История Гарри

Измайлова Кира Алиевна

Спектакль, однако, сработал: профессор нас отпустил, более того, подхватил Гермиону и осторожно усадил обратно на подоконник, с которого только что так бесцеремонно ее сдернул.

– Мисс, вы в порядке?
– озабоченно спросил он.
– Я отведу вас в больничное крыло, к мадам Помфри, и...

– Не надо, сэр, спасибо...
– тоненьким голоском выговорила она и снова принялась дышать с надрывным хрипом и свистом.
– Это от испуга... сейчас пройдет... Гарри, дай... в моей сумке...

Я сперва ужаснулся - что она еще выдумала?
–

потом вспомнил, как вчера Гермиона жаловалась на сквозняки, уверяла, что у нее болит горло, и радовалась тому, что захватила из дома лечебный спрей. Так и есть!

Я сунул ей флакончик, Гермиона попшикала себе в горло остро пахнущим спреем, и через минуту задышала нормально. Правда, лекарство сунула мне обратно: если бы профессор увидел надпись на флаконе, то понял бы, что это от простуды, а не от астмы. С другой стороны, разве маги разбираются в наших лекарствах? С третьей стороны, если слово «астма» для профессора не было пустым звуком, то кто знает, чего можно от него ожидать?

– Вам в самом деле не нужно в больничное крыло, мисс?
– негромко спросил он.

– Нет, сэр, со мной такое часто бывает, - голосом пай-девочки отозвалась Гермиона, а взглядом пообещала меня убить. Причем с особой жестокостью.

– Это у нее от нервов, - вставил я.
– Ну... новая обстановка, все незнакомое, она и переживает.

– И именно поэтому вы прогуливаете занятия?
– профессор выпрямился, скрестив руки на груди, и взглянул на нас сверху вниз.

Я успел подсесть к Гермионе, трогательно приобнял ее, как сестру, и жалобно посмотрел на слизеринского декана. Если он баллы снимет, нас точно побьют!

Тот как-то странно смотрел на меня, как будто пытался вспомнить, где видел меня раньше. Ну, разве что на пиру в честь распределения, занятий с ним, повторяю, у нас еще не было.

– Гермиона - магглорожденная, сэр, - сказал я, постаравшись говорить серьезно и скорбно, - и ей тут очень непросто приходится, даже на Гриффиндоре. Правда, Минни?

Гермиона кивнула, шмыгнула носом и спрятала лицо у меня на плече, а я погладил ее по кудрявым волосам. Правда, едва удержался от вопля, когда она пребольно ущипнула меня за бок: Гермиона терпеть не может, когда ее имя сокращают! Ничего, переживет...

– А вы, я полагаю, оказываете ей моральную поддержку?
– с иронией спросил профессор.

– Да, сэр, - честно ответил я.
– Просто тут поговорить негде, чтоб никто не подслушал, вот мы и не пошли на историю магии. Во время занятий в этом коридоре никого нету.

– Вы успели сдружиться за несколько дней до такой степени, что девочка поверяет вам свои переживания?
– поинтересовался он.

– Что вы, сэр!
– воскликнул я и сам ущипнул Гермиону, чтобы прекратила хихикать или хотя бы делала это так, чтоб было похоже на всхлипы.
– Мы давно знакомы, наши родители дружат!

Тут я соврал самую чуточку: тетя Пэт дружит с Грейнджерами совсем недавно, это раз. Два - я ее сын только по бумагам, а так - племянник. Но это, знаете ли, уже мелочи.

–

Мы сами удивились, что оба сюда попали, - добавил я.
– Я-то полукровка, хоть немножко знаю о Хогвартсе, и это хорошо, а то без меня Минни совсем бы пропала!

– Напомните-ка ваши фамилии, - велел профессор, и я ответил:

– Это Грейнджер, а я Эванс, сэр.

– Хм... Обе фамилии мне почему-то кажутся знакомыми, - произнес он задумчиво, а я вдруг вспомнил, что все еще пытаюсь быть «умеренно незаметным», как объяснял Дадли. Может, дело в этом?
– Мисс, вы не родня Давенпорт-Грейнджерам?

– Не знаю, сэр, - шепотом ответила она, не рискуя от меня отлипнуть.

– А вы...
– тут профессор нахмурился.
– Не припоминаю такого волшебного семейства.

– У меня фамилия матери, сэр, - вздохнул я, чувствуя, что сейчас он вспомнит маму. А что, он еще не старый, как бы не ровесник тете Пэт, так что...

– И как же зовут вашу матушку?
– спросил он зачем-то, а я ответил:

– Петуния Эванс, сэр.

Надо было, конечно, сказать «Лили», но у меня в голове что-то заклинило. Кажется, у профессора тоже.

– Петуния Эва...
– он осекся.
– А вы?..

– Гарри Эванс, - сказал я.

Профессор (да как же его фамилия, староста ведь говорил!) продолжал буравить меня взглядом. Тут я потянулся убрать гриву Грейнджер от своего лица, а заодно поправил челку...

– А не знаете ли вы кого-нибудь по фамилии Дурсль?
– опасным тоном произнес профессор, и мне ничего не оставалось, кроме как сознаться:

– Знаю, конечно, сэр. Это мой дядя Вернон. И кузен, только наполовинку - у него двойная фамилия, Эванс-Дурсль.

Не знаю, чем бы закончилась эта немая сцена, если бы откуда-то не вынесло Пивза с очередной похабной дразнилкой (я, кстати, уже припомнил с десяток стишков, которыми мы обменивались в начальной школе, а теперь думал, как бы передать их полтергейсту, там только фамилии нужно было заменить!). Профессор шикнул на него, и безобразник исчез, хихикая. Вот бы мне так научиться... Шикать, а не хихикать, я имею в виду!

– Ясно, - произнес он. Холодные черные глаза ничего не выражали, но я видел, как ходят желваки на скулах у профессора.
– Можете быть свободны. На этот раз я не стану вас наказывать, но впредь, если вам станет дурно, мисс Грейнджер, обратитесь к мадам Помфри, а лучше проконсультируйтесь у нее немедленно.

– Конечно, сэр, спасибо, - серьезно ответила Гермиона, и он удалился, только черная мантия мелькнула.

– Ты поняла, что это было?
– спросил я, когда профессор удалился за пределы слышимости (это легко было проверить с помощью струн).

– Нет. Но мне показалось, он знает твою фамилию.

– Если б не знал, не спросил бы про дядю Вернона, - фыркнул я.
– Я сам подумал, что он может помнить маму. Но если он волшебник, то дядя-то ему откуда известен? Тетя Пэт - ладно, сестра же, а училась мама еще под девичьей фамилией, так что тут понятно. Но дядя?