История частной жизни. Том 4: от Великой французской революции до I Мировой войны

Арьес Филипп

В Париже более или менее соблюдался императорский закон от 1809 года об обязательном наличии выгребной ямы, но в провинции по–прежнему оставались в ходу средневековые традиции. В Лионе никого не удивляет спуск сточных вод в Рону; в Марселе из 32 653 домов, стоявших на учете в 1886 году, в 14 000 не было никакой системы эвакуации фекальных масс: на каждом этаже экскременты собирались в керамические емкости, откуда потом поступали в водостоки; в Бордо 12 000 плохо сконструированных выгребных ям отравляли грунтовые воды.

В это время в Великобритании наблюдалось стремительное развитие канализации. Начинается золотой век водопроводного дела, и вскоре вся Европа пойдет по пути Англии. Парижский предприниматель Пупар переведет капитальный труд Сэмюела Стивенса Хеллера и отправит своего сына на стажировку к мастеру. Теоретики архитектуры отныне будут уделять этому вопросу большое внимание. Эмиль Трела,

основатель Специальной архитектурной школы, заявит на заседании Общественного медицинского общества в 1882 году: «Экскременты следует удалять из домов немедленно, они должны выводиться по герметичной системе под мощным потоком воды».

Столь резкий поворот в отношении к экскрементам вызван прогрессом в агрономии: появившиеся в 1850–1880-х годах гуано из Перу, чилийские нитраты и, наконец, полный спектр минеральных удобрений, которые стали применяться в это время, завоевали симпатии крестьян. Кроме того, открытия Пастера сеют в общественном мнении страх перед микробами: «Его опыты привели к тому, что выгребные ямы стали рассматриваться как резервуары страшных вирусов, пугающих род человеческий». Автор этих строк, инженер Вазон [228] , безапелляционно обвиняет стационарные выгребные ямы и поет дифирамбы канализации, что позволяет — по крайней мере, в Париже–создать огромную канализационную сеть: во времена Второй империи Белграном было проложено 140 километров в 1852 году, к 1869-му сеть составляла 560 километров.

228

Principes techniques d’assainissement des villes et habitations suivis en Angleterre, France, Allemagne, Etats–Unis et presentes sous forme d’etudes sur l’assainissement de Paris: 1884.

Надо сказать, что процесс шел не без принуждения: закон от 1894 года по оздоровлению Парижа и Сены встречен собственниками домов враждебно [229] . Архитекторы долго еще будут размещать туалеты где попало, вплоть до выгородки в кухне, потому что не пристало думать о «таких вещах».

Кто живет на последнем этаже?

Остается поговорить о последнем этаже домов, где теперь живут слуги. При Старом порядке прислуга была частью семьи и жила при хозяевах. С начала XIX века слугам больше не разрешается спать там же, где и хозяева, во избежание «случайных связей». Слуги, находящиеся в самом низу социальной пирамиды, имеют право только на то, чтобы хотя бы немного восстанавливать силы перед очередным днем Сизифова труда.

229

Gerran R.–H. La batailee du tout–a–l’egout // L’Histoire. 1983. Fev. No. 53. P. 66–74.

Им приходится довольствоваться маленькими комнатушками на последних этажах богатых домов. На бульваре Сен–Дени с 1828 года сохранился один такой дом, в котором «комнаты прислуги» выходят в длинный коридор. Свет в эти четырехметровые комнатушки без отопления проникает через слуховые окна, водопроводный кран и «турецкий» туалет [230] — на лестничной площадке. Так в целом выглядели все помещения для прислуги.

По этому поводу высказывались многие авторитетные персоны. Одним из первых был Жюль Симон, на страницах книги «Работница» он раскритиковал новую систему канализации, назвав ее такой же ужасной, как в Венеции. Профессор Буардель из Медицинской академии вспоминал о туберкулезе, спускавшемся с последнего этажа. Жюйера–изобретатель санузлов в парижских домах–опубликовал брошюру, в которой указал, при каких условиях комната прислуги может считаться пригодной для жилья. В 1906 году на выставке, посвященной проблеме туберкулеза, демонстрировались фотографии комнаты прислуги в VII округе Парижа, в квартале Елисейских Полей, самом шикарном начиная со времен Луи–Филиппа, и рядом с ней — фотография камеры тюрьмы Френе, которая, в отличие от комнаты прислуги, была вполне пригодна для жилья [231] . В этом вопросе ничего не изменится вплоть до окончания II Мировой войны: хозяева домов привыкли спускаться и подниматься на лифте, но им в голову не приходит обеспечить такими же удобствами жильцов последних этажей своих домов.

