История болезни (документальная повесть) - часть первая
Шрифт:
– Раз обещал профессор, значит зашьет. Врачи говорят, что слаб ты еще…
Виктор Николаевич стал редко заходить к нам в палату. Перевязки делает мама, когда ее нет - делаю сам. Кожа на животе по краям раны, воспалена, плотная и в эрозиях. Спасает паста «Лассара» - шпателем штукатурим ей эрозии. Защиты хватает на три-четыре часа. Темная литровая с большим горлышком банка пасты заканчивается за два-три дня. Капельницу подключают через день – чему я очень рад. Мне жалко медсестер. Вены
В области крестца, выступающих в тазовых костях, и вдоль позвоночника, образовались болезненные пролежни. Мама периодически поворачивает на бок, обрабатывает их раствором фурацилина и смазывает той же пастой «Лассара», кожу спины протирает камфорным спиртом, а я пеленкой придерживаю свои внутренности – боюсь вывалятся.
В таких хлопотах день проходит незаметно.
Время к обеду. В палату входит заведующий отделением Иван Никифорович. Посмотрев на меня, обращается к маме:
– Вот что, мамаша. Мы переводим Сашу во второе хирургическое отделение.
Удивленная мама встает со стула ему навстречу.
– А как же операция?
– Не волнуйтесь! Придет время, Саша окрепнет и Иван Ильич его прооперирует. Наше отделение – это «чистая» хирургия. Во втором, лежат больные с заболеваниями, которым не требуется срочная хирургическая помощь. Мы вас и так держали у себя более двух месяцев. Больше не можем, извините!
– врач вышел из палаты.
Долгое гнетущее молчание, прерывает мама
– Будем обживать новое место.
Возмущаюсь:
– Давно бы прооперировали и выписали из больницы, а им вздумалось переводить!
Она собирает вещи - готовится к переезду.
– Сколько с тобой терпели, сынок, столько не осталось.
В другом отделении, может, быстрее на поправку пойдешь. Окрепнешь, наберешься сил и Иван Ильич зашьет твой живот.
– Скорее бы!
В палату въезжает каталка…
Второе хирургическое отделение также на втором этаже, но в другом крыле здания. В новой палате резкий запах гноя и семеро больных, из них двое - мои ровесники. Свободная кровать от двери справа. Напротив лежит парень с загипсованной ногой, рядом с ним белокурая лет сорока женщина. Он стонет и просит ее:
– Сходи к медсестре. Пусть сделает укол. Очень болит!
– Только что ходила. Она сказала, нельзя так часто принимать обезболивающее – привыкнешь. Потерпи, медсестра придет через пол часа.
Мама укладывает в тумбочку принесенные с собой личные вещи и перевязочный материал, но не выдерживает и спрашивает:
– Скажите, что с мальчиком?
Женщина живо отзывается:
– Нога у Вити очень болит. Еще в сентябре, перевернувшись на мотоцикле, сломал ногу. В рану на месте перелома попала грязь и кость воспалилась. В двух местах ногу прооперировали – удалили
Мама сочувствует.
– Жалко мальчика, очень жалобно стонет.
Подошла медсестра со шприцем в руке. После укола Витя притих и в палате воцарилась тишина.
От кровати, стоявшей возле ближайшего окна, припрыгал на одном костыле ко мне второй ровесник. Упирается он на костыль и правую ногу в кожаном ботинке, а левая, в шерстяном носке, не достаёт до пола сантиметров пятнадцать. Общая полнота, округлые плечи и мягкие черты лица делают его похожим на девушку.
– Добрый день! Меня зовут Коля – звучит девичий голос.
Мама отходит в сторону, пропуская его ко мне.
– Проходи Коля, ближе к Саше. Познакомьтесь.
Парень подпрыгивает и протягивает свободную от костыля правую руку. Пожимаю пухлую кисть.
– Ты давно в больнице?
– Болен остеомиелитом три года. А сейчас лег ненадолго. Оформляю документы на переосвидетельствование инвалидности, да заодно заказал спец.обувь. На правую ногу сшили хорошо – он присев на стул, показывает свой ботинок: - А левый, с высокой подошвой, отдал обратно доделывать – не подошел.
С интересом рассматриваю грубо сшитый с высоким голенищем ботинок.
– Коля, а что такое остеомиелит?
Снисходительная улыбка отражается на его добром лице. Он, оперевшись на костыль, встает и кричит соседу напротив:
– Витя! Саша не знает, что такое остеомиелит!
С соседней койки доносится раздраженный голос.
– Лучше вообще не знать!
Николай вновь садится на стул и приподнимает левую штанину пижамы - оголяя всю короткую ногу до трусов. На укороченном бедре, видны множественные глубокие рубцы заросших ран.
– Остеомиелит – это воспаление кости. Я упал с лошади, хотел научится скакать верхом, как наши деревенские ребята. Теперь, как видишь, скачу с костылем.
Мама с интересом наблюдает за нами. Смущенный, продолжаю расспрашивать.
– А почему у тебя бедро такое короткое? Длина кости должна же остаться прежней?
– он опускает штанину.
– Объясняю: воспаленная кость гниет, во время операции хирурги чистят ее, удаляя гнилые осколки – секвестры. Мне четыре раза под наркозом чистили бедренную кость и каждый раз выбрасывали эти секвестры – поэтому и бедро стало коротким. После операций и от заживших свищей остались рубцы.
– Понял, а мои свищи в кишках сами не заживут, их нужно обязательно зашить, но почему-то врачи не торопятся.
– Дырки в кишках - это ерунда. Обязательно зашьют, главное тебя боли не беспокоят. Видишь, как Витька мучается и у меня также раньше болело…
Очищая свой «ворчащий» живот от накопившихся выделений, размышляю: «Пройдет какое-то время, Иван Ильич зашьет мои свищи, закроет отверстие в животе, и я буду полноценным парнем, а Николай с Витькой так и останутся хромоногими инвалидами». Мне их жалко…