Истинная для дракона. Противостояние
Шрифт:
— Нет, конечно…
Во рту пересохло. Еле заставил себя оторвать взгляд от Миры и сделать вид, что заинтересовался меню. Почему я ничего не почувствовал утром? Слишком рано? Возможно… Как не хватало Костиной настойки!
— Можно водки? — дополнил заказ Миры севшим голосом.
— Что-то случилось? — насторожилась она.
— Тяжелый день, — провел по волосам ладонью, украдкой стирая выступивший пот на висках.
Не терпелось утащить ее в номер и удостовериться. Достаточно лишь спокойно вдохнуть запах и почувствовать…
— Азул, — хмурилась Мира, сжимая мою ладонь в такси, — может, расскажешь? Что не так?
— Просто почувствовал кое-что, — прислонил ее ладонь к губам, — тяжелое время, ты же понимаешь… Сегодня было совещание, на котором я чуть не подпалил стол в зале совета…
Она понимающе кивнула, а меня покорежило внутри — она верит в мою ложь! Но не могу же я ей сказать, что мне кажется, что она беременна?
А почему нет? Почему я не могу ей этого сказать?
Потому, что боюсь… В груди незнакомо похолодело. Я почти не чувствовал ног, пока мы шли в номер, дышал через раз, помогая ей раздеться. «Смотри, мать твою, правде в глаза, ведь ты ее уже знаешь… Знал еще прошлой ночью! Чувствовал! Эта правда уже мешала тебе спать…»
Я думал, что расплатился за свою ошибку… Но я ошибся снова. И вот сейчас наступит настоящая расплата.
В ушах гудело, когда я тихо шел к кровати. Мира уснула почти сразу, не дождавшись меня из ванной, и теперь я мог лишь с тоской вспоминать безмятежные годы искупления вины там, далеко за гранью. Теперь я мечтал пережить все это снова, лишь бы ошибиться. Воздух ворвался в грудь со свистом, когда я медленно опустился перед ней на колени и склонился к плоскому животу. В первую секунду грудь обожгло от жажды близости, вторую — хлестнуло наотмашь чуждым запахом.
Нет, он не был неприятным… Даже наоборот. Тонким, пряным, обжигающим, танцевал на кончике языка сладким послевкусием.
Но он не был моим.
Последними усилиями я поднял налитую свинцом ладонь и опустил ей на живот. Чтобы в следующую секунду одернуть — обожгло. Я медленно выпрямился, чувствуя себя хрустальным — вот-вот рассыплюсь на осколки.
Мира была беременна. Но не от меня…
Все, что успел, отвернуться… и рухнуть за грань, прежде чем выпустить звериный рев боли и отчаянья.
14
Мне снился зимний лес. Но не такой, в котором я привыкла бегать в Норвегии, и не тот заснеженный и тихий у Алекса за забором. Этот лес тревожно стонал и скрипел под ударами ледяного ветра. Было жутко, и звериный страх гнал вперед. А в зубах у меня болтался котенок. Я перескакивала с поваленных деревьев, спрыгивала в сугробы, проваливаясь по самый живот. Котенок повизгивал и фыркал, окунаясь в снег… а потом вдруг вспыхнул.
Я
А над головой раздался оглушающий драконий рев…
Я подскочила в одинокой холодной кровати. Сердце колотилось, как бешеное, в глазах стояли слезы, а отчаяние сдавливало грудь. Азула рядом не оказалось, но в ванной слышался звук льющейся воды.
— Азул… — позвала я.
Мне было плохо и страшно, хотелось прижаться к нему, чтобы согрел, успокоил. Постель им не пахла — не приходил ко мне? Где он был всю ночь?
Не дождавшись, я кое-как поднялась на ноги, пошатнулась. Тело болело, будто я в самом деле полночи бегала по лесу. Постучавшись, я открыла двери.
Азул стоял под душем, прикрыв глаза и упираясь руками в стену. На меня он не обратил никакого внимания.
— Азул, — шагнула осторожно внутрь, обхватывая себя руками, — что случилось?
Он медленно выключил воду и повернул голову. В его глазах стояла непроглядная тьма, взгляд на секунду коснулся меня, и захотелось рвануть от него подальше. Я смотрела, как он вылез и, не вытираясь, прошел мимо. Последовала за ним, как во сне.
— У меня… проблемы, — наконец, выдавил он, тяжело опускаясь на кровать, а у меня в груди все сжалось от обиды:
— Что случилось?
— Сегодня совещание, — тяжело выдохнул он, неприязненно поморщился и прикрыл глаза. — Будем принимать решения относительно Востока…
— Ты поэтому на меня не смотришь? — еле выдавила я из-за ставшего в горле кома. — Что я сделала? Что не так?
Его взгляд на миг вспыхнул, но снова угас:
— Дай мне время, — опустил он голову.
— Время? На что?
Он вцепился пальцами в простыню, а по комнате разлетелся сладковатый запах прогорающей ткани.
— Чтобы пережить все это…
Таким я его еще не видела. Раздавленным, вымотанным до предела и… сдавшимся.
— Мне что делать?
— Завтракай и собирайся.
Если бы между нами были просто слова… Я уже не различала его эмоции и свои, и это удвоило боль и тянуло камнем вниз. На негнущихся ногах прошла в ванную и взглянула на себя в зеркало. Картинки вчерашнего вечера мелькали перед глазами одна за другой — когда он перестал мне улыбаться, в какой момент?
Когда ехали домой, Азул все еще держал меня за руку, прижимал пальцы к своим губам, думая о чем-то своем… Я так привыкла, что он ловит каждую мою эмоцию и каждый вдох, что не обратила внимания, когда он это делать перестал.
— Оставь меня с Алисой, — вышла я из ванной и застала его посреди гостиной в костюме. — А лучше одну. Я не хочу ехать с тобой.
— Мира, — он, наконец, вымученно поднял на меня глаза. Наши взгляды встретились, но лишь на несколько секунд, и он снова отвел свой.