История как наука и политика. Эксперименты в историографии и Советский проект

Аронова Елена

В 1920 году Берр запустил новый проект: многотомную энциклопедию Эволюция человечества (L’evolution de l’humanite). Целью этой работы было ни много ни мало как создание «новой универсальной истории» 99 . В предисловии к первому тому Берр описывал свой замысел так: «Это начинание представляет собой обширный эксперимент, шаг за шагом разворачивающийся перед глазами публики на великое благо исторической науке, в ходе которого выдвигающиеся для проверки идеи будут подтверждены или исправлены». По замыслу Берра, каждый том энциклопедии состоял из отдельного авторского исследования, «несущего отпечаток личности своего создателя». Февр был одним из авторов, привлеченных Берром. Опубликованный им в 1922 году том энциклопедии под названием Земля и эволюция человека (La terre et l’evolution humaine) стала эталонной работой школы Анналов 100 .

99

Henri Berr, предисловие к L’evolution de l’humanite: Synthese collective: Introduction generale (Paris: Renaissance du livre, 1920), v-xxviii.

100

Lucien Febvre, La terre et l’evolution humaine: Introduction geographique a l’histoire (Paris: Renaissance du livre, 1922).

В

развитие своей программы Берр учредил институт, посвященный историческому синтезу. Международный центр синтеза открыл свои двери в 1929 году в Париже 101 . Одно из ключевых подразделений нового института, Отдел исторического синтеза (Section de synthese historique) был доверен Февру, возглавившему его вместе со своим патроном. Наряду с этим отделом были сформированы два других: Отдел естественных наук (Section de sciences de la nature), который возглавлял сначала философ Абель Рей, а затем физик Поль Ланжевен, и Отдел по истории науки (о котором пойдет речь позже). Уже пару лет спустя Центр синтеза Берра завоевал репутацию полноценного исследовательского института, существовавшего независимо от французской Академии: в нем числилось много видных ученых, а в правление входили такие научные знаменитости, как Альберт Эйнштейн, Эрнст Резерфорд, Эмиль Ру, а также директора ведущих французских научных институтов, включая Высшую нормальную школу и парижский Музей естественной истории 102 .

101

Cristina Chimisso, Writing the History of the Mind: Philosophy and Science in France, 1900–1960s (Aldershot: Ashgate, 2008), 89.

102

Список членов административного совета Центра см.: “Section de synthese historique,” Bulletin du Centre international de synthese 8 (1929): 2–3.

Междисциплинарная работа была определяющей характеристикой Центра синтеза. Жизнь этого необычного института была организована вокруг так называемых недель синтеза (les semaines de synthese), особенно активно проводившихся с 1929 по 1939 год 103 . Каждый год Берр вместе с консультативным советом определяли две темы, одну из области естественных наук, другую – из гуманитарных. Далее составлялся список приглашенных докладчиков, представляющих как гуманитарные, так и естественно-научные дисциплины. Во время недели синтеза докладчики и участники обсуждали обе темы параллельно, посещая заседания по обеим темам. В 1929 году парными темами недели синтеза были «биологическая эволюция и цивилизация», в 1930-м – «теория относительности и происхождение общества», в 1931-м – «квантовая теория и индивидуальность», и так далее. Недели синтеза были престижными событиями в парижской интеллектуальной жизни. Согласно Бернадетт Бенсод-Венсан, проанализировавшей опубликованные материалы недель синтеза за несколько десятилетий, эти мероприятия регулярно сводили вместе и стимулировали междисциплинарный диалог между астрономами, математиками, физиками и биологами – с одной стороны, и философами, историками, антропологами, лингвистами и социологами – с другой 104 .

103

О неделях синтеза см.: Bernadette Bensaude-Vincent, “Presence scientifiques aux semaines de synthese,” Revue de synthese historique 117, №№ 1–2 (1996): 219–230; и Marina Neri, “Vers une histoire psychologique: Henri Berr et les semaines internationales de synthese (1929–1947),” Revue de synthese historique 117, №№ 1–2 (1996): 205–218.

104

Bensaude-Vincent, “Presence scientifiques aux semaines de synthese.”

