Истории и сны о привидениях и книгах
Шрифт:
Впрочем, Вера всегда была только «за» возможность покопаться в книжках. Отобрала стопку многообещающих, полистала их за чаем, который Кора разлила из черного чайника, с легким сердцем вернула на место. То есть в огромную бесформенную библиофильскую кучу. Предложила свою помощь по перекладыванию книг в нечто более осмысленное, но пользу, увы, не принесла, поскольку стройной системы уборки так и не появилось.
– А это что такое? – спросила Вера, взяв в руки тонкую книжку в гибкой кожаной обложке. Внутри были пожелтевшие страницы, на них – узкий текст, будто стихи, и иллюстрации-зарисовки.
– Это… – Кора подошла к подруге, взяла книжку в руки
Вера помотала головой.
– Лет пятнадцать назад. – добавила Кора, будто это должно было помочь. – Так вот, там, кроме музыки, был еще маркет со всякими безделушками. Не знаю, почему я это купила, но вообще после пары стаканчиков сангрии мне можно продать все, что угодно.
– В это я верю, – ответила Вера. – А фронтиспис где?
Кора растерянно посмотрела на узкий оборванный край листа первого листа. Без него у книги не было ни названия, ни автора, ни издательства.
– Ааа, – протянула Кора через несколько секунд. – Я там познакомилась с парнем. Мы вместе стали читать эту книгу, и ему она жутко понравилась, и я ему, кстати, тоже понравилась. Пришлось написать мой номер на первой странице и вырвать ее – ну чтобы он заодно и книжку мог такую себе найти.
– И что потом случилось с этим парнем?
– Ты издеваешься? – Кора недоуменно посмотрела на подругу. – Это же пятнадцать лет назад было, как я могу помнить?
Восхитившись избирательностью работы памяти Коры, Вера пыталась найти название книги в другом месте – но тщетно.
– Возьми ее себе. И вот это не забудь, – сказала Кора, протягивая Вере пакет с десятком книг добротной фантастики в твердой обложке. Черт возьми, вот где были эти книжки все это время, когда их священный долг был – доставать человека из хандры?
За вечер Вера прочитала книжечку в тонкой кожаной обложке целиком. Записанный в столбик текст оказался не стихами, а ритмично сложенными сказками. Сюжета в них было немного, никаких битв и поверженных драконов: скорее зарисовки сказочной жизни. Герои плавно перетекали из одной зарисовки в другую, обрастали характерами. Сказки показались Вере необычно ироничными и глубокими, и в то же время простыми и естественными.
В ночь с четверга на пятницу Вере снились кусты рябины, которые были просто кустами и просто цвели.
На следующий день она пыталась узнать о происхождении книги: вбивала строчки из текста в интернет-поисковике, бродила по сайтам книголюбов, нашла даже страничку того самого фестиваля, правда, из ценной информации там были только координаты Тульской области. В итоге, книжку опять целиком перечитала, уснула легко, и строчки сказок продолжали успокаивающе бродить по извилистым дорожкам ее сонного мозга.
В ночь с пятницы на субботу Вере снился костер, вокруг которого они сидели с друзьями и вглядывались в пляшущие огне фигуры.
В субботу Вера легко проснулась, но не спешила вставать. Она вспоминала сюжеты сказок. Воображала себе героев. Слушала их диалоги между собой, смотрела их глазами на мир, в котором эти счастливчики обитали. Потом поняла, что начинает путаться: невидимая княгиня – она принцессе бабушка? Или просто вроде подруги? А в баре с видом на закат подают алкоголь? Или только холодный чай с горячим льдом? Потянулась к книжечке в кожаной обложке и с ужасом не обнаружила там половины того, что только что вспомнила. Только не это! Неужели я сочинила, сама того не сознавая, продолжение?
В ночь с субботы на воскресенье Вере снились качели, подвешенные между трех берез, на которых можно было раскачаться так, что потом взлетаешь.
Вера проснулась мгновенно, в шесть утра, с невероятной ясностью сознания. Еле-еле она дождалась времени, когда прилично делать телефонные звонки, успокаивала себя бесконечной варкой кофе и наблюдением за воронами во дворе, и как только радио сообщило, что «Московское время – девять часов утра», схватила телефон и набрала Кору.
– На сколько ты уверена в той истории про покупку книги на фестивале «Дорога домой?» – спросила она, не здороваясь.
– Что? – сонно переспросила Кора. – -Ты в порядке?
– Я знаю, кто написал эту книгу.
– Какую книгу?
– Ну эту, в тонкой кожаной обложке.
– Супер! Кинь автора смс-кой, я ознакомлюсь с его прочими творениями.
– Не ознакомишься. Это я.
Кора что-то невнятно промычала
– Я и название вспомнила. Она называлась «Книга неизбежностей и жуток».
– Что еще за жутки? – спросила Кора.
– Это не важно. Не в этом сейчас дело. Дело в том, что я вспомнила, что это – моя книга. Написана мной, утеряна, и теперь прочитана лет двадцать спустя.
– Слушай, тебе не кажется, что это может быть сфабрикованное воспоминание?
– Я то же самое у тебя хотела спросить. Не думаешь ли ты, что всю ту историю про литры ярмарочного алкоголя и прекрасных незнакомцев-библиофилов ты просто выдумала?
– Очень даже может быть, – применительно сказала Кора. – Когда ты спросила тогда, мне было проще придумать историю обретения этого произведения. Но если ты права, то как оно у меня оказалось? И почему ты сразу не вспомнила?
– Потому что куча лет прошла. Полжизни! Помню, когда мы защищали диплом, я пошла в типографию печатать выпускные работы на всю группу. Так вроде было дешевле. Заодно заказать свою книжку в единственном экземпляре – с переплетом, но без обложки, конечно. Это была такая шутка только для меня: я распечатала диплом – совершенно бесполезное сочинение, за которое мне должны были дать справку о том, что я молодец, и вот эту книжку – как мне тогда казалось, единственный реальный результат моих университетских лет.
Кора вдруг подхватила:
– Слушай, я, кажется, вспоминаю. Я тогда на фестивале купила не книгу, а блокнот. Но там же его растрепала на листочки: раздавала свой номер всем подряд, и от блокнота осталась одна обложка. Я ее притащила домой, вроде как на память, и потом мне на глаза попалась твоя книга.
– Которую я, видимо, дала тебе почитать и благополучно об этом забыла.
– Ага. Я тогда увлекалась всяким крафтом и поиском знаков от Вселенной, вот и решила приладить обложку к твоей книге. Ну и приладила.