История царствования императора Александра I и России в его время. т.5. (1871)
Шрифт:
квасе; виновных-же третьей категоріи— так называемых грегиников — сажали в комнату уединенія (карцер), где не было никакой мебели, кроме деревяннаго стола и скамьи; на одной из сген висело распятіе, а ва другой—картина страшнаго суда. Вместо установленной одежды, давали им мужичій кафтан и лапти. Во все время заключенія провинившихся, которое иногда продолжалось около месяца, их посещал священних, и кроме того в церкви за них были приносимы общія молитвы. По выдержаніи одного из студентов, Горбунова, в „комнате уединенія“, священник Нечаев донес директору, что „по изъясненіи пагубных следствій от грехопаденія происходящих и по возбужденіи за общими молитвами к возстанію от оных, в прошлый, в честь Пресвятыя Богородицы установленный, пост, Горбунов, по исповедй, удостоен Св. Причащенія44. Директор решил, что „божественною силою евхаристіи грехи ка;кдаго, хотя-бы багряные или червленные, убеляются яко снегъ4', н по тому простив Горбунова, просил священника об укрепленіи совратившаяся в ученіи благодати. Случалось иногда, что -Магницкій, недовольствуясь „комнатою уединенія44, отдавал без суда в солдаты виновных студентовъ.
Поощреніе воспитанников
В следующем году, Іезуиты были окончатель-
зи
но изгнаны из Россіи. Удаленіе их из Петербурга не повело к перемене их поступков. В могилевской коллегіи они привлекали в католицизм обучавшихся у них молодых людей иравославнаго исповеданія; когда-же, для отнятія у них кь тому способов, Высочайше повелено, чтобы в Полоцкой Академіи и в подведомственных ей училищах воспитывалось одно только римско-католическое юношество, Іезуиты в Витебске стали совращать воеино-служащих греко-россійской церкви. В саратовской губерніи и в Сибири, они переманивали крестьян в свое исповеданіе, а в колоніях, обольщая последователей евангелическаго ученія, поселяли в их семействах безпорядки и несогласіе. Положеніе крестьян в Белоруссіи, принадлежавших Іезуитскому ордену, было бедственно: достаточно сказать, Ч'то Іезуиты, получая с своих именій значительный доход, нисколько не заботились о призреніи своих слепых и увечных людей, а отпускали их с паспортами просить подаяніе. Все это побудило Государя, по представленію князя Александра Никол. Голицына, выслать Іезуитов за пределы Россіи и упразднить Полоцкую Академію с подведомственными ей заведеніями, заменив их другими училищами (1 ’)•
Император Александр, предположив открыть второй сейм в Варшаве, сперва отправился во внутреннія россійскія губерніи и посетил южныя военныя поселенія. Там, в предшествовавшем (1819-м) году, произошли важные безпорядки, коих действительною причиною было неудовольствіе поселян их новым состояніем, а предлогомъ—наряда» их на общественный летнія работы.
В конце іюня 1819 года, при наряде посолят, чугуевскаго округа на сенокошеніе для строевых лошадей, люди, не вошедшіе в состав эскадронов, отказались идти на работу и упорствовали в неповиновеніи, не смотря на увещанія своего полковаго командира. Командир 2-й уланской дивизіи, генерал-лейтенант Лисаневич, получа донесеніе о непокорности поселян, отправился в следующую-же ночь из Зміева в Чугуев, взяв с собою учебный эскадрон, и как нельзя было вполне полагаться на действующіе эскадроны Чугуевскаго полка, то Лисаневич приказал прибыть в Чугуев, под видом сбора для ученій, одиннадцати эскадронам прочих полков своей дивизіи, и тогда-же потребовал от ближайших войск 12-й пехотной дивизіи одну бригаду в Чугуев и другую в селеніе Балаклею; кроме того, направлены были в округ чугуевскаго поселенія 12 конных орудій, состоявших в команде Лисаневича. Когда-же оказалост. возможным откомандировать из 12-й дивизіи только два баталіона Нижегородскаго полка, Лисаневич послал в Константиноград, к командиру 26-й пехотной дивизіи, требованіе о присылке еще двух или трех баталіонов (12). К 5-му іюля, пришли два Нижегородских баталіона и 12 конных орудій, и тогда генерал Лисаневич, окружив пехотою Чугуев, собрал жителей на городской площади и в присутствіи харьковскаго губернатора, с содействіем священника, увещевал поселян покориться, но они упорно стояли на своем и все вообще отозвались, что: „ни они, ни дети их, военнаго поселенія не желаютъ“. 7-го іюля, пришел из Константинограда 5-й егерскій полк. Генерал Лисаневич, успев собрать около трех тысяч человек иехоты, приказал оцепить город и лежа-
•30*
щую в соседстве его слободу Малиновку; когда-же из всех окрестных селеній стали подходить крестьяне в помощь чугуевским жителям, то пехота заставила их обратиться назад, и только некоторые из них, выказавшіе особенную дерзость, были захвачены и вместе с теми, кои взяты в Чугуеве, отправлены в Зміев для содержанія там под караулом (,3).
