История как наука и политика. Эксперименты в историографии и Советский проект
Шрифт:
В исторической литературе выражение позитивистская история или позитивистская школа часто употребляется для обозначения группы парижских историков, называвших себя «методическая школа» (ecole methodique), в которую, помимо прочих, входили Шарль-Виктор Ланглуа, Шарль Сеньобос, Денис Фюстель де Куланж и Габриэль Моно. Именно членами этой группы были написаны и опубликованы первые во Франции книги, посвященные историческому методу, начиная с влиятельного труда Сеньобоса и Ланглуа 1898 года, Введение в изучение истории (Introduction aux etudes historiques), которое ввело в обиход крылатую фразу: «История пишется по документам… Нет документов, нет и истории» 83 . Как отмечал в 1888 году Фюстель де Куланж, «наилучший историк – это тот, кто держится близко к текстам, кто аккуратно их истолковывает, кто думает и пишет лишь в согласии с ними». В этом смысле он подчеркивал: «история – не искусство; это чистая наука» 84 . Под наукой Фюстель де Куланж в данном случае понимал профессиональные нормы исторического мастерства, с их упором на методический анализ и критику исторических источников с целью доказательства надежности содержащихся в них свидетельств.
83
Charles-Victor Langlois, Charles Seignobos, Introduction aux etudes historiques (Paris: Hachette, 1898), 1–2.
84
Fustel de Coulange, La monarchie franque (Paris, Hachette, 1888), 32–33.
Принципы, которых придерживались члены «методической школы», имели своим источником скорее практики профессиональных историков, нежели философскую доктрину Конта, поэтому называть их «позитивистами», как часто приходится видеть в литературе, исторически неверно. Более того, в отличие от сегодняшних историков, которые часто используют выражения «научная история» (имея в виду школу Ранке) и «позитивистская история» как синонимы, в XIX веке эти понятия часто противопоставлялись как разные, и даже альтернативные, подходы к историческому исследованию 85 . Именно позитивисты, то есть сторонники доктрины Конта, были самыми решительными критиками историков-методистов.
85
О methodiques см.: Noronha-DiVanna, Writing History in the Third Republic.
В первые годы существования Третьей республики, когда не только количество историков, но и их влияние в государственных делах возросло, историки, связанные с методической школой, сформировали интеллектуальный авангард парижского академического сообщества. Однако к концу XIX века методическая школа была уже в кризисе. Как указывает Изабель Норонья-ДиВанна в своем исследовании, посвященном этой школе, попытки историков-методистов профессионализировать историю и усовершенствовать ее метод привели к потере той широкой читательской аудитории, от которой зависело их положение как профессиональных историков, получающих зарплату и средства финансирования из государственного бюджета. Историки-методисты старались поправить положение, прибегая к контовской риторике и делая громкие заявления об обобщающей роли исторического метода, что сделало их, в свою очередь, мишенью для критики со стороны социологов, которые прибегали к доктрине Конта для легитимации новой дисциплины, которая была институализирована во Франции в 1890-х годах. Так, в переработанное Введение в изучение истории (выпущенное под новым названием Исторический метод в общественных науках) Сеньобос и Ланглуа включили разделы, в которых заявляли о необходимости распространения исторического метода на все аспекты социальной реальности 86 . Вторя Конту, они подчеркивали, что исторический метод является подлинным методом социологии. Неудивительно, что социологи выступили как самые яростные критики учебника и всей методической школы 87 .
86
Charles Seignobos, La methode historique appliquee aux sciences sociales (Paris: Felix Alcan, 1901).
87
Noronha-DiVanna, Writing History in the Third Republic, 229.
Журнал исторического синтеза (Revue de synthese historique), основанный философом Анри Берром в 1900 году, служил одной из главных площадок для организованных атак на методическую школу. Критика методической школы истории стала визитной карточкой нового журнала. В помещенной в первом номере редакционной статье Берр заявил, что methodiques, как вообще все историки, неверно понимают исторический метод. Несмотря на «ренессанс исторических исследований во Франции после 1870 года», – подчеркивал он, – исследование истории по большей части остается на стадии «исторического анализа». В противовес этому подходу французских историков, который он уничижительно назвал histoire historisante («историзирующая история»), Берр объявил, что целью нового журнала является создание новой программы истории, в которой «сила анализа будет сочетаться с духом синтеза» – отсюда и название журнала, «исторический синтез» (synthese historique) 88 . Берр противопоставил свою программу исторического синтеза «эрудизму» профессиональных историков, приводя в качестве примера труды Сеньобоса и Ланглуа. В отличие от синтеза историков-«эрудитов», то есть методистов, исторический синтез должен был стать истинно «научным». Как Берр подчеркивал в 1911 году в своей книге Синтез и история, «исторический синтез должен быть наукой, подлинной и всеобщей наукой. Именно это мы имеем в виду под словом синтез» 89 .
