История частной жизни. Том 4: от Великой французской революции до I Мировой войны

Арьес Филипп

Провинция не отстает от столицы — это доказывает пример Лилля [234] : особняки здесь больше, чем в Париже. Фасады 15-метрового здания иногда достигают 20–25 метров в длину, площадь каждого из четырех этажей 300 метров, подвальное помещение, где находится кухня и прочие служебные помещения, антресоль с двумя гостиными, столовой, кабинетом, бельэтаж (здесь размещались спальни), чердак. Сюда не входят бильярдная, библиотека, конюшни, жилые помещения для слуг. Фабриканты считают себя сеньорами и не скрывают своих амбиций. В Лилле незадолго до войны братья Девале, сыновья промышленника из Рубе, вообразили себя архитекторами. Профессионалы отступили перед их требованиями. Их творение с мраморными колоннами, увенчанное гигантскими гаргульями, напоминает ренессансные дворцы. Все комнаты выполнены в различных стилях, включая неизбежный мавританский. Как принц, вдохновленный астрологом, один из братьев хотел, чтобы его сон соответствовал фазам луны, поэтому его кровать вращалась при помощи швейцарского

механизма.

234

Le siecle de l’eclectisme, Lille 1830–1930. Bruxelles: Archives de l’architecture moderne, 1979. T. 1.

Мыльный король Вессье пошел еще дальше. В 1890 году он поручил архитектору Дюпиру спроектировать замок, стоящий на четырех слонах. Архитектор отказался, но тем не менее нарисовал восточный дворец, увенчанный куполом с витражами: «Это мечта индийского раджи; это каприз, фантазия, буйство цвета, воплощенная в нашей туманной Фландрии».

В этом «архитектурном вагнерианстве» трудно было зайти дальше. Другие промышленники из той же местности, желающие пустить исторические корни, предпочтут для себя неоготические особняки во фламандском стиле с красивыми фасадами, в которых утвердится знаменитый ажурный конек, свойственный архитектуре северных стран. То же явление можно будет наблюдать и в Бретани, в частности в Ренне в эклектичной архитектуре проявятся региональные особенности [235] .

235

Veillard J.–Y. Rennes au XIXе siecle, architectes, urbanisme et architecture. Rennes: Ed. Du Thabor, 1978.

В конце века возник новый тип резиденции крупной буржуазии. Эти дома можно было бы назвать особняками–виллами из–за их чрезвычайно живописного вида, заимствованного у курортной архитектуры. Вдали от центра городов, где еще можно приобрести большие участки земли, посреди английских садов появляются строения, описать которые гораздо сложнее, чем классический особняк. Здесь мы видим орнаментальные излишества, возможные благодаря триумфу полихромного кирпича и обработанной древесины. Этот феномен наблюдается в Лилле и Руане [236] : выступы, уступы, пузатые эркеры, витиеватые купола, выступающие балки, деревянные балконы. В этих «архитектурных бастардах», не подчиняющихся канонам неоклассики, иногда проявляются тенденции ар–нуво — изгибы линий, использование различных строительных материалов. Асимметрия форм, в которых архитектурные детали кажутся случайными, позже обнаружится в домах мелкой буржуазии на окраинах крупных городов.

236

Chaline J.–P. Le Bourgeois de Rouen, une elite urbaine au XIXе siecle. Paris: Presse de la Fondation nationale des sciences politiques, 1982.

Бильярдные и оранжереи

В частных особняках в XIX веке наблюдаются те же тенденции, что и в многоквартирных домах–например разделение пространства на публичное и частное. К этому добавляются элементы светской жизни и роскошь, которую богатые обитатели особняков могут себе позволить. Первое из этих новшеств — бильярдная. Бильярдные столы появились в Европе на исходе Средневековья, а в XIX веке поклонников этой игры стало больше, что запечатлено на литографиях Домье. Среди прочих–литография «Дождливый день», подпись к которой гласит: «Гость приговорен к шести часам игры через силу». Нет ни одного сколько–нибудь значимого особняка, в котором не было бы бильярдного стола, где, как в Версале во времена Людовика XIV, блистают знаменитые игроки [237] .

237

Bourgeois Th. La Ville moderne. 1903.

Однако самый знаковый элемент богатого дома — это оранжерея или зимний сад. Золя в романе «Добыча» (1871) описывает оранжерею спекулянта Саккара: она приделана сбоку к дому и сообщается с гостиной. Это классическое расположение. Такие легкие конструкции начали появляться в первой половине XIX века, а при Второй империи количество их возросло [238] . Самый известный зимний сад принадлежал принцессе Матильде, внучке Наполеона I; ее оранжерея многократно запечатлена на картинах различных художников. Просторное помещение освещалось сверху и поддерживалось ионическими колоннами. Благодаря пальмам, плющу и декоративным растениям природа проникала в сердце парижской жизни.

238

Marrey B., Monnet J.–P. La Grande Histoire des serres et des jardins d’hiver, 1780–1900. Paris: Graphite, 1984.

