Истинная на полставки
Шрифт:
– Полагаю, они пытались, – Валентин задумчиво куснул нижнюю губу, – нужно поговорить с кланом. Если мои догадки верны, это они сделали так, что инкубы ничего не нашли.
– Кстати! – встрепенулся Дари. – Амира, ты не помнишь, у кого хранился гребень? Ты говорила, что кольца забрал на хранение директор приюта…
– Гребень остался у меня, как и плюшевый кот, – нахмурилась, догадавшись, к чему он ведёт, – но амулет мамы мне вернули не сразу…
– По-видимому, его вместе с кольцами вначале проверили инкубы, – удовлетворённо кивнул дракон, – а гребень всё это время защищал
– Но тогда у меня не было гребня! – напомнила. – Я отдала его…
– Это уже не имеет значения, – покачал головой Валентин, – за пару лет сумеречная рябина полностью привязывается к ауре хозяина и после действует на любом расстоянии. Если ты пользовалась гребнем до оборота, артефакт продолжал защищать тебя даже из банковского хранилища.
Ого! Это и впрямь многое объясняет!
– При первой встрече в МШИ Сорель пытался воздействовать на меня, – призналась, – и ужасно разозлился, когда попытка провалилась. Возможно, именно тогда он и заподозрил, что агенты Кровавого рассвета проверили не все вещи и что-то упустили.
– Логично, – согласился Рамон, – думаю, когда директора приюта оплели Змеиным флёром и спросили о твоих личных вещах, он честно вынес украшения, а про старую игрушку и гребень даже не вспомнил.
– Да никто бы на его месте не вспомнил. Скажу больше, никому бы и в голову не пришло, что кто-то может претендовать на столь… нелепые сокровища, – фыркнул Валентин. – А ведь я всегда говорил, что лучший тайник – это странный тайник!
– Допустим, Сорель убедил главу Кровавого рассвета проверить личные вещи на предмет амулетов, а после, не найдя в них ничего подозрительного, уговорил дождаться моего десятилетия, чтобы выяснить, могу ли я стать твоей магической наследницей, – предположила, возвращаясь к нашему расследованию. – Но почему он сейчас так вцепился в банковскую ячейку?
– Учитывая, что перед переводом в МШИ твои вещи подробно описали, Сорель мог обнаружить в ведомостях неучтённые до этого предметы и догадаться, где именно спрятаны Цепи, но было уже поздно, – продолжил рассуждать Дари. – По закону до твоего совершеннолетия вещи принадлежали ректору, а добраться до леди Ортани Сорель никак не мог, как и выкрасть плюшевого кота и гребень из банка.
– А после, узнав, что Амира обернулась и уже не может получить обе Тени, решил использовать её как наследницу Юджина и возвести на престол, – добавил Дари.
– При управляемой императрице статус советника оставлял ему пространство для манёвров, поэтому он решил жениться не на наследнице, а сочетаться браком с Мишель Валэнте, – продолжил за него Рамон, – этот брак позволял ему основательно укрепить положение в Совете. Должен признать, план гениальный, и если бы сейчас всё срослось, Сорель и мятежники получили бы намного больше, чем тогда от убийства малышки.
– Конечно, – кивнул Валентин, – взяв Амиру под контроль, Кровавый рассвет не только расчистил бы себе дорогу на престол, но и получил возможность сразу избавиться от потенциальных магических наследников, оставляя в живых только мальчиков или девочек с активным Даром
– Последние инкубам даже выгоднее, ведь их можно контролировать с помощью амулета и использовать для достижения своих гнусных целей, – скривилась, чувствуя, как внутри всё закипает от ярости, – идеальный план - полностью управляемая императорская семья… Понять бы ещё, как он узнал, что я внучка Юджина, если о его браке с Тайсой никто не знал? – добавила, вспомнив о главной нестыковке.
– Здесь как раз всё просто, – перебил меня Дари. – После смерти Моник вскрылась пропажа артефактов. Полагаю, Сорель руководствовался той же логикой, что и мы с хозяином.
– Не факт, что инкуб догадывался о тайном бракосочетании Тайсы и Юджина, – добавил Рамон, – но зная, что мать Летты служила при штабе инквизиции, несложно предположить, что у неё мог быть роман с Юджином.
Я горько вздохнула. Пытаясь спасти альезз от нового закона о тотальном контроле, Моник невольно вывела инкубов на мою семью, но оставь вампирша всё как есть, Сорель получил бы Цепи в личное пользование. И тогда в смертельной ловушке оказались бы уже все многоликие, а моих близких и меня всё равно бы убили из-за родства с Валентином.
– Моник тщательно замела следы и найти амулеты не сумели лучшие ищейки империи, – продолжил Рамон, – но они искали именно Цепи, а инкубы отталкивались от поисков не только амулетов, но и магической наследницы.
– У инкубов Кровавого рассвета есть специальные поисковые амулеты, – подтвердил вампир, – пока я был при полной Силе, мог защищать своих потомков, но отказ Летты запустил лавину проблем… – на лицо духа набежала тень и, не удержавшись, задала давно терзавший меня вопрос.
– Почему вы позволили ей отказаться, если от этого так много зависит?!
– Тени нельзя принять против воли, – покачал головой вампир, – Летиция должна была хотеть этого и сделать всё добровольно.
– Но я тоже не особо хочу! – честно призналась.
– Ты опасаешься, но жаждешь отомстить за родителей, поэтому ментально уже связана с амулетами, – пояснил Валентин, – и, что ещё важнее, глядя на тебя, Амира, я вижу воина. Закалённого невзгодами, ловкого и хитрого. Ты сразу поняла, в чём истинная ценность амулетов и на что способны инкубы-мятежники, а Летицию с рождения оберегали от всего мира, поэтому она выросла очень мягкой и нежной, – с горькой улыбкой добавил дух, – в ней не было ни капли твоей силы духа и решительности. Принятие Дара могло погубить её, поэтому я не стал давить, и мы заключили другое соглашение.
– Какое? – я жадно ловила каждое слово вампира, поражаясь, как точно он прочувствовал меня. Словно всё это время был рядом и видел, через что мне пришлось пройти.
– Летиция не хотела подставлять клан, но и расстаться с Томасом не могла, поэтому мы договорились, что она проживёт жизнь человеком, но если у неё родится дочь с активным Даром и не сумеет принять Тени, то уже в старости Летта исполнит свой долг, а после смерти истинного клан поможет ей уйти вслед за любимым.
На глаза вновь навернулись слёзы, разговор давался нелегко, но отказываться от правды я не собиралась.