История и фэнтези. По следам героев «Игры Престолов»

Конюхов Кирилл

Раннекапиталистические отношения наблюдаются в Свободных городах, в Браавосе, Волантисе – это явные аналоги итальянских городов-государств Венеции и Флоренции. Венеция была центром международной торговли в Европе до конца XV века, так как вся торговля этого периода была в основном сухопутная или из Константинополя, или от портов Средиземноморья, а туда все товары попадали на венецианских кораблях. Таким образом, Венеция была перевалочным пунктом множества международных маршрутов: религиозных паломников, торговых

караванов, дипломатических миссий. Однако падение Константинополя, потеря средиземноморских городов и открытие морских путей в Новый свет и в Индию привели к тому, что Венеция начала быстро терять своё влияние, так как другой отрасли экономики, кроме морской торговли, не имела. Исчезла монополия на морские перевозки между узловыми пунктами средневекового мира и пропало её влияние. Во Флоренции дела обстояли несколько лучше: во-первых, там было развитое и успешное ткацкое производство, позволявшее экспортировать шерстяные ткани по всей Европе; во-вторых, она была центром банковского дела; в-третьих, до конца XVIII века Флоренция контролировала всю Тоскану. И венецианская, и флорентийская республики обрабатывали имеющиеся земли и производили достаточное количество продуктов питания, необходимое, чтобы прокормить свои столицы и мелкие города.

У Мартина в Браавосе и Волантисе мы, практически, не видим никакой сельскохозяйственной деятельности на примыкающих землях. Рыбу там ловят, а откуда берётся хлеб, вино, масло и другие продукты питания? Остальные свободные города: Пентос, Тирош, Мир и Лис – все славятся и торгуют одним-двумя товарами: красители с Тироша, кружева с Мира и продукты деятельности гильдии алхимиков (особенно яды) с Лиса. Не совсем понятно, как веками могут существовать города с такой односторонне развитой экономикой.

Свободные города, особенно Пентос, регулярно откупается от набегов дотраков, прообразом которых, вроде бы, стали монгольские племена. Рассматривая «Игру престолов» (роман), нельзя сказать, что кочевники Дж. Р.Р. Мартина генетически восходят к монгольской орде Чингисхана: дотраки находятся на предыдущей стадии развития – когда тюркские племена были раздроблены и воевали между собой. Именно Чингисхан сплотил их в единое целое и создал грозную военную силу, подчинённую воле одного правителя. Позже он разделил своё государство между своими сыновьями на несколько улусов, но все они имели открытую границу, то есть то направление, в котором владелец улуса должен был продолжать завоевательную политику Чингисхана. Так улус Джучи (отец Бату-Батыя), следуя проложенным Чингисханом курсом, под руководством его внука Батыя постепенно подошёл к пределам средневековой Руси и покорил большую её часть. Дотраки явно конгломерат раздробленных кочевых племён без единого руководства, так как совет вдов кхалов в Ваэс Дотрак не может считаться правительством –

скорее, это хранительницы традиций племён, прорицательницы. Безусловно у монгольских племён женщины иногда выполняли некие сакрально-религиозные функции и даже сопровождали посольства; в отдельных случаях к их советам прислушивались ханы – особенно к советам матери или умной жены. Однако корпоративная роль вдов ханов была просто невозможна, между ними были столь острые противоречия и борьба за положение, что как институт реального влияния на жизнь племён они не могли существовать – вдовы просто перетравили бы друг друга. Монгольская история такого института не знает. До государства Чингисхана и его наследников, с которым сравнивает конгломерат дотракских племён К. Ларрингтон, [139] им очень далеко. Вся описанная у Мартина ситуация больше всего напоминает улусы, складывавшиеся у монголов в 12-м веке вокруг наиболее популярных и прославившихся воинов-богатуров, выделявшихся своими организаторскими и полководческими способностями. Одним из таких богатуров был отравленный татарами Есугей, отец Чингисхана. Вот с ним у кхала Дрого есть некое сходство, сравнивать же его с Чингисханом, просто некорректно.

139

Larrington, С. Op. cit. 187–199.

Как-то странно выглядят отношения между Свободными городами и кочевыми племенами. Пентос никогда не захватывался дотраками: в ответственный момент они отбились, выставив против кочевников Безупречных. Вообще-то непонятно, что это за кочевники, которые штурмуют города, особенно с каменными стенами. Обычно хватало высокого забора, чтобы кочевые племена на догосударственном уровне развития обходили поселение стороной, так как у них не было осадной техники и военных технологий, чтобы его взять. Так же невероятно выглядит сама битва с Безупречными: не будут степняки атаковать в лоб хорошо подготовленную и оснащенную пехоту, ощетинившуюся копьями. Кочевники обычно грабили сельскую округу вокруг укрепленных поселений, а без этой сельской местности, снабжающей город продуктами, он просто умирал с голоду. Сам же город они почти никогда не трогали: не знали, как захватить. У Мартина же мы видим трогательную демонстрацию толерантности: когда очередной кхаласар появляется под стенами городов, кхалу предоставляют дворец, дарят подарки, кормят и поят вождя и его людей за счёт местных жителей. Как следует выпив и закусив, кочевники уходят, никого не тронув. Если у дотраков нет государственной организации, то как Свободным городам удаётся договориться с отдельными племенами, ведомыми честолюбивыми кхалами?

Конец ознакомительного фрагмента.