История как проблема логики. Часть первая. Материалы
Шрифт:
Прежде всего для правильного уяснения терминов как по отношению к термину ratio, так и но отношению к термину experientia, нужно иметь в виду следующее замечание: подобно тому, как у нас термины ощущение, представление и т. п. обозначают, с одной стороны, некоторый познавательный процесс и соответствующую «способность», а с другой стороны, некоторое содержание, обнаруживающееся с помощью этого процесса, так у Вольфа ratio обозначает и некоторую «способность» и то, что постигается с помощью этой способности, следовательно, разум и разумное, a experientia есть и испытание и испытываемое [269] . Точно также допустимо, что, как например, процесс представления может быть направлен на содержание ощущения, разумное может быть получено в испытании, и vice versa, хотя, разумеется, границы такого обращения должны быть подвергнуты специальному анализу. Основание нашей интерпретации обнаружится в последующем само собою.
269
Вольф различает experientia и experimentum, но это различение есть только различение рода и вида, именно experientia обнимает 1, experimentum, 2, observatio (Wolff Ch. Psychologia empirica. § 456). – Мейер делает следующее разъяснение, имеющее общее значение: «Durch die Erkentniss verstehen wir, entweder einen ganzen Inbegrif vieler Vorstellungen, oder die Handlung, wodurch eine Vorstellung von einer Sache gew"urkt wird». Vernunftlehre. § 25.
Определение того, что такое ratio, мы находим у Вольфа в его Psychologia empirica, где под разумом понимается способность узрения или усмотрения связи общих истин [270] . Всякое наше познание может быть получено или a posteriori, это есть познание из опыта (experiundo), или a priori, это – познание из разума (ratiocinando), или смешанное (mixta) из того и другого [271] . Познание с помощью разума есть априорное познание, приобретаемое путем умозаключения из разумного основания [272] , причем разум остается чистым (ratio pura), если умозаключение делается только из a priori познанных определений и положений, и он перестает быть чистым, если в умозаключение вводится апостериорное познание. Следовательно, разум перестает быть чистым, когда к нему привходит опыт, experientia. Такое соединение разума и опыта есть Connubium rationis et experientiae [273] .
270
Wolff Ch. Psychologia empirica.
271
Ibid. § 434, 435. – Wolff Ch. Philosophia rationalis sive Logica etc. § 50: «Alii ratiocinationem Dianoeam, Discursum, Argumentationem vocant».
272
Wolff Ch. Psychologia empirica. § 491, 492. См. ниже С. 155 прим. 38.
273
Ibid. § 495–497.
Experientia non est ratio, и в то время как разум есть познание априорное и, как следует из его определения, направляется на общее, опыт есть познание, получаемое в наших восприятиях, а так как мы воспринимаем только единичное, то опыт есть познание единичного (experientia singularium est) [274] .
Из этих определений Вольф делает вывод, который указывает на отмеченный выше параллелизм: Scientia ex ratione; historia ab experientia ortum trahit [275] . Вместе с тем мы получаем возможность установить 1, логические формы каждого из членов этого противоположения, 2, их логическое содержание («разумное» и «испытываемое») [276] . Именно наука состоит из доказательств, демонстраций, в которых мы утверждаем или отрицаем, т. е. из следствий, законно вытекающих из достоверных и прочных начал [277] , другими словами, из истин, получаемых путем умозаключения и содержащих в себе разумное основание, почему они истинны; таким образом, наука, получаясь из разума (ex ratione), обнаруживает через демонстрацию связь общих истин [278] . Напротив, история, так как она сообщает то, что есть или возникает (quae sunt atque funt), нуждается в опыте, поскольку опыт есть познание единичного [279] .
274
Ibid. § 490. Wolff Ch. Philosophia rationalis sive Logica etc. § 664, 665.
275
Wolff Ch. Psychologia empirica. § 498.
276
Введение нового термина Scientia на место «философского познания» не должно смущать нас, так как, по Вольфу, Philosophia est scientia (D. Pr. § 29), и следующий за приведенным определением § 499 гласит также: «Cognitio philosophica rationis est». Wolff Ch. Psychologia empirica.
277
Ср.: D. pr. § 30. Wolff Ch. Philosophia rationalis sive Logica etc. § 594.
278
Wolff Ch. Psychologia empirica. § 498.
279
Ibid.
