Истории для кино
Шрифт:
У эстрады невысокий человек с веселыми глазами дает какие-то указания артистам. Лёдя пробирается к нему:
– Здравствуйте! Вы режиссер этого замечательного действа?
– Спасибо за доброе слово, да, я.
– А что это – ТЕРЕВСАТ?
– Театр Революционной Сатиры.
– Вам нужны актеры?
Режиссер оценивает Лёдю быстрым острым взглядом:
– Нет, мне не нужны актеры. Но мне нужно… – Режиссер вдруг на глазах горбится, сморщивается, превращается в старичка и говорит скрипучим голосом: – Мне нужно знать, профессор, почему у вас в клинике терапевтическое отделение перевели на первый этаж?
Лёдя на миг обалдевает, но, заметив смешливые
– А потому, коллега, что мы отделение кардиологии перевели на четвертый этаж.
– Помилуйте, а куда же вы дели сердечников? – пугается режиссер.
– А мы их отпустили на все четыре стороны! – сообщает Лёдя.
Режиссер радостно кивает и готов уже закончить игру. Но теперь Лёдя перехватывает инициативу и говорит уже не старческим, а занудным ученым тоном:
– Объясните, товарищ Синусов, сечение вашего маховика соответствует диаметру квадратного корня?
– Ну что вы! – мгновенно подстраивается под этот бред режиссер. – Мой маховик соответствует косинусу, так как он поставлен на параллелограмм!
– А скажите…
Режиссер хлопает Ледю по плечу:
– Все-все-все, молодой человек! Я вижу, вам палец в рот не клади!
Лёдя страшно радуется:
– Значит, вам нужны актеры?
– Нет, я же сказал, мне не нужны актеры.
Лёдя уныло скисает.
– Мне не нужны актеры, – продолжает режиссер, – но мне нужен актер! И, похоже, я его нашел! – Он протягивает Лёде руку: – Давид Гутман!
Лёдя отвечает рукопожатием:
– Леонид Утесов! Я из Одессы.
– Что такое Утесов, я не знаю, но Одесса меня устраивает.
Лёдя тут же проявляет одесскую хватку:
– А жить у вас есть где?
– У меня – есть, – усмехается Гутман.
– А у меня?
– А у вас – будет у меня.
В небольшой комнате Гутмана хозяин спит с женой на кровати. А Лёдя устроился на кушетке в ногах у супругов.
Из репродуктора слышатся утренние позывные. Хозяева не реагируют, а Лёдя просыпается, тихонько встает, подходит к окну. Перед ним раскинулась снежная Москва. Лёдя улыбается.
Новое пролетарское искусство совершенно не походило ни на что виденное до сих пор. Все было очень масштабно, очень ярко, митингово-лозунгово; у положительных героев – открытые лица, кожаные куртки и красные косынки, у отрицательных – толстые животы, фраки и цилиндры.
Зал «ТЕРЕВСАТа» тоже заполнен молодыми героями нового времени – в кожанках, кепках, кумачовых косынках, а в глазах – энтузиазм и радость жизни.
На сцене Лёдя – в рабочем комбинезоне, шапочке с надписью «Новости» и с газетой в руке – исполняет свой знаменитый номер «Газетчик». Номер в общем-то прост, но покоряет своей злободневностью. Каждое утро Лёдя берет десяток газет, вычитывает животрепещущие новости дня, излагает их в куплетной форме и, как бы читая прямо на сцене свежую газету, знакомит с новостями зрителей. В общем, как говорится, «утром – в газете, вечером – в куплете».
Сначала Лёдя представляется коротенькой преамбулой:
Газетчик без сомнения, труля-ля, траля-ля,Рассадник просвещения, труля-ля, траля-ля,Редактор и наборщик лишь составляют номера,А я газету ношу по свету —ГазетчикА далее идут куплеты, каждый раз новые. Причем Лёде их даже учить не надо. Он просто вклеивает новые стихи в сегодняшнюю газету и поет:
Вот интересная весьма газета,В ней вы найдете много новостей.Сам я нашел здесь тему для куплетаИ спеть здесь хочу его вам поскорей.Ах-ах-ах, чудная газета!Ах-ах-ах, ты ее прочтешь!Ах-ах-ах, что творится в свете,Ах-ах-ах, сразу ты поймешь!Вот сообщение с телеграфной ленты:Ночью задержаны три мешочника.Ехали с фруктами прямо из Ташкента,А вместо рынка заехали в ЧеКа.Ах-ах-ах, взяли фрукты эти,Ах-ах-ах, прямо в Наркомпрос.Ах-ах-ах, пусть рабочих дети,Ах-ах-ах, кушают компот!В доме Гутманов – завтрак. Давид и Лёдя наспех заглатывают яичницу, а жена Гутмана наливает им морковный чай.
– Лёдя, – приказывает Гутман, – ты давай на репетицию, а мне еще надо в Управление театрами.
– Я только на телеграф забегу, Леночке перевод отправлю.
– Когда же вы их привезете? – спрашивает жена Гутмана. – Уже засохли небось от одиночества!
– Конечно, скоро я их заберу. Просто Лена не хочет ребенка зимой в Москву везти. Диточке пока лучше у моря…
Гутман встает, Лёдя – за ним.
– Ну, спасибо, мы побежали!
Жена спрашивает:
– На когда ужин готовить?
– Не надо готовить, ужинаем в гостях, – сообщает Давид.
– Это у кого? – интересуется Лёдя.
– Раевские, биологи, очень душевные люди.
– Да уж, – улыбается жена. – До Нового года еще полмесяца, а у них уже елка стоит.
– Короче, Лёдя, – подводит итог Гутман, – готовьте парадный пиджак!
– А он у меня один. Он же – парадный
Вдруг у Гутмана в глазах загораются знакомые веселые чертики.
– Минуточку… Пиджак у меня один, но – парадный?
– Именно так, – подхватывает Лёдя. – Пиджак у меня парадный, но – один!
И начинается их привычная игра: оба произносят эти фразы на разные лады – с гордостью, с огорчением, с удивлением, с отчаянием…
– Все, хватит! – вскидывает руки Гутман.
– Сдаетесь? – радуется Лёдя.
– Нет, но в Управлении ждать не будут. Вечером продолжим!
Вечером Гутманов и Лёдю – все в том же сером френче и желтых крагах – встречают хозяева дома, милые интеллигенты из тех любителей искусства, что всегда готовы поделиться с голодными художниками последней селедкой.