История маленькой верности

Серый Шут

– И что мне делать? – Й’оку отводит взгляд, потому что от золотистой оправы очков брата неприятно отражается свет настольной лампы.

– Хочешь, другие пришью, от крыски?
– смеется Винс, возвращаясь к какой-то булькающей жиже у себя на столе. – А серьезно – находись в полумраке побольше и не выползай на солнечный свет вообще.

Й’оку расстроенно качает головой.

– Но Ми боится спать в темноте, да и в доме ему нравится яркий свет.

Винсент раздраженно оборачивается и несколько

секунд пристально смотрит на брата, потом берет со стола кусок зеркала и направляет луч света прямо тому в глаза.

– Больно? – спрашивает он, когда старший отдергивает голову, зажмурившись. – Вот то-то. Знаешь, есть «хочушки», а есть «необходимости». Тебе надо находиться в полумраке или темноте, а Ми хочет яркий свет в доме. Понял разницу?

Разницу Й’оку понял, но как сказать о ней младшему брату, так и не придумал. Просить он не привык и решил, что просто будет побольше проводить времени в своей комнате и додзе – где свет никому все равно не нужен.

Выбираясь сегодня на поверхность, он взял свою тренировочную маску без прорезей, решив, что глазами будет Миднайт, а он сделает все остальное.

– Вагон подо мной, Ми? – тихо спросил он в рацию, висевшую на плече.

Динамик ответил молчанием, вынудив нервы дернуться, как перетянутые струны.

«У нас же всего 20 минут. Что случилось со связью?»

– Ми? Ми, ты слышишь меня? Что случилось?

Рация отозвалась тихим треском и полной тишиной эфира.

Внутренние часы нервно отсчитывали минуту за минутой, заполняя все существо Й’оку тревогой и заставляя дергать головой, стараясь уловить хоть отголоски дыхания брата в рации.

«Что с ним случилось? Надо вернуться и проверить…»

Внизу раздался короткий гудок, сообщивший, что время пребывание поезда на перроне подходит к концу, дернув колки, на которые были намотаны нервы, до звонкого крика лопнувших струн.

Й’оку пытался понять, что же ему сейчас делать – возвращаться к брату, который, возможно, попал в беду, или все же выполнять задание Мастера вслепую, рискуя не достать необходимые экспонаты старинной коллекции.

«Я быстро и осторожно» - решил он и перекатился через ребро крыши, прыгнув вниз.

По их договоренности, Миднайт должен был в эту минуту бросить дымовую шашку, устраивая на вокзале панику.

– Нападение! – заорал кто-то чуть левее.

Й’оку вскочил, вслушиваясь в топот ног, нащупал босой стопой рычаг аварийного люка и присел, вскрывая его.

«Ми! Дымовая шашка! Сейчас!»

Вой сирен, крики охраны, открытый люк. Секунды, летящие в голове, как отравленные иглы из сарбакана.

Й’оку свалился в вагон и сдернул маску, торопливо отыскивая нужные Мастеру вещи.

***

Рафаэль нервно обкусывал корку пиццы, постукивая пальцами по столу.

Его одолевало беспокойство, хотя

вроде бы для этого не было ни одной причины. До вечера еще далеко, Кадзэ точно придет в условленное время, Лео, кажется, смирился и даже больше не занудничает на тему «врага», только смотрит порой как-то очень уж грустно…

Но тревога не отпускала, вцепившись бульдогом куда-то под ребра, и только возрастала минута за минутой, двигаясь по спирали к пиковой точке нервного срыва.

– Парни, гляньте! – Донни вбежал в гостиную и врубил телевизор.

На экране возникло здание вокзала, заполненное полицией, и сосредоточенное лицо диктора.

– Видеокамеры вокзала не зафиксировали нападавшего, но охрана утверждает, что это был инопланетянин зеленого цвета в защитном скафандре, закрывавшем его корпус, как бронежилет. Похитив старинную диадему из Пекинской коллекции, он исчез так же внезапно, как и появился, не оставив следов. Если Вам что-то известно…

Лео вскинул глаза от катаны, которую полировал, и уставился на Рафаэля, подозрительно прищурившись.

– Ты знал?

– Он не делится со мной планами своего Мастера, – Раф скривился, отводя взгляд, и тут же вскинулся, словно вопрос-упрек брата задел его лично. – Лео, ему приказали! Он не вор и не убийца.

Старший брат скептически покивал, возвращаясь к своему занятию, и ничего больше не сказал, а Донни поддержал его подавленным вздохом.

Рафаэль встал и вышел из гостиной, направившись к себе.

Его Кадзэ – не вор, но все равно стыдно перед братьями, сил нет как.

А что сделаешь-то?

***

Выскочив на крышу вокзала, Й’оку с коротким криком свалился, зажимая глаза рукой, но добычу не выпустил.

Он думал, что знает, что такое боль от света, и что готов к ней…

Ни черта он не знал.

Огромное, беспощадное, раскаленное солнце, казалось, выжгло зрачки одним только прикосновением, затопив мозг белым огнем.

– Ми! – отчаянно закричал он в рацию, ощупью отыскав передатчик. – Ми!!

Слепо метнувшись по крыше туда, где, как ему казалось, находится брат, Й’оку понял, что теряет ориентацию в пространстве, оторвал ладонь от глаз, пробуя проморгаться, и споткнулся об ребро крыши.

– Сюда! – кто-то подхватил его под руку, дергая в сторону. – Быстрее.

– Винс, я не вижу…

– Догадался уже, бежим.

Прыжок в неизвестность, приземление на кучу чего-то шуршаще-мягкого, перекат, подчиняясь рукам брата, и снова прыжок, довольно долгий полет, закончившийся ударом в жестяной сток и несколькими нелепыми кувырками по воде.

– Скоро будем дома, - Винсент рывком поднял Й’оку на ноги и дернул за собой. – Шевелись, брат, еще немного бегом и отлежишься. Мастер будет доволен, как ты и хотел. Все удалось.