88
Henri Berr, “Sur notre programme,” Revue de synthese historique 1 (1900): 1–8.
89
Henri Berr, La synthese en histoire: Essai critique et theorique (Paris: Alcan, 1911), 3, 23.
В исторической литературе Берр обычно рисуется как принципиальный критик «позитивистской истории» 90 . Его уничижительная фраза «историзирующая история» (histoire historisante) стала повсеместно употребляться в отношении позитивистской истории после того, как Люсьен Февр и другие представители школы Анналов построили свою идентичность на критике своих предшественников – поколения Сеньобоса и Ланглуа – как примера «чуждой нам истории» (l’histoire qui n’est pas la notre) 91 . Однако, критикуя Сеньобоса и других представителей господствующего направления в исторической науке, Берр в то же время сформулировал свою собственную программу как развитие доктрины позитивизма, решительным образом, однако, модифицировав и обновив ее содержание. Программа исторического синтеза и попытки Берра воплотить ее на практике, в свою очередь, заложили фундамент для школы Анналов.
90
См., например: Fritz Ringer, Fields of Knowledge: French Academic Culture in Comparative Perspective, 1890–1920 (New York: Cambridge University Press, 1992), 276–277.
91
Lucien Febre, “Sur une forme d’histoire qui n’est pas la notre,” Annales 3, № 1 (1948): 21–24. Обсуждение того, как представители Анналов использовали критику так называемой «позитивистской истории» для формирования собственной идентичности, см. в работе Francois Dosse, New History in France: The Triumph of the Annales (Urbana: University of Illinois Press, 1994),
Берр впервые представил свой исторический синтез, или «науку истории», в 1890 году, в статье, опубликованной в литературном журнале Le nouvelle revue. В этой первой экспозиции своей программы Берр представил исторический синтез в контовских терминах, рассуждая о «стадиях развития» и шестиступенчатой иерархии наук. Во вводных абзацах Берр писал: «Близится рождение новой науки – науки долгожданной, давно обещанной, появление которой постоянно откладывалось; из всех наук эта появляется последней, но по значению она первая, основанная на многих других и их превосходящая, ибо ее предмет заключается в сложнейшем из всех явлений: том, что составляет эволюцию человечества. <…> Если мы принимаем три стадии развития Огюста Конта, то на позитивной стадии, наконец, появится эта “новая наука”» 92 . Эта новая наука, продолжал Берр, сделает возможной новую, научную, «синтетическую стадию» развития человечества. На этой стадии истории предстоит стать не чем иным, как наукой «тотальной реальности» и единства человечества.
92
Henri Berr, “Essais sur la science de l’histoire: La methode statistique et la question des grands hommes,” La nouvelle revue 64 (1890): 517–523, 517–518.
Берр начал разрабатывать свою программу исторического синтеза, обучаясь в докторантуре по философии Высшей нормальной школы в Париже. По окончании докторантуры в 1890 году Берр изложил свою программу в докторской диссертации, амбициозно озаглавленной Будущее философии: Эскиз синтеза знаний на основе истории. Берр настаивал, что неокантианская философия, с ее отстаиванием дедуктивного метода и неизменности априорных систем знания, зашла в тупик. В пику неокантианцам Берр утверждал, что законы природы не являются чем-то неизменным или раз и навсегда установленным, но меняются со временем. А поскольку история является дисциплиной, имеющей непосредственное отношение к проблеме времени и изменения во времени, то история и исторический метод, по мнению Берра, должны задавать общие рамки всякого знания 93 .