Как и последующія внушенія генерала Лисацевича и губернатора Муратова не оказали никакого вліянія над слепым упорсгвом военных поселян чугуевскаго округа, то Государь повелел графу Аракчееву отправиться в место расположенія 2-й уланской дивизіи, для прекращенія возникших там безпорядков (и). Граф Аракчеев тотчас предписал Лисаневичу нарядить военный суд, под председательство м полковника Салова, для сужденія главных мятежников, и сам, 2 августа, отправился в южное поселеніе, куда, между тем, были направлены еще два пехотных нойка: Орловскій и 17-й егерскій (13). По прибытіи в Харьков, 11 августа, граф Аракчеев узнал от слободско-украинскаго (харьковскаго) гражданскаго губернатора Муратова, что причинами бунта были слабость начальства и негодованіе чиновников выселяемых из Чугуева, кои, потеряв свои непозволительныя выгоды, действовали вредно на умы коренных жителей. В довершеніе затрудненій, в самое то время, наступила в Харькове с 10-го августа значительная ярмарка, на которую съехалось множество народа.
По нрибытіи в Харьков. 11 августа, граф Аракчеев составил, под председательством своим, комитет, из генерал-лейтенанта Лисаневича, генерал-маіоров Александрова и начальника штаба поселенных войск Клейнмихеля, харьковскаго губернатора и полковника Кочубея. Из донесеній комитету генерала Лисаневича, оказалось, что из нижних чинов и коренных жителей чугуевскаго поселенія находились под воениьш судом 313 человек, а в городе Чугуеве, под арестом, и на сенокосе, под присмотром действующих эскадронов — 791, всего-же 1,104 человека. В таганрогском-же окруі'е, где также возникли безпорядки, находилось под арестом 900 человек. Комитет постановил: расположив прибывшую пехоту в обоих поселенных округах, немедленно приступить к суду и наказанію главных бунтовщиков, для устрашенія прочих, а, между тем, прислать к графу Аракчееву, в Харькову депутацію от чугуевскаго округа, по собственному назначенію жителей Чугуева и главных слобод, в числе 18-ти человек. Эти депутаты, по сделаніи им Аракчеевы м надлежащаго увещанія, долженствовали быть отправлены в Зміев и Волчанск, для присутствія, 16 и 17 іюля, при наказании шпиц-рутенами зачинщиков бунта, которые, по излеченіи, назначались на службу в оренбургскіе гарнизоны, а депутаты, по вторичном их увеіцаніи графом Араччеевым, должны были отправиться обратно в Чугуев и объявить
Коммисія военнаго суда приговорила главных зачинщиков мятежа, в чугуевском округе 2*29
человек и в таганрогском округе 44 человека, к смертной казни, и кроме того в обоих округах 72 человека к телесному неказанію. В действительности-же прогнаны сквозь строй пятисот человек, от 6-ти до 24-х раз, до семидесяти важнейших бунтовщиков; кроме того, из состоявших под судом, 285 человек отосланы без наказанія на службу в Оренбург, а из прочих подсудимых и несостоявших под судом 160 человек переведены в 3-ю уланскую дивизію графа Витта. Женщины, участвовавшія в бунте, в числе 29-ти, наказаны розгами и сосланы в Оренбург (18); тогда-же приказано сослать, либо отдать на время в рабочій дом, многих развратных женщин, из обоих поселенных округов. Несколько офицеров, оказавшихся неблагонадёжными, были переведены в оренбургскіе гарнизоны, а также сосланы на жительство под надзором полиціи в Оренбург отставные офицеры полковник Щербина и прапорщик Пылев. Старшій адъютант 2-й уланской дивизіи штабс-ротмистр Тареев, за принятое им учасгіе в возмущеніи, был приговорен коммисіей военнаго суда к смертной казни; генерал-лейтенант Лисаневич полагал снять с него чин штабс-ротмистра, полученный им при поступленіи в военное поселеніе, удалить на службу в оренбургскій корпус, и впредь, при производстве в чин, обойти один раз. Граф Аракчеев, донося о том Государю, изъявил мненіе: „старшаго адъютанта Тареева, как участника в возмущеніи, лишить чинов, орденов, медали в память 1812 года и разжаловать в рядовые без выслуги, с определеніем в отдельный оренбургскій корпус. — Дивизіонному-же командиру, генерал-лейтенанту Лисаневичу 1-му, за назначеніе Тарееву наказанія, вовсе несоразмернаго, ни его преступденію, ни справедливой строгости законов, по коим он приговорен к лишенііо живота, объявить Высочайшее замечаніе". Император Александр, утвердив мнете графа Аракчеева, повелел: „посадить Тареева в одну из крепостей оренбургской губерніи и содержать там впредь до повеленія“ (19).
