История изнутри. Мемуары британского агента.
Шрифт:
прошла в беззаветном служении обществу. Они были либералы, без устали работавшие чтобы помочь угнетен ным; трудно было найти среди общее!венных деятелей двух' других людей, которые были бы в такой мере лишены личного честолюбия или эгоизма. Известие об этой бойне наполнило меня подлинным ужасом. Револю ция развертывалась, как пописаному. Ее первыми жерт вами, как всегда, оказались демократы, больше всего верившие в здравый смысл народа. Даже Воровский был потрясен и казался пристыженным. Через пять лет он сам пал жертвой выстрела, сделанного русским монархистом в отеле «Бо Риваж» в Лозанне.
В тот же вечер, наспех попрощавшись с нашими друзьями, мы выехали в Гапаранду — шведский погра ничный городок на северной оконечности Ботнического залива. Путешествие было утомительным. Оно
Утром в субботу, 26 января мы прибыли в Галаранду и после некоторых разговоров и больших колебаний пересекли границу и очутились в Финляндии, в Торнео. Там мы провели целый день, обсуждая вопрос о нашем дальнейшем образе действий. Я решил, что мы зашли слишком далеко, чтобы отступать. Благодаря энергии Гринера, английского уполномоченного по проверке па спортов, нам удалось убедить финнов, чтобы они подали поезд, и в 10 часов вечера мы отправились в неизвест ность. Нашими спутниками были главным образом рус ские эмигранты, изгнанные при царском режиме, которые теперь возвращались в новый <фай на земле». Многие из них трепетали, очевидно, из страха перед белыми, кото рые в этой части Финляндии были господами положения.
На следующий день в восемь часов вечера мы прибы ли в Рухимяки, где нам сказали, что мост в Кусвало разрушен белогвардейцами и что дальше ехать нельзя. Нам предстоял выбор: или вернуться в Стокгольм, или Уговорить охрану довезти поезд до Гельсингфорса окру жным путем. Ночь мы провели на станции, а на следую
щее утро прибыли в Гельсингфорс, застав столицу ф^. ляндии в состоянии революции. На площади перед вокза лом шла беспорядочная перестрелка. На платформе нас встретил Ледницкий, известный юристполяк, с которым я познакомился в Москве. Он сообщил мне, что все гостиницы переполнены беженцами, что спят по трое и по четыре человека даже в ванных и что у нас нет никаких шансов найти там пристанище. Он предложил попробо вать найти нам комнату в доме польского ксендза. Когда перестрелка замолкла, я оставил Бёрза и Филена стеречь багаж и пошел с Хиксом и Ледницким на поиски ксендза. Устроиться у него нам не удалось. Ледницкий остался у него, а мы, вооружившись планом города, отправились обратно на вокзал. Была ужасная погода. Стояла отте пель, грязножелтый снег размяк и таял. Перестрелка в соседних улицах казалась неприятно близкой. Внезапно, когда мы взобрались на холм и свернули на широкий бульвар, мы очутились лицом к лицу с бегущей толпой, преследуемой отрядом матросов с пулеметом. Матросы поливали улицу пулями. Преследуемые бросались на мо стовую, чтобы спастись от них. Некоторые бежали со всех ног. Другие ломились в запертые двери магазинов и домов. Несколько трупов лежало ничком на снегу. Стол кновение продолжалось всего несколько секунд, и мы с Хиксом, попавшие в положение удобных мишеней, не успели повернуть назад. Мы бросились ничком на снег. Я поднял вверх руку с белым платком, а Хикс помахал в воздухе английским паспортом. Следующие несколько секунд показались нам вечностью.
Матросы осторожно приблизились к нам, держа наго тове пулемет и винтовки. К счастью, они оказались рус скими, и мое письмо к Троцкому возымело на них чудес ное действие.
По существу говоря, матросы были словно посланы с неба. Удовлетворенные в отношении нашей bona fides, они пошли с нами на вокзал, где распорядились о тща тельном хранении нашего багажа. Потом они повели нас в британское консульство. Там мы застали Грова и вице консула Фаусетта. Им удалось устроить нас ночевать в маленький финский пансион, а на следующий день Фау сетт, знавший в Гельсингфорсе буквально всех, убедил правительство красной Финляндии дать нам поезд и до везти до взорванного моста, за которым надеялись найти русский поезд.