Так обстоит дело, пока мы имеем в виду только психологическую сторону вопроса, рассматриваем ratio и experientia, как психологический процесс, но, по Вольфу, логика опирается не только на психологию, но и на онтологию [280] . Эта двойственность оснований уже обнаруживается и в приведенных заключениях, поскольку в них речь идет о бытии и разумном основании. И вот, если мы перейдем к этой стороне вопроса, мы заметим, как рассматриваемый нами параллелизм начинает как будто колебаться. Самый переход Вольфа от разума (ratio, Vernunft), как способности усмотрения связи общих истин, к разуму (ratio, Grand), как разумному основанию, почему вещи суть и возникают, ясно выражается в его доказательстве положения, что философское познание есть познание разумное. Кто подготовлен, рассуждает он, в философском познании, тот замечает разумное основание того, что есть или возникает, именно связь вещей как в их сосуществовании, так и в их последовательности, следовательно, связь истинных общих положений или связь общих истин. Таким образом, доказывается, что философское познание есть познание разума [281] . Отсюда ясно, что философское познание есть для Вольфа разумное познание, поскольку оно усматривает заключенное в общих положениях разумное основание, выражающее связь сосуществования или последовательности, другими словами, усматриваемая нами связь общих истин и есть не что иное, как ratio в качестве разумного основания. Но необходимо войти несколько глубже в рассмотрение того, что понимает Вольф под разумным основанием, имея в виду наш руководящий вопрос об отношении философского и эмпирического, resp. исторического. Философское познание имеет место потому, что, – как устанавливает Вольф, – Еа, quae sunt vel funt, sua non destituuntur ratione, unde intelligitur, cur sint, vel fant. Здесь мы уже встречаем то определение ratio, которое остается на всем протяжении философских рассуждений Вольфа [282] . Из сопоставления этого определения с определением разума, как способности, мы получаем два положения существенно характерных для рационализма Вольфа: 1, Ratio как способность, хотя и облекает предмет, на который она направлена, в определенную логическую форму выражения, именно в форму умозаключения, тем не менее есть способность умозрения, непосредственного усмотрения, facultas intuendi seu perspiciendi, или, как определяет Вольф то же понятие по-немецки, die Einsicht, oder das Verm"ogen… einzusehen, heisst Vernunft [283] . 2, Усматриваемая этой способностью связь общих истин (nexum veritatum universalium, der Zusammenhang der Wahrheiten) или связь вещей есть также ratio (resp. ratio suffciens), т. е. то, unde intelligitur, cur etc. Отсюда ясно, что усматриваемое разумом разумное основание есть усмотрение связи вещей, как необходимых истин, так как эта связь есть тот источник, из которого для нас делается понятным [284] , почему вещи суть или становятся. Другими словами, ratio есть основание, из которого путем умозаключения выводятся определенные следствия. Но само это выведение, умозаключение, ratiocinatio, получение следствий из ratio, как разумного основания, совершается уже не с помощью способности ratio, a с помощью интеллекта, которого ratiocinatio составляет «третью операцию» [285] . Само собою разумеется, что усматриваемая в ratio необходимая связь, не есть каждая отдельная частная связь со всеми вытекающими из нее следствиями при данных обстоятельствах и в данных условиях, иначе вовсе не нужно было бы того, что называется «доказательством». Мы признаем, что во всем доступном нашему сознанию такая связь существует, – это именно мы и выражаем в формуле principium rationis (suffcientis), – и мы усматриваем ее в каждом факте и в каждой истине, подлежащей нашему рассмотрению, но раскрывается для нас эта связь во всех ее следствиях с помощью дискурсии, и таким образом каждое наше положение оказывается сведенным к своему основанию, resp. выведенным из него, т. е. объясненным и обоснованным [286] . Другими словами, демонстрация в форме «умозаключений» показывает explicite то, что содержится в вещи implicite. Поэтому всякое априорное доказательство для рационализма должно рассматриваться как аналитический процесс.