В отличие от проекта энциклопедии, имеющего своей целью объединение всех современных знаний по истории, будь то история человечества или естественная история, недели синтеза не ставили своей задачей публикации как таковые. Скорее, Берр и другие руководители Центра синтеза делали акцент на стимулировании контактов между гуманитариями и естественниками, которые возникали (или не возникали) в результате совместных заседаний и дискуссий. Главным результатом недель были сами семинары, а не публикации, хотя по окончании каждой недели синтеза материалы публиковались отдельными сборниками. Каждый сборник включал доклады приглашенных участников, представляющие обзоры современных научных представлений о предложенных темах и описания дискуссионной части, в которой участники задавали вопросы и предлагали комментарии 105 . Опубликованные сборники, в отличие от самих семинаров, следовали установленным дисциплинарным конвенциям, представляя собой специализированные книги, в которых не осталось следов тех междисциплинарных диалогов, которые Берр устраивал в своем центре.

105

См., например, опубликованные материалы первой недели синтеза: Maurice Caullery, Emile Guyenot, P. Rivet, L’evolution en bioloqie: Premiere semaine internationale de synthese (Paris: Renaissance du livre, 1929); и Lucien Febvre, Emile Tonnelat, Marcel Mauss, Adfredo Niceforo, Louis Weber, Civilisation: Le mot et l’idee: Premiere semaine international de synthese (Paris: Renaissance du livre, 1930). Материалы естественно-научных и гуманитарных секций публиковались по отдельности, что отражало двойную тему недели – «Эволюция и цивилизация». Подробнее о секциях гуманитарных наук первой недели синтеза см. ниже, Глава 3.

Центр синтеза, энциклопедическая серия Эволюция человечества, и журнал Revue оказались весьма успешными начинаниями Берра, предоставившими площадку для обсуждения и уточнения его программы исторического синтеза. Эти институты также служили интеллектуальным пространством для историков, впоследствии сплотившихся вокруг Февра и Анналов. Февр подчеркивал, что он, как и другие современные ему представители движения Анналов, разделял представление Берра об истории как дисциплине, которая «должна быть широко открыта для знаний и методов других дисциплин» 106 (подробнее об этом речь пойдет позже).

106

Harry R. Ritter, T. C. R. Horn, “Interdisciplinary History: A Historiographical Review,” History Teacher 19, № 3 (1986): 427–448, 435.

Во время первой недели синтеза, ознаменовавшей создание Центра летом 1929 года, были одновременно созданы еще две организации. Первая – Международный комитет по истории науки, сформированный во время международного исторического конгресса в Осло несколькими месяцами ранее, но собравшийся на свое первое организационное заседание в Центре синтеза как часть первой недели синтеза. Вторая организация была связана

с первой, а именно регулярные международные конгрессы по истории науки. Решение о проведении международных конгрессов по истории науки было принято на организационном заседании Международного комитета по истории науки во время первой недели синтеза. В опубликованных материалах Международного комитета по истории науки его первое собрание уже было названо Первым международным конгрессом по истории науки 107 .

107

Материалы собрания Международного Комитета истории науки и Первого международного Конгресса по истории науки см.: “Comptes rendus de la premiere session du Comite international d’histoire des sciences et du Premier congres international d’histoire des sciences (Paris, 20–24 mai 1929),” Archeion II, suppl. (1929): i-cxi.

То, что первые международные организации, посвященные истории науки, оказались связаны с программными институциями Берра – его Центром синтеза и неделями синтеза, – является иллюстрацией того, что история науки получила мощный импульс во Франции в рамках движения за объединение знания, отсылающей к контовской позитивной философии. Берр, в частности, придавал истории науки центральную роль в программе исторического синтеза, считая историю науки связующим звеном между науками о человеке и науками о природе, языком коммуникации между историками и учеными-естественниками.

