История Фридриха Великого.
Шрифт:
Прежде всего Фридрих хотел отнять у австрийцев последний их опорный пункт в Силезии -- крепость Швейдниц. Он подступил к Швейдницу 3-го апреля. На тринадцатый день она была взята штурмом, и пятитысячный гарнизон сдался в плен. Теперь Даун ожидал вторжения короля в Богемию. Фридрих: разными фальшивыми распоряжениями постарался убедить его в этом мнении. Между тем он быстрыми переходами проник в Моравию, вытеснив мимоходом корпус генерала де Вилле из Верхней Силезии. Прежде, чем Даун известился об этом движении, Фридрих был уже под стенами Ольмюца и готовился к сильной осаде. Даун последовал за ним, но, не препятствуя действиям пруссаков, остановился на границе, отрядив только обсервационный корпус, под начальством Лаудона, для наблюдения за противником.
Ольмюц имел 8.000 гарнизона, был хорошо продовольствован, укрепления находились в наилучшем состоянии. Фридрих рассчитывал на скорую сдачу крепости, которая должна была открыть ему дорогу к самой Вене. Но он обманулся в своих предположениях. Близость Дауновой армии позволяла ему осадить город
Только 950 повозок были спасены пруссаками и благополучно прибыли к армии. Без пороха и полевых снарядов осада не могла продолжаться. Фридрих находился в самом критическом положении. Австрийцы заняли все горные проходы и загородили ему обратный путь в Силезию. Даун сторожил его на границе Богемии. Таким образом, король был совершенно отрезан от своих провинций и везде видел против себя втрое сильнейшего врага. Пробиться с оружием в руках было бы бесполезным и даже безумным риском. Итак, вся армия находилась в необходимости отдаться военнопленной. Но в такие именно минуты необыкновенный гений Фридриха пробуждался. Он собрал своих офицеров, краткой, но убедительной речью постарался пробудить в них бодрость и приготовил их к самым отчаянным подвигам. Потом он отправил курьера к коменданту крепости Нейсе, в Силезию, с письменным приказанием заготовить на всю армию хлеб и фураж. Курьер отлично разыграл свою роль, попался в плен к австрийцам, долго старался скрыть от них свою депешу и только после сильных угроз и истязаний выдал ее. Даун, не подозревая тут военной хитрости, немедленно расположил свои войска по всем дорогам в Силезию; этим он открыл проход в Богемию. {325}
Фридрих тотчас выбрал этот путь, несмотря на все его трудности. 8-го июля до глубокой ночи продолжался обстрел крепости; потом все замолкло.
Австрийцы ничего не подозревали. В темноте, с величайшей осторожностью, сперва были отправлены тяжелая артиллерия и обозы, потом тихо двинулись и сами войска. На следующее утро гарнизон Ольмюца изумился, увидев, что осада снята и что под стенами нет и следа неприятельского. Теперь только Даун догадался, что Фридрих ускользнул у него из рук. Он ударил ему вслед, но высокие горы и узкие проходы, по которым Фридрих вел свое войско, мешали всем предприятиям австрийцев. После нескольких легких схваток, почти без всякого урона, король прибыл со всей армией в Кенигин-Грец, где и расположился лагерем.
Вся Европа была в изумлении от этой удивительной, почти невероятной ретирады. В Вене осыпали Дауна порицаниями за его медленность и недогадливость, а Фридрих начал думать о новых операциях.
Во время этого похода жизнь Фридриха была в опасности, но присутствие духа его спасло. Опередив свою армию, король ехал с небольшой свитой в довольно заглохшем месте и осматривал дорогу. В кустарниках были рассеяны кроаты и начали стрелять из ружей. Фридрих не обращал на это внимания, но вдруг один из адъютантов крикнул: "Государь, в вас целят!" -- и указал королю на пандура, который из-за дерева наводил на него дуло.
– - Ты! Ты!
– - крикнул Фридрих пандуру и погрозил ему своей палкой.
Пандур тотчас опустил ружье, снял шапку и почтительно вытянулся, дожидаясь, пока король проедет.
{326}
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ДЕВЯТАЯ
Продолжение
Едва ускользнув с армией своей из рук неприятельских, Фридрих, однако, не располагал оставить Дауна в покое. Из своего лагеря он наблюдал за его действиями и выжидал удобной минуты к началу борьбы. Но тут дошло до него известие об успехах русской армии, которая шла в Померанию, и о критическом положении генерала Доны, командовавшего померанским отдельным корпусом. Как орел, встрепенулся Фридрих и полетел на помощь к своему полководцу. Защита Силезии была предоставлена маркграфу Бранденбургскому Карлу, а своему брату Генриху король поручил прикрывать Саксонию. Сам же отобрал себе только 14.000 испытанного войска и через одиннадцать дней был уже в Неймарке (Новой Марке).