280
Логика занимает в философии «первое место», по Вольфу, только в силу дидактических соображений (methodus studendi), а не по существу (methodus demonstrativa) (D. Pr. § 91). Поэтому, если она хочет быть доказательной, она опирается на психологию и онтологию. Quod si in Logica omnia demonstranda, petenda sunt principia ex Ontologia atque Psychologia (Ibid. § 89, 90). – Онтология, по Вольфу, есть наука о вещах вообще, поскольку они суть и возможны. Ontologia seu Philosophia prima est scientia in genere, seu quatenus ens est (Ont. § 1. D. Pr. § 73). (По-немецки Вольф передает Ontologia через Grundwissenschaft.) Заслуживает полного внимания попытка Пихлера интерпретировать вольфовское ens, как schlechtweg Ding oder Gegenstand. Pichler H. Ueber Chr. Wolffs Ontologie. Lpz., 1910. S. 3 f.
281
Wolff Ch. Psychologia empirica. § 499: «Cognitio philosophica rationis est. Qui enim cognitione philosophica instructus est, rationem perspicit eorum, quae sunt, vel funt, adeoque nexum rerum tam coexistentium, quam sibi mutuo succedentium, consequenter propositionum universalium verarum, seu veritatum universalium. Est itaque rationis».
282
D. Pr. § 4. Ср.: Ont. § 56: «Per rationem suffcientem intelligimus id, unde intelligitur, cur aliquid sit». Ibid. § 321: «Ratio autem suffciens saltem effcit, ut, cur aliquid sit, intelligibili modo explicari possit». § 70: «Nihil est sine ratione suffciente, cur potius sit, quam non sit, hoc est, si aliquid esse ponitur, ponendum etiam est aliquod, unde intelligitur, cur idem potius sit, quam non sit».
283
Wolff Ch. Vern"unfftige Gedancken von Gott usw.: «Die Einsicht, so wir in den Zusammenhang der Wahrheiten haben, oder das Verm"ogen, den Zusammenhang der Wahrheiten einzusehen, heisset Vernunft» (§ 368). Ср.: Wolff Ch. Vernunftige Gedanken von den Kr"afften usw.: «wenn ich sage: die Vern"unfft sey eine Einsicht in den Zusammenhang der Wahrheiten, so erkl"are ich das Wort Vernunfft» (Cap. I. § 41) – Мейер точно также определяет: «Unsere Vernunft ist ein Verm"ogen den Zusammenhang der Dinge einzusehen, und also sich die Dinge aus ihren Gr"unden vorzustellen» (Meier G. F. Metaphysik. § 33).
284
Для Вольфа unde intelligitur = откуда отчетливо представляется, потому что Facultas res distincte repraesentandi dicitur Intellectus. (Habemus tria vulgo vocabula, quae de facultate cognoscendi usurpantur, sensum, imaginationem et intellectum. Non invito igitur communi loquendi usu sensus ad rerum praesentium in singulari, imaginatio ad absentium itidem in singulari per imagines confusam repraesentationem adeoque intellectus ad repraesentationem distinctam in universali refertur. Wolff Ch. Psychologia empirica. § 275.) Ср.: Wolff Ch. Vernunftige Gedanken von den Kr"afften usw.: Cap. I, § 36: «Gleichergestalt ist eine Erkl"arung des Verstandes, dass er sey ein Verm"ogen deutlich vorzustellen, was m"oglich ist…» Далее: «Tres sunt intellectus operationes (quas vulgo mentis operationes vocamus); quibus circa cognoscibilia versamur, notio cum simplici apprehensione, judicium et discursus» (Wolff Ch. Psychologia empirica. § 325, Wolff Ch. Philosophia rationalis sive Logica etc.