93
Теоретическая часть диссертации Берра была опубликована: Henri Berr, L’avenire de la philosophie: Esquisse d’une synthese des connaissances fondee sur l’histoire (Paris: Hachette, 1899). О неослабевавшем внимании Берра к этим темам см.: Enrico Castelli Gattinara, “L’idee de la synthese: Henri Berr et la crises du savoir dans la premiere moitie du XXe siecle,” в Henri Berr et la culture de XXe siecle: Histoire, science et philosophie: Actes du colloque international, 24–26 octobre 1994, Paris (Paris: Albin Michel, 1997), 21–38.
В ходе своей полемики с философами Берр опирался на союзника – математика и философа Анри Пуанкаре. Сочинения Берра полны ссылок на Пуанкаре, в частности, на статью Пуанкаре 1911 года «Эволюция законов», в которой Пуанкаре рассуждал о возможности изменения законов природы во времени 94 . Берр привлек сформулированную Пуанкаре концепцию геометрических конвенций как гибридных аналитико-синтетических выводов, базирующихся на опыте, для того чтобы обосновать то, что он назвал новой «логикой истории». Поскольку история не подчиняется ни законам, ни кантовским «априорным» моделям, – писал Берр, «нам необходимо стремиться к созданию [новой] логики истории, заменив понятие априори индуктивной логикой, порожденной опытом, и превратив эту новую логику в рутинную практику» 95 .
94
Henri Poincare, “L’evolution des lois,” Scientia 9 (1911): 275–292. Вторя Пуанкаре, Берр писал в своей книге Традиционная история и исторический синтез, содержащей наиболее полное изложение его историко-философских взглядов: «Возможно, существуют универсальные и вечные законы, неизменная природа вещей; однако по большей части законы, без сомнения, рождаются, а родившись, не остаются неопровержимыми [inattaquable] и неизменными». Henri Berr, L’histoire traditionelle et la synthese historique (Paris: F. Alcan, 1921), 43. Об интересе французских философов истории к Пуанкаре и его концепции «эволюции законов» (l’evolution des lois) см.: Isabel Gabel, “From Evolutionary Theory to Philosophy of History: Raymond Aron and the Crisis of French Neo-Transformism,” History of the Human Sciences 31, № 1 (February 2018): 3–18.
95
Henri Berr, “Au bout de dix ans,” Revue de synthese historique 21 (1910): 5, цит. по: Castelli Gattinara, “L’idee de la synthese,” 35.
Берр исходил из представления о знании как о коллективном процессе. Претворение своей программы исторического синтеза в жизнь Берр видел возможным только посредством сотрудничества специалистов из разных областей. Понятие синтеза как совместного усилия не только пробегало красной строкой через все труды Берра, но и нашло воплощение в тех институтах, которые он создал для того, чтобы претворить свою программу в жизнь.
В предисловии редактора, открывавшем первый номер Revue de synthese historique, Берр писал, что в задачу журнала входит «призыв к более масштабному сотрудничеству между учеными[-естественниками] и историками»: «Исторический синтез должен побудить различные научные группы [работать] сообща… и постепенно становиться более полезными друг другу по мере того, как общая цель сотрудничества станет яснее». Такой подход, по мнению Берра, был первым шагом к созданию новой историчной науки (histoire-science) 96 . С этой целью журнал публиковал статьи гуманитариев и естественников, работавших в различных дисциплинах. Совместные публикации были призваны установить связи между учеными и гуманитариями, стимулировать контакты или помогать «завершать» разнообразные «научные синтезы», которые только начинали намечаться.
96
Berr, “Sur notre programme,” 1–2.
На протяжении существования журнала на его страницах историки встречались с психологами, социологами и учеными-естественниками, что делало его необычным и интересным 97 . Люсьен Февр, который начал печататься в журнале Берра еще будучи студентом-историком в Высшей нормальной школе, со временем стал ближайшим его сотрудником. Как Февр позже вспоминал, «В 1900 году мы – группа молодых историков из Ecole normale – начали находить наши занятия скучными и были уже готовы оставить занятия историей вообще, когда наш интерес к истории вспыхнул с новой силой с появлением Журнала исторического синтеза» 98 .
97
George Sarton, “Henri Berr (1863–1954): La synthese de l’histoire et l’histoire de la science,” Centaurus 4 (1956): 185–197.
98
Цит. по: Martin Siegel, “Henri Berr’s Revue de synthese historique,” History and Theory 9 (1970): 322–334, 328. В 1910 году Февр вошел в редколлегию Revue de synthese historique, став редактором раздела «Регионы Франции».