История Деборы Самсон
Шрифт:
– Как скажете, генерал. Шрам выглядит жутко. Не снимайте шляпу.
Он шумно выдохнул, и на его изящно очерченных губах показалась улыбка.
– Сегодня я еду на скотный двор. Переправлюсь на другой берег в Стони-Пойнте. Со мной поедет Гриппи. Ты останешься здесь. Дай отдых ноге. Нужно проверить, сколько лошадей у нас есть, и подобрать тебе нового коня. Хорошо бы с прямой спиной.
– Я должен быть с вами, сэр.
– Останься. Отдохни. Почитай комментарий к Откровениям.
– Я уже его дочитал, сэр.
– В библиотеке целая
Генерал оказался прав. Комментарий к Книге Судей заворожил меня, и я читала весь день, укрывшись у себя в комнатке, и рано уснула, убаюканная бездельем. Проснулась я, когда мою дремоту рассеяло чье-то присутствие и мерцание свечки на столике у кровати.
Патерсон сидел на моем стуле, сцепив руки и зажав их между коленей. Его волосы не были собраны в хвост, рукава рубашки закатаны, жилет расстегнут – он выглядел так, словно готовился лечь, но передумал, не совладав с нетерпением.
– Генерал? Я нужен вам, сэр?
Я не испугалась. Он никогда не давал мне повода бояться его. Но меня встревожило это неожиданное посещение. Я не слышала, как он вернулся, и не ждала его до следующего утра.
Он взял свечу со столика и поднес к моему лицу, с одной стороны, а потом с другой, словно пытался убедить себя, что это и правда я.
Глаза у меня не сразу привыкли к свету, и я отвернулась, поморщившись.
– Генерал? – спросила я снова. – Который час? Что-то не так?
– Когда мы впервые с тобой говорили, я заметил, что ты будто бы знаешь меня. И… тоже почувствовал, что знаю тебя, хотя и был уверен, что прежде мы никогда не встречались. Вид у тебя весьма запоминающийся.
В его голосе звучала такая мука, что по моим венам разлился холод.
– Я решил, что все дело в связи, которая возникает между теми, кто одинаково мыслит. Мне легко было с тобой говорить. И интересно. Ты казался едва ли не мудрым. И дьявольски отважным. Эти черты в мальчишке шестнадцати лет восхитили меня.
Он помолчал. Его лицо в пляшущем свете свечи казалось твердым, словно вырезанным из дерева.
– Но ты не мальчишка шестнадцати лет. Да, Шертлифф? На самом деле тебе двадцать два… или двадцать три. И ты вовсе не юноша. – Он произнес это «юноша», будто не веря себе.
Я молчала, не желая отвечать, пока не пойму, в какую ловушку попала.
– Когда ты написал для меня первое письмо, в тот день, когда я назначил тебя адъютантом, меня вновь посетило чувство, что мы с тобой знаем друг друга. Но я не обратил на это внимания. Пропустил мимо. Мне вспомнилась Элизабет. Но о ней мне напоминают многие вещи.
– Что произошло? – прошептала я.
– Есть здесь один капитан из Нью-Бедфорда. Он перевозит солдат. Оружие. Все, что попадается под руку. Я ему не доверяю. Он работает и на нас, и на врага. Я пару раз покупал у него продовольствие. Сегодня он на своем корабле оказался в Кингс-Ферри,
– Его дочь? – оцепенело переспросила я.
– Его фамилия Самсон. Взгляд у него запоминающийся. Я сразу вспомнил о тебе.
– Сэр?
– Каурый конь, которого ты прозвал Здравым Смыслом, нашелся, и его привели на скотный двор. Я привез его сюда. Для тебя. И седло тоже. В седельной сумке лежал блокнот.
Он положил мой дневник на столик, возле свечи, и на мгновение я решила, что сумею выпутаться из расставленной западни. Я осторожно вела свои записи. Даже если он их прочел – о, Господь всемогущий, – я ни разу не писала о себе правду, не рассказывала, чего больше всего боялась.
– Гриппи открыл его, чтобы убедиться, что он действительно твой. Но, когда прочел пару строк, решил, что блокнот мой, потому что все записи в нем… это письма к Элизабет.
Я сглотнула:
– У меня есть дорогая подруга. По имени Элизабет.
– Я знаю, – мягко ответил он.
Меня охватил жуткий страх, но он продолжал:
– Я храню все свои письма. Это помогало мне в делах и на войне так много раз, что я сбился со счета. Я никогда не выбрасываю их. Письма могут спасти человеку жизнь. Я храню все, которые вы мне писали. Даже то, что отправили совсем недавно. И почерк там тот же. – Он помолчал и поднял на меня взгляд. Я не посмела отвернуться. – Вы шпионка, Дебора Самсон?
– Прошу. Прошу, генерал. Я не… я не… – У меня не нашлось слов. Почему я не подобрала слов? Почему не подготовилась?
– Почему вы здесь? Ради чего вы это сделали? – спросил он с гневом. – Я хочу узнать обо всем. О каждом шаге, каждом вдохе, каждой лжи, которую вам пришлось придумать, чтобы так далеко зайти. После этого я решу, что с вами делать. Господь свидетель, так продолжаться не может.
Я соскользнула с кровати и ощупью принялась искать штаны. Когда я ложилась, моя ночная рубашка еще не высохла после стирки, и я надела вместо нее сменную. Полы доставали мне почти до колен, но генерал выругался так, словно на мне вообще ничего не было.
– Что у вас с ногой? – Он ухватился за полу рубахи, заметив рану у меня на бедре.
Я вскрикнула, пытаясь высвободиться, и чуть не упала, но он удержал меня.
– Это старая рана. – Я выдернула ткань у него из пальцев.
– Нет! – выкрикнул он. – Вы лжете!
Мне нужно было одеться, прикрыть тело, и я ринулась к кровати, судорожно ища одежду. Переделанный корсет, которым я перетягивала грудь, лежал под подушкой. Я никогда его не снимала, пока спала в бараках, среди солдат. Но в своей комнатке я стала неосторожной, а спать, не чувствуя, как он врезается мне в бока и сжимает груди, было слишком приятно.