История болезни (документальная повесть) - часть первая
Шрифт:
«В течении всего третьего класса, учительница Раиса Федоровна, почти каждый день говорила:
– В пионеры принимают, только дисциплинированных октябрят и кто хорошо учится.
Учился я на тройки и поведение было не идеальным. Очень волновался – могут не принять.
Загодя в универмаге купил себе пионерский галстук. В назначенный день мама его погладила и аккуратно сложила в портфель. Празднично одетый, нес в школу портфель с галстуком и шепотом возбужденно повторял выученное стихотворение:
«Как
Береги его.
Он ведь с красным знаменем
Цвета одного…»
В сопровождении Раисы Федоровны и молоденькой рыжеволосой пионервожатой Марии Ивановны, наш класс на рейсовом автобусе прибыл на привокзальную площадь Саранска. Здесь недавно открыли памятник погибшим в 1934 году стратонавтам: Усыскину, Васенко и Федосеенко - гондола аэростата с советскими учеными-испытателями упала и разбилась на территории Мордовии.
Погода на улице была прохладной. Нас построили, вкратце рассказали о погибших героях, повязали всем галстуки и поехали обратно в школу.
Зря волновался - в пионеры приняли»…
Поздно вечером приходит мама, подавленная и с серым лицом. Догадываюсь – что-то произошло.
– Мам, что случилось?
Она тяжело садится на стул.
– Колю посадили!
До меня медленно доходит смысл сказанного.
– За что?
Нехотя она рассказывает:
– Вчера поздно вечером, он с другом Николаем Торопкиным зашел в общежитие, там они с кем-то повздорили и их выгнали. Надо бы ему прийти домой и лечь спать. Эх! А он взял
в сарае папкин молоток, вновь побежал к общежитию и ударил им первого выходящего из него человека. Хорошо, хоть не убил! Человек этот оказался работником милиции. Он там жил.
Сегодня, в четыре часа утра к нам в квартиру постучали. Папка открыл – за порогом стоял милиционер в форме и пострадавший с перевязанной головой. Папка разбудил спящего Кольку, и они его забрали. Сегодня, я весь день пробыла в милиции. Мне сказали: «Он преступник и будет находиться в изоляции до суда» - мама, помолчав, добавила: - Думала, что у меня самые хорошие дети, а оказалось, что один из них - преступник.
– Мам, Коля хороший, его кто-то сильно обидел и он не сдержался.
– Его товарищ, Торопкин, сдержался, а вот наш Коля – преступник.
– это слово, сказанное кем-то в милиции, больно задело её самолюбие:
– Теперь придется разрываться на двоих…
3 июня 1969 год.
Наступило лето. Деревья в саду больницы покрылись молодой листвой. Дурманящий запах цветущей черемухи доносится из открытых форточек палаты.
Хожу самостоятельно. Позавчера в воскресенье, под контролем мамы, спустился по лестнице во двор больницы. Лестничные пролеты одолевал еще с трудом, упираясь руками на перила. Прохладный утренний воздух, заполнивший легкие, был мне наградой. Сидели на скамейке долго – подниматься в палату не хотелось, но кишечное содержимое,
Вчера на утреннем обходе, нерешительно спросил врача:
– Виктор Данилович, можно мне временно побыть дома?
И неожиданно, легко получил согласие:
– Можно. Действительно, Саша, поезжай домой. За лето наберешься сил, а осенью Иван Ильич как и обещал, прооперирует.
Мне послышалась скрытая радость в голосе доктора, а мама восприняла это известие настороженно.
– Дождемся осени. Дома действительно будет лучше…
Собираемся молча, мама складывает наши вещи. Бинтами туго притягиваю пеленку к животу. Волнуюсь – как примут такого братья, друзья и соседи - еду домой с открытым животом.
В домашней одежде, медленно плетусь с мамой между домами – сокращаем путь до остановки. Рейсовые автобусы с «Вокзала» до поселка «ТЭЦ-2» ходят редко, но нам повезло. С узлами в руках, мама помогает мне подняться в автобус - с облегчением усаживаюсь на свободное сиденье.
Автобус трогается. Вдруг сзади слышу недовольный мужской голос.
– Мальчик! Уступи женщине место!
Бросаю взгляд на рядом стоящую маму. Она растерянна. Вижу – еще мгновение и начнет рассказывать о моей болезни. Неожиданно для себя встаю.
– Садись мам.
Удивленная, она садится на мое место…
С остановки до дома спешу семенящими шагами. Мама, с узлами в руках, едва поспевает за мной.
– Саша, не беги. Еще, не дай Бог, упадешь
– Мам! Кожу разъедает, терпения нет!
Она ускоряет шаг. Берет все узлы в одну руку, другой подхватывает меня под локоть и вскоре входим в подъезд нашего дома. Мама толкает дверь в квартиру - закрыто.
– Ой, Господи! Еще дома никого нет – она бросает на деревянный пол подъезда узлы, находит в щели лестницы спрятанный ключ и в спешке трясущими руками с трудом попадает им в замочную скважину…
В одежде, лежа на своей кровати, разрезаю ножницами бинты и отбрасываю мокрую пеленку. Покрасневшая кожа нижней части живота, нестерпимо зудит. Раствором фурацилина смываю кишечное содержимое и боль стихает. Наконец осознаю – я дома!
Переезд и эмоции отняли много сил, раздеваюсь и засыпаю…
Разбудил шум в соседней комнате. Вовка с Сергеем, что-то не поделили.
Мамин голос:
– Тише! Саша спит.
Глаза не открываю.
«Больница, операции, рваный живот – может все это сон»
Медленно открываю глаза и быстро скидываю с себя одеяло.
–
«Нет не сон!»
В комнату заглядывает мама.
– Разбудили тебя, сынок! Вова с Сережей постоянно дерутся, покоя от них нет.