История моей юности
Шрифт:
Отец во всем слушался Людмилу. Он пошел к портному. Я с нетерпением ждал его возвращения. Пришел он домой уже вечером, пьяный, с таким же пьяным портным.
— Здравствуйте вам, мадам! — сказал тот, кривляясь перед Людмилой. — Мое вам с кисточкой. Хлобыстов Василий Васильич.
— Здравствуйте, — недобрым взглядом окинула Людмила невзрачную фигуру портного. — Откуда ты, Илья Петрович, выискал такого красавца?
Я глянул на портного и прыснул со смеху. Вот это красавец! Длиннющий-предлиннющий и тонкий, как глиста,
Портной вытащил из свертка недошитое пальто и стал его примерять на меня. Затаив дыхание, я беспрекословно во всем ему подчинялся. Портной вертел меня как ему хотелось…
Не выпуская изо рта дымящейся цигарки, портной, бормоча себе что-то под нос, вычерчивал на моей спине мелом. Я мечтал о том мгновении, когда наконец это чудесное пальто будет дошито и я смогу его надеть…
После примерки отец поставил на стол водку. Портной и Людмила сели к столу.
Портной скоро свалился на кровать и уснул. Отец же с Людмилой решили идти к кому-то в гости. Я остался один со спящим пьяным портным… Он так храпел, что казалось, дрожат стены нашего дома.
Странное дело, портной спал крепко, а между тем его страшный глаз пристально смотрел на меня. «Может, портной не спит? — думал я. — Но тогда почему он храпит? Нет, спит, определенно спит».
Убедившись в этом, я храбро подошел к портному и стал рассматривать его удивительный глаз. Потом я принялся перед зеркалом выворачивать свое веко, стараясь сделать так, чтобы и мой глаз походил на портновский. Но, увы! Мне это не удавалось.
На другой день, когда портной проснулся и принялся дошивать мое пальто, я старался не попадаться ему на глаза. Мне думалось, что как только он увидит меня, так сейчас же схватит за ухо. «Ты зачем, — скажет, — заглядывал в мой глаз?»
Наконец пальто было готово. Меня заставили его надеть.
— Ну как? — с самодовольством посмотрел на отца портной. — Ловко, а?..
— Да-а, — невесело протянул отец и покачал головой. — Ловко, нечего сказать.
Я с испугом посмотрел на отца. У него было злое лицо. Ему, по-видимому, не понравилось пальто, и он хотел выругать портного за то, что тот его испортил, но Людмила сказала:
— Что ж, хорошее пальтишко. Для мальчишки лучшего и не нужно.
Отец вздохнул и промолчал.
В тот же вечер я вышел в своем новом пальто на улицу.
Ребята обступили меня. Кодька оценивающим взглядом оглядел мое пальто и сквозь зубы произнес:
— Барахло!.. На чучело огородное одеть, ворон пугать…
Я чуть не упал
— Дурак! — в ярости вскричал я. — Сам ты барахло проклятое!
Кодька с кулаками бросился на меня. Мы барахтались в снегу, молотя друг друга. Я навалился на Кодьку, стал душить его.
— Говори: смерть или живота, — хрипел я воинственно. — Говори, а то задушу.
Кодька, упрямый мальчишка, хотя и видел, что перевес явно на моей стороне, но сдаваться никак не хотел. Он, как вьюн, вертелся подо мной, пытаясь вывернуться.
— Сдавайся! — кричал я задорно. — А не то смерть!
Кодька пыхтел, ворочался, но не сдавался. Вдруг он ухватился за карман моего нового пальто и потянул. Послышался треск.
— Пальто порвал! — завопил я.
Кодька отпустил меня. Поднявшись на ноги, я увидел, что карман мой висит, а из образовавшейся дыры торчит подкладка с ватой.
— Отец теперь изобьет, — взвизгнул я.
Шмыгая носами, ребята растерянно смотрели на меня и молчали.
— Пойдем к нам, — сказал Кодька. — Нюрка пришьет карман. Она так умеет шить, что и не заметишь.
Сопровождаемый толпой ребят, я направился к Кодьке. Дорогой я вдруг вспомнил, что у Кодьки недавно умер отец, и остановился.
— Ты что? — удивился Кодька.
— Не пойду, — сказал я.
— Почему?
Но я не сказал ему, что мне было страшно идти к нему в дом.
— Пойдем, — сказал Кодька. — А то как же ты пойдешь домой? Тебя ж Людмила изобьет.
Это было, пожалуй, страшнее, чем идти в дом к Кодьке. Я пошел.
— Нюрка! — властно крикнул Кодька своей десятилетней сестренке. — Пришей Сашке карман. А то его дома изобьют.
Рыжеволосая рябоватая девчушка деловито оглядела мой оторванный карман.
— Нет, — замотала она головой. — Не смогу.
— Да пришей, — пристал Кодька. — Чего ломаешься?.. Куклам-то ведь юбки шьешь.
— Да, то куклам, — протянула девочка. — А тут надо как портной, чтоб незаметно было.
— Ну и пришей незаметно! — строго потребовал мальчишка. — А не то вот этого получишь, — показал он ей кулак.
— Мама! — пронзительно закричала Нюрка. — Кодька хочет драться!
Из горницы вышла низенькая, располневшая женщина средних лет — Фекла Федоровна.
— Ну, чего вы тут не поладили? — спросила она. — Ой, сколько вас тут! Ноги-то хоть от снега обмели б, а то, вишь, наследили.
— Мама, — загнусавила Нюрка. — Кодька заставляет пришить карман Сашке, а я не умею…
— Ай-яй-яй! — всплеснула руками Фекла Федоровна, увидев мой оторванный карман. — Да как же это так?.. Кто тебе?
— Кодька, — всхлипнул я.
— Ах ты, оголец несчастный, — шлепнула она сына ладонью по затылку. — Очумелый! Как же это ты так?.. Пальто-то ведь новое. Теперь Людмила осатанеет. Сиротинка ты мой, скидывай пальто-то свое, уж я как-нибудь пришью, постараюсь получше.