230

То

есть туалет без стульчака: в нем сидят на корточках.

231

Martin–Fugier A. La Place des bonnes: la domesticite feminine a Paris en 1900. Paris: Grasset, 1979.

Буржуазные дома, окна которых выходят на оживленные улицы, — Париж и другие большие города продолжают застраиваться на протяжении всего XIX века, — несмотря на трехсотметровые квартиры, всего лишь фальшивый фасад, скрывающий темные дурно пахнущие дворы. В период между двумя мировыми войнами перед международной архитектурной общественностью — не забудем, впрочем, о смелых попытках Франсиса Журдена [232] в 1910-х годах–встанет задача изменить положение и создать более успешные конструктивные проекты.

232

Франсис Журден (1876–1958) — французский художник, архитектор, дизайнер.

Особняки

Ни двора, ни сада

При Старом порядке подъем по социальной лестнице завершался приобретением частного особняка. Многие представители знати жили в квартирах, но для главных семей королевства наиболее знаменитые архитекторы строили дворцы, и разбогатевшие простолюдины подражали им. Так начиная со Средневековья создавалось архитектурное наследие, каждый век был представлен своим стилем, выражавшим нужды и чаяния господствовавшего на тот момент класса.

В этом плане в XIX веке сложилась несколько иная ситуация: недавно разбогатевшие буржуа не знают никакой аристократической традиции, зато очень хотят выставить напоказ свое богатство. В результате они не могут устоять перед экстравагантностью архитекторов, выпускников парижской Школы изящных искусств, которые, впрочем, сами являются представителями правящего класса.

Некоторые эмигранты, вернувшись из–за границы, получили обратно свои особняки, а буржуазия поспешила заказать у архитекторов дворцы для себя. Начиная с эпохи Реставрации появляется новый тип особняка. Жилой корпус располагается в глубине двора, а в той части, что выходит на улицу, размещаются конторы и магазины: очень удачное с финансовой точки зрения решение. В квартале Новые Афины на севере Парижа архитектор Константен, много работавший с биржевым брокером Алексисом Доном, будущим зятем Адольфа Тьера, возведет дома в неоантичном стиле, стоящие в центре дворика–сада, а Феликс Дюбан для немецкого дипломата графа Пурталеса построит за церковью Мадлен особняк в итальян ском стиле с главным выходом на улицу.

Буржуазные сумасбродства

Причуды проявляются, например, так. В царствование Людовика XVIII был полностью разобран дом времен Франциска I (XVI век), находившийся в Море, и возведен заново в парке Кур–ла–Рен. Неподалеку от этого места, на авеню Монтеня, кузен императора принц Наполеон увлекся идеей воссоздания помпейского дома, что осуществил для него архитектор Альфред Норман, влюбленный в Античность. Он должен был соединить археологическую древность — о которой имел весьма слабое представление — с требованиями современного комфорта и парижского климата.

Это время расцвета парижских «шикарных кварталов», появления новых роскошных резиденций, где новые господа — с которыми старые не чураются породниться, чтобы позолотить потускневший герб, — могут устраивать пышные приемы. Это, например, особняк, построенный на площади Мальзерб для Эмиля Гайяра, банкира графа Шамбора, — шедевр в стиле Людовика XII, из кирпича и камня; необарочный особняк шоколадного короля Менье, фасад которого выходит в парк Монсо; братья Перейр получили десять из девятнадцати гектаров парка герцогов Орлеанских, конфискованного в 1848 году, и разбили эту территорию на роскошные участки. Это «Розовый дворец» Бони де Кастеллана [233] , потомка одной из старейших семей Франции, который без колебаний женился на американской миллиардерше. Согласно воле хозяина, архитектор использовал модель Большого Трианона в Версале и имитировал версальскую парадную лестницу.

233

Бони де Кастеллан (1867–1932) — французский политический деятель, известный денди.