История маленькой верности

Серый Шут

Обалдевший от этих слов Раф не сразу соображает, что стоит ответить, а спустя миг всегда сдержанный и спокойный Кадзэ затыкает ему рот остервенелым поцелуем, кусая за нижнюю губу, и толкает на диван, срывая ремень с саями.

– Эй, - Рафаэль улыбается, чуть отстраняясь. – Кадзэ… давай не будем … так не будем, ладно…

Тот резко садится, отдергивая руки, и вскидывает горящие непониманием глаза.

– Но надо же так…

Раф моргает, вникая в его слова, и мягко смеется, взяв дорогое лицо в ладони и погладив подушечками пальцев

скулы.

– Тут нету «надо», родной мой, - тихо шепчет он, притягивая Кадзэ ближе и прокладывая дорожку короткий поцелуев по его щеке.
– Тут только так, как мы чувствуем оба…

Кадзэ едва кивает и снова тянется к Рафаэлевым губам.

Раф чувствует его понимание происходящего так остро, словно в книге раскрытой читает. Кадзэ чувствует только одно – что угодно с ним делай, только обними и не выпускай. Из безопасности, из уверенности, что все будет хорошо. Все обязательно будет хорошо!

Рафаэль улыбается и мягко, очень бережно раскрывает его губы языком, очерчивает дыханием контуры и ведет пальцами по напряженным до судороги плечам.

– Успокойся, - летит слово-заклинание в поцелуй. – Никто не сделает больно – вот так точно быть не должно. Все у нас хорошо будет.

– Рафаэль, - теплые пальцы осторожно погладили предплечье, вырывая из сладких воспоминаний-грез. – А можно я спрошу?

– М-м? – перевернувшись на бок и обняв Кадзэ со спины, Раф зарылся носом ему в загривок и сладко внюхивался в любимый запах, такой острый чуть с горчинкой и удивительно яркий, до вкусовых ощущений опия на языке.

– А как ты к детям относишься?

Раф чихнул и сел.

Вдохнул.

Подумал и выдохнул, а потом тихо засмеялся, как ему показалось, поняв причину этого вопроса.

– Не волнуйся. У нас они точно не заведутся.

Кадзэ приподнял голову и как-то странно на него посмотрел.

– А если бы они… ну если бы они завелись, как бы ты к ним относился?

Рафаэль задумчиво почесал щеку и улегся обратно, обняв его со спины.

– Да никак, - буркнул он. – Ну дети и дети, ну орут, скачут, лезут везде и мешаются. А что?

Кадзэ ничего не ответил, погладив его по руке, и закрыл глаза.

«А если он не будет рад Ёдзи… как мне тогда быть? Нет, этого не случится…»

Он и сам не заметил, как провалился в сон, убаюканный до странного железной уверенностью, что такого не случится, и если он приведет сюда малыша, Рафаэль не станет возражать, а может быть, со временем и полюбит его, ведь они так похожи, и Ёдзи просто невозможно не любить…

«Дети, - Раф снова сел, осторожно высвободив руку из-под головы Кадзэ, чтобы не разбудить, и почесал нос, а потом шею. – И чего это он вдруг про них?»

Прищурившись, он какое-то время смотрел на теплый родной клубок, который даже едва заметно улыбался во сне, и нахмурился, припомнив их знакомство.

«Кадзэ порой крадет детские вещи и игрушки… у него что, совсем плохо с головой? Братья у него взрослые, так зачем ему понадобились распашонки?

Зачем ему дети? Да и откуда им взяться-то?»

========== Зенит ==========

Винсент выскочил в гостиную без пятнадцати два и удивленно огляделся, сжимая в руках небольшой сверток.

– Ёдзи, где старший? – окликнул он малыша, сидевшего у телевизора. – У себя?

– Они ушли минут двадцать назад, - возразил тот, поворачивая голову. – Бофу сказал, что ровно в два им надо уходить, вот и ушел. А я хотел с ним мультики досмотреть.

Винс глянул на свои часы, а потом перевел взгляд на настенные и зло прищурился.

«Миднайт, ну, засранец! Снова его шуточки!»

– Мне надо догнать их, побудешь один, ладно?

– Ладно, - малыш вернулся к фильму, упершись подбородком в колени. – А что случилось?

– Все нормально, - Винсент накинул на плечи бесформенный плащ с капюшоном и выскочил за дверь.

«Й’оку, придурок, я же сказал, что тебе нельзя выходить на солнце, сказал, что темные стекла тебе к маске приделаю… Почему ты не дождался меня?»

***

Звуков было много.

Й’оку никогда не знал, что дневной город такой шумный и настолько заполнен суетой, скрипом машинных тормозов, шипением остывающих двигателей и топотом сотен ног.

Вокзал бурлил и кипел, как варево в огромном чане, перекликаясь голосами людей, свистками поездов и визгом колес по рельсам.

«Я так ничего не найду тут… надо подобраться поближе. Это должен быть третий путь, значит, платформа не у стены…»

– Ми, - он обернулся к брату, прислушиваясь к недовольному сопению рядом. – Сколько охраны у шестого вагона?

Тот стащил с головы наушники и глянул через край крыши вокзала, где они расположились.

– Кажется, пять человек. Трое у боковой двери и еще двое в начале и в конце вагона.

Й’оку кивнул.

– Хорошо, жди меня здесь, я быстро. Не забудь про дымовую шашку, когда я буду на крыше вагона.

– Угу, - Миднайт вернул наушники на голову, проводил брата взглядом и вытащил из кармана небольшую портативную игру. – Топай-топай, придурок, поглядим, кто сегодня героем к Мастеру явится, а кто побитой собакой. Может, хоть так поймешь, что кроме меня никому ты не нужен на самом деле. Вот вляпаешься сейчас в дерьмо, а вытаскивать, кто станет, а? Только Мид тут с тобой и есть. Ко мне и кинешься за помощью.

Он погрузился в игрушку, порой прислушиваясь к тому, что происходило на вокзале, и улыбаясь сам себе.

***

Й’оку перебрался по крыше, тщательно отсчитывая ребра жесткости и по ним уже определяя, когда достигнет нужного места.

Винс предупредил его, чтобы берег глаза и без крайней нужды на свет не совался, и он старался следовать этому совету.

– Болят? – Винсент хмуро всматривается в зрачки старшего брата. – Не пойму, в чем причина, но на свет у тебя реакция все хуже и хуже. Это может быть что-то врожденное, а может, и сейчас заработал.