История науки и исторический синтез

Берр приурочил инаугурацию своего журнала, Revue de synthese historique, к Международной выставке 1900 года, которая прошла в этом году Париже. Пятая из всемирных выставок, первая из которых состоялась в Лондоне в 1851 году, выставка в Париже была большим событием, к которому были приурочены Олимпийские игры и организованы многочисленные экспозиции разных стран, демонстрировавших технические, научные и промышленные достижения, экономическое развитие и культуру своих наций. За семь месяцев выставку посетило более пятидесяти миллионов человек 108 . Для французов выставка 1900 года была возможностью продемонстрировать все, чем гордилась Франция, – технические и научные достижения, промышленность, экономику, культуру и науку. Более сотни научных конгрессов состоялось в Париже во время Всемирной выставки. Международные конгрессы стали привычной частью академической жизни с конца XIX века 109 . Ученые в разных областях естественных наук использовали представительные международные конгрессы и как публичную платформу для своих дисциплин, и как возможность прогнозировать их будущее. Историки воспользовались выставкой 1900 года в Париже для организации своего первого международного исторического конгресса 110 .

108

Brigitte Schroeder-Gudehus, Anne Rasmussen, Les fastes du progres: Le guide des expositions universelles, 1851–1992 (Paris: Flammarion, 1992).

109

Robert Fox, Science without Frontiers: Cosmopolitanism and National Interests in the World of Learning, 1870–1940 (Corvallis: Oregon State University Press, 2016).

110

Об истории исторических конгрессов см.: Karl Dietrich Erdmann, Toward a Global Community of Historians: The International Historical Congresses and the International Committee of Historical Sciences, 1898–2000 (New York: Berghahn, 2005).

Берр, участник Первого международного исторического конгресса, организованного в рамках выставки 1900 года, не преминул использовать эту возможность и широко заявить о своей программе исторического синтеза 111 . Берр зарегистрировался на конгрессе как «историк науки» и представил свой программный доклад на секции конгресса, посвященной именно истории науки 112 . И в своем докладе на конгрессе, и в других своих выступлениях Берр подчеркивал, что история науки имеет ключевое значение для исторического синтеза.

111

W. Rawley, “L’histoire aux Congres de 1900,” Revue de synthese historique 1, № 1 (1900): 196–208, 208.

112

См.: “Congres international d’histoire compare, Paris 1900: Liste generale des membres,” в Annales internationales d’histoire: Congres de Paris, 1900, 7 vols. (Paris: Armand Colin, 1901–1902), vol. 1: v-xliv, xi.

То, что на конгрессе была выделена специальная секция по истории науки, само по себе свидетельствует о статусе этой сравнительно новой дисциплины во Франции, где, начиная с Конта, последователи его философской доктрины отводили важную роль именно истории науки. Описывая научное знание как продукт социального и исторического развития, Конт любил подчеркивать, что «подлинная философия любой науки совершенно неотделима от ее истории» 113 . Именно с Контом историки связывают возникновение во Франции особого жанра философии науки с сильно выраженной историко-научной ориентацией 114 . Конт также сыграл ведущую роль в институционализации истории науки как самостоятельной дисциплины во Франции. В 1832 году Конт предпринял попытку учредить в Коллеж де Франс отдельную кафедру по истории науки 115 . Хотя кафедра тогда не была учреждена, его ученики – математик Пьер Лафитт и проживавший в Париже русский аристократ Григорий Вырубов – сумели основать такую кафедру при режиме Третьей республики, когда учение Конта переживало ренессанс. В 1892 году кафедра «общей истории науки» была учреждена при Коллеж де Франс. Ее первым заведующим стал Лафитт, близкий ученик и последователь Конта 116 . К 1900 году история науки имела признанный статус во французской академии, а Париж являлся важным центром для исследователей, работавших в области, которая в других странах только лишь начинала приобретать статус независимой дисциплины.

113

Comte, Cours, II, L 49, 173n, цит. по Schmaus, “Comte’s General Philosophy of Science,” 27.

114

См.: Gattinara, Les inquietudes de la raison en France dans l’entre-deux-guerres; и Chimisso, Writing the History of the Mind.

115

H. W. Paul, “Scholarship and Ideology: The Chair of the General History of Science at the College de France, 1892–1913,” Isis 67 (1976): 376–397.

116

Annie Petit, “L’heritage du positivisme dans la creation de la Chaire d’histoire generale des science au College de France,” Revue d’histoire des sciences 48 (1995): 521–556.