История довоенного Донбасса в символах. Точки

Калашников Иван Сергеевич

– Да брось ты её на хрен! – не выдержав, заорал он. – Или уведи отсюда!

– Она здесь останется, – с усилием произнёс Егор.

– Ч-что?!

– Тс-с-с…

Девушка уснула. Или уплыла в алкогольный обморок, выглядела в объятиях Егора свадебной куклой, основательно истрёпанной, как будто валялась где-то на пыльном складе, а циничные дети решили сыграть ею в футбол.

– Вали всё на меня, – как заводной повторял Егор. – Говори, что вообще – таксист, раньше меня никогда не видел.

– Да?! А тачку от кровищи кто отмоет?!

– Дождь…

– Ох,

блин, ну влип, на перья..!

Вот так и не доехал директор магазина «Витязь» на священную землю, думал Егор, а были мечты, наверное, быть не таким как все, а выше всех остальных. Нового в мире ничего не происходит, только лишь повторяются старые избитые клише во всевозможных комбинациях, – сказка о рыбаке и рыбке может повторяться бесконечно, без риска стереться до нечитабельного состояния. На чью свободу ты посягнул, дорогой товарищ «Витязь», чтобы стать владыкою морским? Было что-то в тебе от объективности, и теперь ты не сидишь у разбитого корыта, а лежишь с биркою на ноге, на цинковом столе…

… Школьным учителям нелегко претендовать на место равное ученическому; демократические методы в современной системе образования не изменили ситуации. Слишком много различий – в возрасте, полномочиях, наконец, в самом поколении. Но существует альтернатива, когда человек, намного старше тебя самого, совсем ненамного, на какой-нибудь год, или даже несколько месяцев, когда разницу можно почувствовать только интуитивно, смотришь, и оцениваешь не человека, а именно вот эту разницу – и вот так Егор воспринимал бывшего своего учителя географии Андрея Алексеевича, ныне среднестатистического пенсионера, умудрившегося в пост педагогической нищете сохранить элегантность сродни английской палате лордов.

Встречи бывших ученика и учителя Егор воспринимал странным серым пятном, обладавшим свойством забываться, зато после, несколько часов спустя, из пятна этого Егор извлекал вещи невероятно мудрые и полезные. Вспоминая избитое «художник должен опережать время», он подозревал в географе недюжинный потенциал живописца, хотя на самом деле ничего этого не было, была обыкновенная квартира в многоэтажном доме и прочие атрибуты пенсионера, стряхнувшего социалистическую пыль ранее своих сверстников.

… Для того чтобы выяснить семейное положение мужчины, который иногда заботиться о своей внешности, нет смысла привлекать дедуктивный метод. Достаточно быть таким мужчиной. Это что-то вроде бара, или ресторана, где собираются люди определённой профессии, материального положения, или сексуальной ориентации. Все слои, группы, или отряды, безусловно, контактируют друг с другом, с прилегающими слоями, но расположенным впереди – завидуют.Чем-то это похоже на секс с ярко выраженными активными и пассивными сторонами. Егора раздражало, скорее, не местоположение в каком-то слое, а то, что он не сумел вырваться из общей системы, остался зависим и несвободен.

С двумя представителями слоя, опережающего его собственный, он встретился буквально на следующий же день после несостоявшейся свадьбы Ирины

Башкировой. Правда, перед этим Егор сумел дважды удивить свою жену: первый раз, когда пришёл домой точно по графику, как и следовало возвращаться в семью приличным отцам и мужьям.Второй раз удивил, когда наутро пришли двое ментов, вписавшихся в классические утренние сборы несуразной и обильной небритостью.

Егор знал, что они ничего с ним не сделают, даже наручников не наденут, а если они знали, что он не знает, а жена Егора ничего не знала, а они знали, что он об этом знает, а в дальнем конце коридорной прихожей стоял Пашка, надавливая на щёку дверной ручкой, и Егор понимал, что только вот из-за этого пятилетнего существа ему следует держать себя в руках.

У ментов ничего не вышло, однако это было пустяком, ничего не значащей мелочью: правоохранительные органы. Самое интересное ожидало Егора в мебельной конторе.

– … А ты тут надолго, – заметил Блинов.

– Время, – негромко произнёс Егор.

– Что? – нахмурился Климов.

– Я говорю: время – понятие относительное, – сказал Егор. Деланно и широко улыбнулся сразу для обоих.

Если представить себе все слои циферблатом, после полуночи сразу наступает час: из грязи в князи. Глупая и запутанная мысль, Егор не понял пока, почему глупая и запутанная.

– Из всех бандитов в городе тебе достался единственный принципиальный, – сказал Блинов. Он без просу взял со стола Егора шариковую ручку, принялся собирать и разбирать её и уже потерял пружину, не заметив этого. Или сделал вид, что не заметил.

– Что-то вы к нам зачастили, – произнёс Егор, констатируя факт, но беседы не поддерживая.

– Да! – воскликнул Климов, стоявший у окна, в отличие от напарника, сидевшего перед Егором.

– Нам просто скучно без тебя, Егорка, – вкрадчиво сообщил Блинов. – Ты так стремительно нас покинул. Как шлюху бросил.

– Вас кинешь, – отозвался Егор.

– Работа такая, – сказал Блинов тоном, лишённым извинительности.

– Да! – повторил Климов.

– Ты достал со своими «да», – сказал Егор.

– Закрой пасть, – прорычал Климов, и впервые за время своего посещения «Соляриса» заглянул Егору в глаза. – Иногда создаётся такое ощущение, будто у тебя нет ни семьи, ни дома, ни машины, ни сына – такой ты смелый и решительный…

– … и тупой, – закончил мысль коллеги Блинов. Климов, неуклюже развернувшись на каблуках, приблизился к столу, заговорил, не вынимая рук из карманов:

– Наш босс знаком с боссом из прокуратуры. Нашему боссу сказали: прищучь гада. Как думаешь, – прищучим, или нет?

Две пары глаз вперились в лицо Егора, словно действительно надеясь поймать его на закононарушении в буквальном смысле слова.

– А стараться будете? – поинтересовался Егор.

– Конечно, будем! – бодро отозвался Егор. – Иначе никак не умеем!

– Все бумаги. За последние четыре года, – отчеканил Климов.

– Лучше за пять, – вставил Блинов.

– За четыре, – с нажимом повторил Климов, и первым покинул кабинет.