История маленькой верности
Шрифт:
– Он не ты, Лео. Он – смог.
– Он часть меня, - Лидер заткнул свой здравый рассудок, дурниной оравший о том, что надо сейчас дать Рафу выкричать свое горе и забыть этого Кадзэ. Так будет лучше. Так будет правильнее.
Так будет просто невыносимо и подло по отношению к брату.
«Так у него в сердце дыра сквозная останется. И кто знает – зарастет ли?»
– Он часть меня, - повторил Лео увереннее. – Я не верю, что ничего-ничего не было совсем. Что он тебе сказал? Как ты вообще узнал об этом?
– Брат его младший запись
– Ясно, – Лео кивнул. – Может, выслушаешь все же? Вдруг все не так… то есть не совсем так. Может, брат его не так все понял, а?
Раф отрицательно мотнул головой. Вот уж что-что, а понять превратно показанную ему видеозапись было крайне сложно.
Чего теперь-то иллюзии строить?
– Не буду. Обойдусь без жалости и подачек. Мне его вранья вовсе не надо.
– Ну, хочешь… хочешь, я поговорю, - Леонардо понимал, что это звучит нелепо, смешно и жалко, но не знал, как еще помочь сейчас брату. – Хочешь, все узнаю и тебе расскажу? Меня обмануть сложно – ты знаешь. Я… меня сэнсэй научил ложь в душе видеть, я смогу.
Если надо, если Рафу станет легче, он сейчас сам обскачет весь город, перевернет его вверх дном и найдет своего клона, и вытрясет из него правду любой ценой, только бы зеленый взгляд такой адской болью не горел, словно угли вложили на дно зрачков.
– Ты же сам мне говорил, что он не врет…
– Угу, - Раф подавленно кивнул, всмотревшись в глаза своего старшего брата. – Лео, скажи, ты в него веришь?
– Нет, Раф, я верю в тебя.
Рафаэль посидел минуту, потом поднялся, выдергивая из спинки кровати саи, куда воткнул их в припадке гнева. Лео умел вдыхать в каждого из них уверенность в себе и помогал найти верное решение даже в полном мраке отчаяния.
– Спасибо, бро. Я сам разберусь.
***
Винсент долго рассматривал кровавое побоище в комнате своего старшего брата, куда решил зайти поздней ночью, чтобы все же отдать тому маску с темными стеклами, которую, наконец-то, закончил.
Глухая дверь лаборатории оставила его в полном неведении относительно произошедшего.
– Оу!
– он склонил голову набок, потом сморщился и вошел, переступив через разбитый стул, валявшийся у входа. – Й’оку? Ты жив вообще? Что случилось?
На Миднайта, скорчившегося в углу, он даже не взглянул.
Винсент опустился около Й’оку, так и сидевшего у стены, где его оставил Шредер, и повернул к свету раскроенное лицо, досадливо дернув уголком губ.
– Глазу хана, брат, - констатировал он, быстро осмотрев рану. – Зашить можно, но видеть не будет. Может, и к лучшему. Новый точно не хочешь, а? Я могу попробовать вставить тебе в глазницу видеокамеру или сканер…
– Мне надо идти, - Й’оку отстранил его руки, с трудом начав подниматься по стене на колени. – У меня…
Винсент толкнул его обратно, заставив сесть, и снова начал осматривать рану.
– Куда, придурок? Куда ты пойдешь-то? Кто тебя так раскрасил? Рафаэль твой или его братья?
– Мастер, - Й’оку зажмурился, зажав ладонью разбитую глазницу.
Винсент отдернул дрогнувшие пальцы.
Мастер…
Не в первый раз старший брат получал от него нагоняи и пинки, но сэнсэй никогда так с ним не обходился. Что Й’оку должен был натворить, чтобы довести до такого?
– Что ты сделал? Мы же доставили экспонат. В чем проблема на этот раз?
Й’оку уткнулся лбом в колени, сжав голову руками и бестолково размазывая по лицу кровь.
– Он научил меня всему… А я ничего не смог, всегда подводил его и ничего не делал, чтобы оправдать доверие, а сейчас… Винс, я хотел убить его… понимаешь – убить…
– Что? – Винсент приподнял брови, уставившись на своего брата поверх очков. – Ты что хотел сделать?
– Убить, - повторил Й’оку. – Он забрал у меня Ёдзи. Совсем забрал… он ударил его. И у меня просто пелена заволокла все…
Он уставился на свои руки, сжимая и разжимая пальцы, словно пытаясь ухватить время и развернуть его назад.
– Ясно, - Винсент выдохнул после долгого молчания, как-то странно глядя на брата. – Подожди меня тут.
Поднялся и вышел прочь.
***
«Их» крыша.
Пустая.
Ни души, хотя, как призраки, по ней клочьями тумана разлеглись воспоминания.
– Смотри, Созвездие Гончих Псов, - Кадзэ вытягивает руку вверх, щурясь и всматриваясь в небо. – Их держит Орион… здорово, наверное, быть таким вот псом.
– На поводке-то сидеть? – Раф со смехом обнимает его со спины и прижимает к своему пластрону. – Что ж в том хорошего?
– Их любят, - Кадзэ складывает руки, все еще глядя в небо, и ласково гладит Рафовы предплечья.
– Тебя тоже, дурак. Для этого не обязательно позволять себе на шею петлю накидывать.
Раф тряхнул головой.
Ну как?! Ну как можно было так играть и врать настолько виртуозно?
Неужели Кадзэ вообще о любви ничего не знал?
Вот их с самого раннего детства, с первых уписаных пеленок любил сэнсэй. И пусть тот же Рафаэль не часто радовал его своим поведением и успехами, в отличие от Лео, но любви-то меньше ему никто не начинал от этого давать!
Его любил Мастер, его любили братья, а он до умопомрачения и звездочек в глазах любил каждого из них.
И Лео их любил, а они его, и бестолочь Майки, и даже сухарь-логик Донни.
Они все любили друг друга, то есть варились в большом булькающем котле общей, разделенной, данной и принятой любви…
А в чем варился Кадзэ?..
Он избегал разговоров о своей семье и Мастере, да Раф и не спрашивал особо, интуитивно понимая, что не все там гладко, не сказать хуже.
«Как будто у Шредера может быть хоть кому-то хорошо!»