285
См. пред. прим. – Мнение, что ratio (reason) и есть способность умозаключения, характерно как раз не для рационализма, а для английского эмпиризма, и это следует помнить. Ярче всего это принципиальное различие между эмпирическим и рационалистическим пониманием выступает в нижеследующем определении Локка и реплике на него Лейбница. Локк (Essay В. IV. Ch. XVII, 2): «What need is there of reason? Very much: both for the enlargement of our knowledge, and regulating our assent: for it hath to do both in knowledge and opinion, and is necessary and assisting to all our other intellectual faculties, and indeed contains two of them, viz., sagacity and illation». Лейбниц (Nouveanx Essais): «La raison est la v'erit'e connue, dont la liaison avec une autre moins connue fait donner notre assentiment `a la derni`ere. Mais particuli`erement et par excellence on l’appelle raison, si с’est la cause non seulement de notre jugement, mais encore de la v'erit'e m^eme, ce qu’on appelle aussi raison a priori, et la cause dans les choses r'epond `a la raison dans les v'erit'es». – Нужно иметь в виду, что это мое различение имеет смысл, поскольку под «умозаключением» понимается чисто формальный, «номиналистический» переход от суждений, связанных общим «средним» термином, к новому суждению. Если же допускать, что за этой внешней номиналистической формой лежит действительный акт усмотрения связи самих вещей, т. е. если о о понимается как , то названное противопоставление теряет свою остроту, и с точки зрения рационализма также становится допустимым говорить о ratio как «умозаключении». – Фр. Эрхардт в обосновании того мнения, что всякое умозаключение покоится на положении основания, исходит именно из «объективного» значения этого принципа: «derselbe (der Satz vom Grunde) kann nur insofern als Prinzip des Schliessens gelten, als er sachliche und objektive Verh"altnisse in einer subjektiven Formel ausspricht» (Erhardt F. Der Satz vom Grunde als Prinzip des Schliessens. Halle, 1891. S 5, 6). Наличность «связи» Эрхардт считает основной предпосылкой вывода: «Wenn das Schliessen die Aufgabe hat, aus Gegebenem und Bekanntem Nicht-Gegebenes und Nicht-Bekanntes abzuleiten, so beruht seine Allgemeine M"oglichkeit offenbar darauf, dass zwischen dem Gegebenen und Nicht-Gegebenen irgend ein Zusammenhang besteht, welcher den Fortschritt von dem einen zu dem andern gestattet» (Ibid. S. 3).
286
Против возможного здесь ограничения Вольф сам предостерегает: «Cavendum vero, ne defnitionem rationis datam falso interpretati nobis persuadeamus, quasi per rationem intuitive intelligamus, quare aliquid potius sit, quam non sit; quod praejudicium, etsi distincte non agnitum, plurimorum animos obsedit, ut rationem intuentes insuper habita demonstratione in idea ejus una contueri velint, quod propter eam est <…> ex eo, quod alterius ratio est, saepissime, immo ut plurimum, ratiocinando pervenitur ad id, quod propter earn esse intelligitur» (Wolff Ch. Ont. § 157). {agnosco, ovi, itum, ere – признавать!!}
3. Ближайшее уяснение того, что разумеет Вольф под ratio само собою выдвигает вопрос о различии между ratio и causa. Приходится иногда встречать мнение, будто для рационализма характеристично отожествление этих понятий и выражение ratio sive causa считается для рационализма типическим. Опять-таки это обобщение теряет под собою почву, если иметь в виду Вольфа, который углубляет подмеченное Лейбницем различие обоих понятий, и для каждого из них указывает свою возможную сферу применения. Наиболее элементарное определение мы встречаем в немецкой метафизике Вольфа: «Если вещь А содержит в себе ничто, из чего можно понять, почему есть В, будет ли В нечто в А, или вне А; то то, что можно найти в А, называют основанием В: само А называется причиной, а о В говорят, что оно основано на А. Именно основание есть то, благодаря чему можно понять, почему нечто есть, а причина есть вещь, которая заключает в себе основание другой вещи» [287] .
287
Wolff Ch. Vern"unfftige Gedancken von Gott usw. § 29.
Различение, которое проводит сам Вольф, между разумным основанием и причиной, остается на первый взгляд довольно неопределенным, но оно уясняется значительно больше, если принять во внимание его онтологическое учение в целом. Общие указания его по этому поводу находятся в известном § 71 Онтологии, где он отмежевывает лейбницевское и свое понимание значения закона достаточного основания от положения схоластиков, nihil esse sine causa. Дело в том, по мнению Вольфа, что и те, кто не допускает в физике действия без причины, допускают тем не менее его без достаточного разумного основания. Так, например, признают, что магнитное притяжение должно иметь причину, но провозглашая ею присущую магниту силу притяжения, не считают нужным посредством этой притягивающей силы понятным образом объяснить магнитное притяжение (ut per vim istam attracticem intelligibili modo attractionem magneticam explicarent); поэтому и Декарт, без сомнения, обладал ясным понятием основания, решив исключить из философии скрытые качества, неизъяснимые понятным образом (qualitates occultas intelligibili modo non explicabiles).
