История моей юности
Шрифт:
Подолгу всматривался я в портреты авторов этих, поистине волшебных книг, изумляясь, как они, эти писатели, по виду своему ничем не отличающиеся от других простых смертных людей, обладают такой чародейской силой, заставляют своих читателей уноситься в созданный ими прекрасный мир.
Однажды я и сам, потрясенный до глубины души книгой «Последний из могикан», взял ученическую тетрадь и принялся писать повесть об индейцах. Но так как индейцев я знал совсем мало, только по книгам, то
Над повестью я трудился с неделю, а когда прочитал написанное, то так растрогался, что даже прослезился. Мне показалось, что до того хорошо написал повесть, что затмил и Майн Рида, и Фенимора Купера, не говоря уже обо всех других писателях, когда-либо писавших об индейцах.
Я заважничал, с большим почтением стал относиться к себе.
Наконец я решил прочесть повесть ребятам. Воспользовавшись тем, что отца не было дома, я позвал их к себе. Пришли семь мальчишек во главе с Гришкой Чубарем. Все они чинно расселись на табуретах и стульях в нашей комнате. Двое даже взгромоздились на кровать.
— Ребята, — сказал я с волнением, — послушайте! Я написал повесть об индейцах… Я вам ее сейчас прочту, а вы послушаете и скажете, понравилась она вам или нет?.. Ладно?
— Да, — проворчал кто-то из ребят, — скажешь тебе плохо, а ты морду набьешь.
— А вот этого он не видел? — показал мне кулак Гришка.
— Только вы, ребята, не шумите и не разговаривайте, — предупредил я, не обратив внимания на Гришкин кулак.
— Ну да ладно уж, — недовольно скривился Гришка. — Валяй, трепись!
Я снова не удостоил его вниманием и стал читать:
— «Смелое Сердце вскочил на полудикого мустанга и помчался по прерии…»
— А что это такое «прерия»? — спросил самый маленький из моих слушателей, шестилетний Павлик.
— Не перебивай, — толкнул его в спину Гришка.
Но я охотно ответил Павлику:
— Прерия — это степь. Так она там называется…
— А где там?
— Да там, — терпеливо отвечал я, — где, значит, живут индейцы. Понял?
— Понял, — мотнул головой мальчишка.
— А вот что это «мустанг», а? — спросил Володька Свистун.
— Лошадь такая.
— Не мешайте ему, — снова прикрикнул Гришка. — Не бухтите! Читай!..
— «А в это время на горизонте показалась группа всадников. Их было человек десять. Это были донские казаки, — читал я. — Увидев Смелое Сердце, они помчались ему наперерез…»
Снова посыпались вопросы:
— Кто это «Смелое Сердце»?
— А казаки с пиками?
Меня сбивали с толку эти многочисленные вопросы, но я старался спокойно на них отвечать. Удовлетворив любопытство ребят,
— «А в стороне, по балке, ехали индейцы. Их было много — человек сто. Казаки их не видели…»
— Сашурка! — вскричал пораженный Павлик. — Как же это так? Ведь это ж они увидят друг друга и зачнут воевать, а?..
— Ну да, — кивнул я. — Так же оно и должно быть.
Хотя и с перерывами, но все же мне удалось дочитать до конца свою повесть. Я пытливо посмотрел на слушателей: что скажут они о моем произведении?
Несколько секунд мальчишки сидели молча, с серьезными, сосредоточенными лицами. Потом все разом заговорили:
— Вот здорово-то!
— Неужто это ты, Сашурка, сочинил?
— А вождь у индейцев-то какой хороший!
— А казаки ловко воевали!
Нахмурившись, Гришка с недовольным видом слушал ребячью болтовню.
— Замолкните! — прикрикнул он властно. — Раскаркались, как вороны.
— А тебе что? — огрызнулся кто-то из ребят.
— Гляди, а то я те покажу «что», — грозно посмотрел на него Гришка.
Удивительно, до чего же Гришка Чубарь похож на Кодьку. Такой же властный, грубиян. Такой же зачинщик шумных игр и налетов на огороды. Я выжидающе смотрел на Гришку. Его-то слово для меня, конечно, было авторитетно.
— Брехня! — выпалил Гришка.
— Что — брехня? — подскочил я от изумления.
— А то брехня, что это не ты написал.
— А кто же?
— Это ты переписал из какой-нибудь книжки.
Мне было лестно слышать от Гришки, что он мне не верит, что это именно я написал об индейцах, а в то же время обидно, что он усомнился в моих способностях.
— Да ты что, Гриша, — миролюбиво сказал я. — Чего же мне переписывать. Да ты знаешь, какой я писучий?.. — расхвастался я. — Да если я захочу, то и получше этого могу сочинить…
— Тож мне, сочинитель, — с пренебрежением процедил сквозь зубы мальчишка. — Напишет он… Знаем мы таких бумагомарак… — В добавление к этому он сказал такое отвратительное и похабное, от чего ребятишки смущенно захихикали, а меня так взорвало, что я закатил ему добрую пощечину.
— Ах ты, гад! — взвыв от ярости, ринулся на меня Гришка. — Драться еще…
Сцепившись друг с другом, мы завертелись по комнате, опрокидывая стулья и табуретки. Мальчишки, давая нам место для драки, рассыпались по сторонам, искрящимися глазенками наблюдая за каждым нашим движением.
— У-у! — скрипел зубами Чубарь. — Изу-ве-чу!
— А я тебя покалечу! — в тон ему отвечал я.
Мой противник был года на два старше меня, крепче и сильнее. Но я ему не уступал. Крепко сжимая друг друга в объятиях, мы катались по полу.