и храни, а ко мне в дом не лезь.
– Где муж?
– А тебе какое дело?
– Собирайся.
– Куда?
– На Петровку.
– А я там ничего не забыла.
– Там я тебе напомню. Тимофеев, зови людей, сейчас обыск делать будем.
– Не дам.
– Дашь, Барулина, все дашь, да еще в камере попаришься. Последний раз спрашиваю: где муж?
– Да в Дагомысе он со своей прошмандовкой.
– Это с кем?
– С Ленкой.
– Кто она?
– Актриса.
– Вполне пристойно. А теперь слушай меня, Барулина. Если ты соврала, лучше бросай добро и беги из города. Я тебя все равно посажу. На уши встану, весь район подниму, а посажу. Поняла?
– Поняла, – чуть не зарыдала Барулина.
– А за что, знаешь? Не за то, что у тебя серьги и кольца многокаратные. Не за квартиру твою роскошную, не за музыкальный звонок. Это все иметь можно. За то тебя посажу, что ты с мужиком своим это все украла.
– Докажи, – зло выдохнула хозяйка.
– Это тебе придется доказывать, что все это тебе бабушка оставила. Поняла? Живи пока и бойся. Жди.
Игорь вышел, саданув на прощанье железной дверью.
Серый остановил «жигули» у ресторана «Савой». Теперь туда пускали только иностранцев. Так, во всяком случае, было объявлено по телевизору.
А Серый прошел, и швейцары перед ним услужливо двери распахнули. И он попал в этот заграничный оазис из мрака и грязи улицы.
Он шел через роскошные холлы и гостиные, здоровался, как со старыми знакомыми, с портье и служащими. Жал руки друзьям, которых немало толкалось около бара и входа в ресторан.
Но не бар, не ресторан, не дивные диваны и кресла холла
И туда его пустили. Без звука. Хотя стояли у дверей двое крепких ребят в темных форменных костюмах.
Знали здесь Серого и уважали.
А в заветном зале, о котором столько легенд ходит в Москве, все было как там, за бугром.
Крутилась рулетка, ошарашенные иностранцы смотрели на русских «бизнесменов», выигрывавших и проигрывавших тысячи долларов.
И Филин был здесь, он сидел в самом центре у стола и, прищурясь, наблюдал, как сгребал крупье лопаточкой, по– блатному «балеткой», разноцветные жетоны.
Сегодня Филину везло, стопка фишек рядом с ним росла.
Опять крупье подвинул ему кучку фишек.
И сразу же из-за его спины возник молодой человек, услужливо сложивший выигрыш в стопки.
Шикарный был Филин. По-староблатному костюм, пошитый в Риге. Темный с искоркой, рубашка-крахмал, белоснежная, галстук шелковый, от лучшего парижского дома, и шитые на заказ лакированные туфли.
Консервативен был старый вор Черкасов. Одевался по моде пятидесятых. У богатых свои прихоти.
– Делайте ваши ставки! – по-английски крикнул крупье. Филин только собрался поставить пирамидку фишек на красное, как увидел вошедшего Серого.
Увидел и по лицу его понял, что произошло нечто неприятное.
Он встал из-за стола, достал золотой портсигар, вынул сигарету.
Охранник услужливо поднес огонек зажигалки.
– Получи выигрыш, – сквозь зубы скомандовал Филин и пошел к дверям. – Ну? – не поворачиваясь, спросил он у Серого.
– Влипли.
– Как?
– Мент приперся в гараж, прикурить попросил. Леша Разлука его определил.
– Ну.
– Что «ну», кончил он Лешу.
– А машина?
– Бросить пришлось.
– Вы что же, фраера или люди деловые? У Разлуки же волына была.
– Так маслят не было.
– Значит, опять за бабки разборками занимались? Ну! Филин схватил Серого за рукав куртки.
– Я же запретил вам это.
– Так один же раз.
– Где Олег и Степан?
– На хате, ждут.
– Кто навел?
– Не знаю.
– Кто знал о гараже?
– Витька Кол, он у Бори Мясника и гараж покупал.
– Мясник знает?
– Нет, он в Дагомысе.
– Значит, один Кол. Где он?
– А где ему быть?
– Привези его ко мне на дачу.
– Понял.
– Меня отвезите и пойдете вдвоем с Вовой.
А в кабинет Кафтанова пришло утро. Свежесть летняя кабинет наполнила. Свет ламп стал неестественно желт.
– Ну что мы имеем, орлы-сыщики? – Кафтанов достал из сейфа документы. – Некто убивает австрийца Отто Мауэра, президента СП «Антик». Что по «Антику»?