Мы видели, как вся провинция Пруссия досталась в руки Фермору без траты пороха, без пролития капли крови. Первые весенние месяцы провел он в осмотре крепостей, в приведении к подданству России городов и значительнейших мест Пруссии и в правительственных распоряжениях. Между тем предписания петербургского кабинета побуждали его к дальнейшим и решительнейшим предприятиям. Фермор вознамерился проникнуть в самый {327} центр владений Фридриха и одним ударом меча разрубить гордиев узел этой отяготительной войны. В самом непродолжительном времени оба берега реки Варты были в его руках. Все северные провинции тогдашней Великой Польши (Восточная Пруссия и Познань) были им заняты. Салтыков овладел Эльбингом; Торн был также взят. Таким образом, 2-го августа Фермор ввел свое 80.000 войско в Новую Марку и в Померанию. Пока Фермор находился в Пруссии, он был ограничиваем высочайшими повелениями, которые прежде всего предписывали ему и войску благочиние, порядок и человеколюбие. Но дальнейшие военные операции были предоставлены его произволу. Потому при вступлении наших войск в Марку и Померанию след их был ознаменован страшными опустошениями. Вопль несчастного народа долетел, наконец, до ушей Фридриха и заставил его поспешить на помощь.
Еще до прибытия русских, шведы сделали высадку в Померании. Отдельный прусский корпус, который в прошлом году действовал против них под начальством Левальда, был теперь поручен генералу Дона. Новый военачальник успел оттеснить шведов на самые пределы Померании и блокировал Стральзунд. Фермор положил конец его успехам. 4-го августа он осадил крепость Кюстрин, которая заключала в себе главные запасные магазины пруссаков и была так драгоценна Фридриху по его юношеским воспоминаниям. Дона, уведомленный о приближении русских, поспешил на помощь к Кюстрину. С большим трудом навел он мост через Одер, при беспрерывном нападении легких русских войск, и открыл сообщение с городом, через что мог постоянно посылать осажденным подкрепление и припасы. Кроме того, накануне прибытия русской армии, Дона отрядил несколько полков пехоты и кавалерии для прикрытия города. Они окопались и укрепили свои траншеи сильными батареями. 5-го числа Фермор послал парламентера требовать сдачи города -- вместо ответа последовал залп с укрепления. Главнокомандующий отрядил тотчас Чугуевский полк ударить в левый фланг прусским гусарам, а сам с двадцатью ротами гренадер и с артиллерией по берегу Варты пошел на главную неприятельскую батарею.
"Неприятель, -- говорит он в своей реляции, -- увидев такую храбрость и мужество и сильное из единорогов действо, в конфузию пришел и, скоропостижно оставив свою батарею и лагерь на дискрецию, в город побежал, а гренадеры и прочие войска тотчас форштат с боем заняли". {328}
После этого Фермор приказал бомбардировать город и, как сам говорит, "благословением Божиим такой успех возымел, что от четвертой бомбы в городе пожар учинился, который бросанием других бомб и каленых ядер в четверть часа так распространился, что от великого жара и на городском валу устоять не могли, ибо в пятом часу пополудни из города совсем стрелять перестали, и так до вечера и чрез ночь все дома, кирки и магазины огнем пожерты и в пепел обращены. Какой же с неприятельской стороны урон был, того заподлинно ведать нельзя; только думать надобно, что оный гораздо велик был по воплю, который в городе стоял. Но сие от обывателей ближних деревень заподлинно известно, что в городе магазин имелся более 100.000 виспелей ржи, а каждый виспель содержит шесть четвертей, кроме другого почти неисчисленного со всех сторон для хранения привезенного сокровища и имения, которое от большей части погорело".
Несмотря на несчастье, постигшее Кюстрин, крепость держалась. Жители, лишась всего своего достояния, разбежались по лесам, перешли за Одер и питались кореньями и мирским подаянием. На пятый день осады Фермор снова потребовал сдачи, грозя, в противном случае, взять город штурмом и не пощадить ни одного человека. Комендант отвечал: "Я буду защищаться до последнего человека, а когда мы все падем, русские могут занять крепость и делать, что угодно".
Делать было нечего. Болота, окружающие крепость, и близость генерала Доны не допускали правильной осады со всех сторон. Фермор продолжал бомбардирование. Между тем он послал особенный корпус для соединения со шведами, которых убедил действовать с ним совокупными силами. В таком положении были дела, когда Фридрих явился на помощь любимой своей Померании. При виде опустошения и бедствия страны солдаты его, несмотря на изнеможение от форсированных маршей, горели нетерпением сразиться с неприятелем и отомстить ему за все обиды. С прискорбием увидел король обгорелый остов Кюстрина. Бедствие жителей, которые окружили его в рубищах, покрытые ранами, изнуренные голодом, взволновало его душу.