He нужно думать, что этим указанием на «отсутствие» в объяснении достаточного основания допускается возможность такого отсутствия. Речь у Вольфа идет, несомненно, об эмпирическом недостатке объяснения, который в идее не только может, но и должен быть устранен. «Отсутствие» здесь означает, что мы просто еще не нашли его или столь «небрежны» философски и научно, что не заботимся об этом. Таким образом, мы еще не знаем ratio, но наличность каузальной связи нам уже представилась, мы ее заметили, – хотя может быть и ошибочно, т. е. может быть мы случайную последовательность двух вещей приняли за их причинную связь, истинный (не иллюзорный) характер которой может быть установлен только через открытие внутренней и существенной связи, связи разумного основания [288] .
288
Основания этого истолкования ср. Wolff Ch. Vern"unfftige Gedancken von Gott usw. § 128 ff.
Таким образом, согласно этому разъяснению различие между обоими принципами сводится, по-видимому, к тому, что в понятии причины и в принципе: ничего нет без причины, утверждается, так сказать, голый, можно сказать, «феноменальный», детерминизм, тогда как центр тяжести в принципе достаточного основания переносится на уже подчеркнутое нами выражение unde intelligitur, требующее разумного, понятного, изъяснения замечаемой связи, как «внутренней связи». Может показаться, что такое разделение в конце концов носит лишь психологический характер и что само это различение касается не характера предметов, о которых идет речь, а только степени нашего уразумения необходимых отношений.
Но на самом деле разделение Вольфа идет глубже и носит несомненно онтологический характер. Разделение просто детерминированного и понятного связано с сущностью самих вещей и в конечном счете имеет в виду противопоставление призрачного и истинного в самих вещах. «Благодаря достаточному основанию, утверждает Вольф, создается различие между истиной и сновидениями, между истинным миром и иллюзорным (Schlaraffenland)» [289] . Причина, поскольку она детерминирует лишь существование (existentia), еще ровно ничего не говорит, что касалось бы этого последнего противопоставления, и только разумное основание, давая понимание детерминируемого отношения, гарантирует нам его истинность. В метафизическом аспекте это может соответствовать также противопоставлению феноменального и реального: чистая (временная) последовательность «вещей» как явлений не дает ничего кроме факта последовательности, и предполагаемая или постулируемая необходимость их связи есть отношение причинности. Внутреннее же единство, к метафизическому истолкованию которого мы приходим от идеального усмотрения единства феноменально разделенного, может и метафизически пониматься, как включение двух вещей (А – причина, В – действие) в одну. Нет надобности разъяснять, что «идеальная сущность» (essentia) этой одной вещи тогда может быть интерпретируема как субстанция.
289
Ibid. § 30.
В Онтологии Вольф очень ясно выражает это констатируемое нами противоположение существования и понимаемого разумного существования в следующем рассуждении: так как А есть достаточное разумное основание В, не поскольку оно существует, потому что в этом отношении А является предопределяющим для самого В, но поскольку через А может быть понято, почему В есть; то предопределяющее сообщает вещи, которую оно предопределяет, необходимость, абсолютную или гипотетическую, а разумное достаточное основание создает то, что получается возможность понятным образом объяснить, почему нечто есть [290] . Смысл этого рассуждения, как видно из его пояснения Вольфом, в том, что, 1, причина может быть констатирована и там, где нет разумного объяснения, где, следовательно, разумное объяснение еще не найдено (что не исключает возможности обнаружения разумного основания и не только в причине), 2, объясняющее разумное основание относится к самой действительной истине. Мы можем констатировать наличность причин того, что существует, и в мире сказочном, но из них нельзя объяснить понятным образом, почему, когда полагается одно, должно быть другое, и роль разумного основания здесь, в мире сказочном, играет человеческая воля [291] . Как, с другой стороны, – об этом еще будет речь, – можно констатировать разумное основание и в области чистой возможности, как лежащее в сущности, а не во внешней причине.
290
Wolff Ch. Ont. § 321: «Immo quoniam A est ratio suffciens ipsius B, non quatenus existit, cum hoc respectu A sit determinans; ipsius B, sed quatenus per A intelligi potest, cur B potius sit, quam non sit; ideo determinans adfert rei, quae per ipsum determinatur, necessitatem, sive absolutam, sive hypotheticam, prout casus tulerit; ratio autem suffciens saltem effcit, ut, cur aliquid sit, intelligibili modo explicari possit».
291
Ibid. § 321. Ср. также § 77: «Sublato principio rationis suffcientis mundus verus abit in mundum fabulosum, in quo voluntas hominis stat pro ratione eorum, quae funt».