По окончаніи суда над виновными в мятеже, граф Аракчеев предписал генералу Лисаневичу, вместе с харьковским гражданским губернатором, произвести следствіе на счет отставных штаб и обер-офицеров Чугуевскаго уланскаго полка. По сделанном ими подробном изследованіи поведенія сих офицеров, они были разделены на три разряда: к первому отнесены все те, кои жили вне поселеннаго округа и не подавали никакого повода к сомненію в своей благонамеренности, и таких, в числе 12-ти человек, положено оставить на месте их жительства, обязав подпискою, чтобы они не въезжали в округ военнаго поселенія и с поселенными жителями неимели никакого сообіценія; во 2-м разряде помещены 24 офицера, жившіе на назначенных им в чугуевском округе землях, кои хотя также не подавали повода к какому-либо подозренію, однакоже назначены к переселенію в саратовскую или кавказскую губернію, на отведенные им там участки, с тем, чтобы дать им годовой срок на продажу своих земель в чугуевском округе. Наконец, 20 офицеров 8-го разряда, подавших своим поведеніем повод к сомненію в их благонамеренности, назначено переселить в места отдаленныя от харьковской губерніи, дав им трех-месячный срок на продажу движимаго и недвижимая имущества, и вмевить в обязанность гражданскому начальству мест, куда они пожелают переселиться, иметь постоянный надзор за их поведеніем и не выдавать им паспортов в харьковскую губернію. Но, по докладу графа Аракчеева, Высочайше повелено: выслать сих офицеров в отдаленный от поселенія места харьковской губерніи (20).
Легко представить себе, как подобныя произшествія поражали чувствительную, преисполненную любви к человечеству, душу Александра. Военныя носеленія, от которых ожидали столько благ для народа, пали тяжким бременем на всех, имевших с ними какія-либо снопіенія. Оставалось отменить их; но в таком случае, пришлось-бы сознаться в важной ошибке. Не легко было это сде-
ЛсІТЬ • • • •
Осмотрев южныя военныя поселенія, изгладив милостями следы недавних бедствій, Император Александр отправился в Варшаву.
Положеніе Царства Польскаго было неутешительно. Предшествовавшая война замедлила успехи всех отраслей промышленности и истощила народное богатство. Доходов Царства, простиравшихся всего на все до 50-ти милліонов злотых (7 У2 милліонов рублей серебр.), недоставало для удовлетворевія неотлагательных расходов, и в ожиданіи пріисканія средств к пополнснію дефицита необходимо было прибегнуть к займу из государственнаго казначейства Имперіи. В огношеніи нравствснном, народ был волнуем папскими буллами против масовов, а высшее сословіе не скрывало своей ненависти к духовенству, и даже ко всему касающемуся религіи. Частные сеймы, созванвые для выбора депутатов на прсдстоявшш тогда обіцій сейм, обнаружили во многих местах явное недоброжелательство правительству, избрав своими представителями людей, известных крайним радикализмом. Броженіе умов отозвалось беспокойством и в варгаавском лицее, что заставило польскаго министра народнаго просвещенія, графа Грабовскаго, приступить к преобразованію высших училищ; но усилія его встретили противодействіе в Совете управленія (2').
На пути в Варшаву, Государь получил собственноручное письмо Императора Франца, который, сообщая сведенія о возстаніи в Неаполе, приглашал Россійскаго Монарха на свиданіе, для обсужденія мер, которыя надлежало принять в столь важном случае. Государь, предполагая оставаться в Варшаве до окончанія сейма, отложил предложенное свиданіе до конца ноября, а, между тем, хотел узнать мненіе о том прочих кабинетов и пригласить их к участію в совещаніи.
Приняв основанія, на которых были возстановлены Бурбоны во Франціи, за совершившійся факт, оказавшій решительное вліяніе на всю Европу, нельзя было несознаться в том, что все государства, подвергавшіяся революціям, немогли предупредить их возобновлепія никакими средствами, кроме благоразумных^ учрежденій, способньтх примирить достоинство возстановляемых престолов с желаніями народов. Как „эти основанія согласовались с трактатами общаго союза, то и молено было надеяться, что пять первостспенных держав условятся между собою в примененіи их к неаполитанскому и испанскому вопросам. В таком именно духе отнеслось наше министерство к Союзным дворам, приглашая их принять участіе в конгресе. Виды австрійскаго двора, в отношепіи произшествій в Неаполе, были иные: он предпочитал част-