В семь часов вечера мы снова отправились в путе шествие. Благодаря охране, которую
Когда мы подъехали к мосту, мы пережили еще один волнующий момент. Слухи, впрочем, как и всегда, пре увеличили размер повреждений. Правда, линия была прервана. Арка моста погнулась. Однако сам мост не обвалился, и через него можно было перебраться пеш ком. В полночь мы вышли из теплого поезда в морозную ночь. Еще одно препятствие мы благополучно преодоле ли. Сопровождавшие нас в качестве охраны вооруженные финские красногвардейцы оказались одновременно любе зными и деловитыми. В два приема они перенесли через мост наш багаж. Это было нелегкое дело, так как мы взяли с собой массу вещей и наши чемоданы были тяже лы и громоздки. Когда переноска была закончена, мы убедились, что все вещи до единой целы.
Благодаря тем же финским красногвардейцам, мы смогли немедленно продолжать наш путь дальше. Поезд о разведенными парами ждал нас на другой стороне. На следующий день в семь часов вечера мы прибыли в С.Петербург без дальнейших инцидентов или задержек. Мы были последними британскими пассажирами, кото рым удалось добраться до С.Петербурга — последними британскими представителями, которые совершили путь из Лондона в С.Петербург через Скандинавию до конца войны.
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
Тот С.Петербург, в который я вернулся, был совсем непохож на оставленный мной несколько месяцев тому назад. Улицы были в ужасном состоянии. Снег не сгреба ли неделями, и путешествие на санках с Финляндского вокзала до посольства было похоже на катание по теа тральной железной дороге, только гораздо менее без опасное. По улицам ходили угнетенные несчастные люди.
Лошади выглядели жутко — словно они целыми неделя ми ничего не ели. Перед Троицким мостом мы проехали мимо трупа лошади. Он примерз к снегу и, очевидно лежал там уже несколько дней.
В посольстве царило смятение и разногласие. Троцкий был в БрестЛитовске, где он вел мирные переговоры с немцами, и никто в точности не знал, что именно там происходит. Штат посольства разбился на две партии Одни высказывались за признание, другие — против, а Линдли (ныне сэр Френсис Линдли. посол Ее Величества в Японии), замещавший посла, держался нерешительной политики, лавируя между этими двумя группами. Пока мы не подыскали подходящего помещения, члены моей миссии остановились у членов других британских миссий в С.Петербурге. Меня приютил Рекс Хоар, теперь бри танский посол в Тегеране, а в то время второй секретарь посольства. Очаровательный собеседник, произносивший слова медленно и растянуто, что противоречило его иск лючительно деятельному уму, Хоар был один из немно гих англичан, объективно относившихся к революции. Он высказывался за признание большевистского прави тельства, и его взгляды в точности совпадали с моими. В эту ночь, чтобы скорей заснуть, я стал читать книгу, лежавшую у изголовья моей постели. Это оказался «Современный Египет» лорда Кромера. Читая книгу, я наткнулся на афоризм, которым Кромер руководство вался в Египте: «Нужно применяться к обстоятельствам и извлекать пользу даже из того, что нам не нравится». Этой фразой я с успехом руководствовался в том затруд нительном положении, в которое я теперь попал.
На следующий день я впервые увиделся с Чичериным, которому на время отсутствия Троцкого, находившегося в БрестЛитовске, было поручено Министерство ино странных дел. Он принял меня в том же здании, где некогда властвовал Сазонов. При нашем свидании при сутствовал Петров, смуглый еврей. Трагикомичность на шего положения лучше всего иллюстрируется тем фак том, что оба мои собеседника вернулись в Россию прямо из английской тюрьмы.
Русский из хорошей семьи, задолго до революции пожертвовавший своим состоянием во имя своих социа листических убеждений Чичерин был высококультурным человеком. В юности он начал карьеру в качестве чиновни ка царского Министерства иностранных дел; свободно и