Исток
Шрифт:
— Как зовут тебя, прелестное создание? — милостиво улыбаясь, спросил Михаил.
— Елена, — едва слышно вымолвила девушка.
— Следует говорить: «Ваше величество», — послышался сбоку ехидный шёпот одной из придворных дам.
— Елена, ваше величество... — чуть громче повторила девушка и заалела, словно пунцовая роза.
— Прекрасная Елена!.. Замечательное имя, — одобрительно заметил Михаил, откровенно любуясь девушкой. — А где тебя прятали до сего дня? И почему мы ни разу не видели тебя при нашем дворе?.. Кто твой отец, прекрасная Елена?
— Протоспафарий Феофилакт, ваше величество.
Михаил
— А чему удивился ты, мой друг? Ты состоишь с ним в близком родстве?
— Протоспафарий Феофилакт — мой дядя и душеприказчик по завещанию моего отца, — едва слышно ответил Георгий.
— Да кто же этот протоспафарий Феофилакт? — удивлённо поворачиваясь к великому логофету, спросил Михаил.
— Младший брат покойного протомагистра Мануила, — с готовностью пропел писклявым голосом великий логофет Феоктист. — Он служит у меня, в логофиссии дрома, заведует департаментом сношений с северными народами...
— Уж не в землях ли северных варваров скрывал тебя протоспафарий Феофилакт? — вновь обращая своё лицо к девушке, милостиво улыбнулся Михаил.
— Нет, ваше величество... После упокоения моей матушки я воспитывалась в монастыре Пресвятой Богородицы близ Адрианополя, ваше величество, — слегка освоившись, уже чуть громче ответила девица.
Михаил вновь оглянулся на своих друзей, словно приглашая их порадоваться вместе с ним.
Василисса Феодора отделилась от своей свиты и подошла поближе, чтобы услышать, о чём беседует с девушкой Михаил.
По надменной улыбке, скользнувшей по губам матери, Михаил понял, что она не одобряет его выбор, но наперекор василиссе решил продолжить беседу.
— И какие же науки ты изучала в монастыре, прекрасная Елена? — с нарочитой любезностью обратился к девушке Михаил, краем глаза замечая, как императрица поджимает тонкие губы.
Квадриум и тривиум [1] , ваше величество, — с немалым достоинством ответила девица. — А кроме того, меня наставляли в гомилетике и экзегетике, музыке и риторике.
1
В учебных заведениях в то время изучали так называемые «семь свободных искусств»: тривиум — грамматику, риторику и диалектику и квадриум — арифметику, геометрию, астрономию и музыку. Сверх того обычно изучали философию, юриспруденцию, классическую литературу.
Похвально, похвально, — сказала скрипучим голосом василисса. — И что бы ты хотела пожелать его величеству?
Девушка неожиданно вскинула голову и, бесстрашно глядя перед собой, вымолвила на едином дыхании:
— Александр Македонский начал свои походы, едва ему минуло двадцать лет... Гай Цезарь Октавиан, впоследствии названный Августом, стал во главе римской армии, когда ему исполнилось девятнадцать лет. Не пора ли и его величеству Михаилу возглавить какой-нибудь военный поход?..
— Браво!.. — воскликнул Михаил. — Матушка, да она и в истории обладает немалыми познаниями! Я полагаю, такая девушка вполне заслуживает того, чтобы быть увенчанной императорским
— Не следует спешить, сын мой, — мягко остановила его василисса. — Я же вижу, что тебя прельщает отнюдь не её ум, а смазливая внешность... Я бы желала, чтобы гноя избранница явила красоту не только тела, но и души!..
— Красоту души труднее охватить взором, чем красоту тела, ваше величество, — отчаянно выпалила девица, глядя прямо в глаза василиссе, и Михаил заметил, как на высокое чело матери набежала чёрная туча.
— Я вижу, что в Адрианополе тебя не научили почтительному обхождению, — едва сдерживая гнев, процедила сквозь зубы Феодора. — Полагаю, тебе будет полезно продолжить обучение в каком-нибудь ином монастыре.
И, едва повернув голову к патриарху Игнатию, василисса с едкой усмешкой приказала:
— Я полагаю, что для истинного блага этой девицы ей будет гораздо спокойнее пребывать в святой обители. Где-нибудь... э-э... в Армении или на Сицилии... Нет, это слишком близко, пожалуй, туда ты сможешь добраться. Устроим-ка мы девицу где-нибудь в феме Климатов — в Херсонесе или в Суроже... Уж туда-то ты не поскачешь!.. И сделаем это без промедления! Ваше святейшество, соблаговолите освятить воздух для этой дерзкой девы.
Обрюзгший скопец Игнатий лишь молча кивнул.
— Матушка, зачем вы так? — прошептал Михаил, склоняясь к уху Феодоры. — Не желаете видеть её своей невесткой — и не надо! Удалите от двора, но зачем же постригать в монахини?
— Я делаю это только ради спасения её невинной души... Затем, чтобы ты не сделал её своей любовницей. Я достаточно знаю тебя, сын мой... Только если она станет Христовой невестой, ты оставишь её в покое, и то лишь из опасения потерять нос и губы, — холодно ответила василисса Феодора. — Но мы, кажется, отвлеклись от главного. Выбирай себе невесту, погляди, сколько самых прекрасных дев империи ожидают твоего решения. Будь Парисом, отдай золотое яблоко лучшей из дев...
— Мне никто не нравится... Пожалей девушку, — взмолился Михаил, глядя на то, как придворные евнухи подхватили Елену под руки и скорым шагом повели вглубь дворца.
— Церемония окончена! — громко возвестила василисса Феодора. — Всем девушкам дать по подарку и отправить домой.
Весьма довольная собой, императрица Феодора окинула сына высокомерным взглядом и удалилась в свои покои, сопровождаемая толпой прислужников и прихлебателей.
Михаил в бессильном гневе топнул ногой и яростно помотал головой, но более ничего сделать не мог. Императором он был лишь по званию, а подлинной властью пользовались три человека: вдовствующая василисса Феодора, великий логофет Феоктист и святейший патриарх Игнатий.
Мимо протоспафария Феофилакта проходили растерянные родители царских невест, а сами неудачницы были столь обескуражены исходом смотрин, что иные брели, ничего не видя перед собой.
Феофилакт был настолько уверен в преимуществе своей дочери над соперницами, что вначале даже не удивился её отсутствию среди раздосадованных неудачей девиц и их родственников.
Теперь Феофилакту следовало ждать гонца от монарха с приглашением явиться в Хрисотриклиний.