Оранжерея, изображенная

Луизой Аббема («Завтрак в оранжерее»), — гораздо более типична. Китчевый декор, столик с точеными ножками в стиле Людовика XIII, африканское оружие, мавританский поднос, пуфы — все утопает в драпировках и экзотических растениях. Это идеальный антураж для Сары Бернар, подруги художницы. Зимний сад придает изысканности гостиным прустовской эпохи, позволяет шикарной публике беседовать под пальмами, когда за окном идет снег. В отличие от веранд кафе и ресторанов, выходящих на улицу, оранжерея обращена в сторону частного пространства, во двор или в сад. В буржуазных гостиных встречается имитация великосветских оранжерей, часто это лоджия с витражами, выступающая над тротуаром.

Неоготические замки

Если представители крупной буржуазии предпочитают жить в городе, поближе к тому месту, где совершаются серьезные финансовые операции, то знать обратила взоры в сторону деревни, оставленной ею задолго до Революции. Дворяне стали возвращаться на свои земли еще до восшествия на трон Луи—Филиппа, который решительно отстранил их от политической жизни, и сделали попытку восстановить символику своего феодального владычества. Отсюда мода на готику в легитимистских кругах, в то время как буржуазия предпочитала искусство Возрождения, эпохи, отмеченной деятельностью выдающихся личностей, что согласуется с ее индивидуалистической философией.

Долгое время расцвет готики во Франции в годы Второй империи, когда были возведены сотни замков, приписывали влиянию Виолле–ле–Дюка. Так, выставка, организованная Национальным обществом исторических памятников, выявила провинциального мастера, который не является последователем реставраторов Пьерфона [239] . Дальнейшие исследования обнаружат и других. Рене Оде, архитектор из Анжу, построил в своем регионе четырнадцать замков, увеличил и отреставрировал десять дворянских усадеб. Он много работал для сохранивших верность легитимистской партии, среди прочих–для графа де фаллу, для графа де Ларошфуко, для графа де Катребарб. Его заказчики не выносили фривольного искусства философического

239

Derouet Ch. Grandes Demeures angevines au XIXе 81 siecle, l’oeuvre de Rene Hode entre 1840 et 1870. Paris: Caisse nationale des monuments historiques, 1976.

XVIII века. Хозяева, осознавая ценность своих земель, нередко демонстрировали научный подход к их использованию, стремились, часто не без успеха, вернуть под белые (королевские) знамена деревенское население.

Для них Оде проектировал замки мечты, с симметричными фасадами, имевшими все отличительные признаки феодального владения рыцарских времен: башни, бойницы, черепичную крышу, богато украшенные стрельчатые слуховые окна. Конечно, необходимо было переделать интерьер в соответствии с временем. В подвальном помещении располагались кухни. В бельэтаже по обеим сторонам от холла находились приемные, столовая, гостиная, бильярдная. По второму этажу проходил длинный коридор, соединявший спальни хозяев. На третьем этаже размещались комнаты для гостей и для высшего персонала, комнаты гувернанток, секретаря, детские. Туда можно было подняться по служебной или потайной лестнице, ведущей на площадку второго этажа. В отличие от прежних времен, замок XIX века стоял изолированно, хозяйственные постройки и фермы арендаторов находились на приличном расстоянии. В том же духе Оде перестроит дворянские усадьбы, снесет находящиеся поблизости фермы, что позволит пристроить башенки, и уберет перегородки, чтобы сделать просторнее столовую и гостиную.

Соседняя Вандея была еще сильнее преданна делу короля. Благодаря графу де Шамбору, которого уже считали королем Генрихом V [240] , в XIX веке было построено две сотни замков [241] . Преобладает готика, но заметен также и ренессансный стиль, в котором в последнее десятилетие века появились «нормандские» черты, названные так в связи с обилием каркасных деревянных стен, настоящих или фальшивых. В этом регионе также не нуждаются в помощи парижских архитекторов. Уроженец Нанта Жозеф Либодьер, бывший ученик Паскаля, ассистент Шарля Гарнье при строительстве Парижской оперы, почти пятьдесят лет занимал пост главного архитектора Вандеи: по его проектам с 1880 по 1906 год будет построено четырнадцать церквей и большое количество замков в неоготическом стиле. На севере Франции, в Бондю, что рядом с Лиллем, Луи Кордонье, очарованный баварским замком Нойшванштайн, построит замок в том же стиле: дюжина фронтонов, фантастические трубы, примостившиеся на покатых крышах, донжон с бойницами, белые кирпичные стены…

240

Граф де Шамбор, герцог Бордоский, был внуком Карла X; формально он правил со 2 по 9 июля 1830 года, но так и не был ни провозглашен королем, ни коронован, оставаясь претендентом на французский престол под именем Генриха V до самой смерти в 1883 году.

241

Bedon M. Le Chateau au XIXе siecle en Vendee. Fontenay–le–Comte: Lussaud, 1971.