История Нины Б.
Шрифт:
— Остановитесь!
Я затормозил, тяжелая машина скользнула в сторону и остановилась перед большим дубом рядом со входом. Здесь стоял какой-то человек. Первой его увидела Нина, я же разглядел его только сейчас. Это был Тони Ворм. Очевидно, непогода застала его врасплох, так как он был без плаща. В серых фланелевых брюках, в кожаных сандалиях, синем пиджаке и открытой белой рубашке он прятался от дождя под кроной дуба. Он был очень бледен, его красивые, темные глаза с шелковыми ресницами блестели. Несколько движений широкими плечами, узкими бедрами и длинными ногами — и он по-кошачьи
— Тони!
Он упал на сиденье рядом с ней. Дверца захлопнулась. Взгляд Нины стал нежным и томным. Она схватилась за сердце и прошептала:
— Что ты здесь делаешь?
Молодой человек с вьющимися черными волосами и выразительными узкими руками ответил:
— Я позвонил. И мне сказали, что ты будешь через час. И я стал тебя здесь ждать. Здравствуйте, господин Хольден.
— Здравствуйте, господин Ворм.
Когда-то в Мюнхене у моего соседа была собака, дружелюбное животное с длинными ушами. Сосед постоянно мучил этого пса, а его самого мучила его жена. При любом удобном случае хозяин хлестал собаку плеткой и отбирал у нее жратву, командовал псом и бил, бил и бил его. В конце концов он где-то приобрел удушающий ошейник. Я упрекнул его за это, а он мне ответил: «Вы, дорогой мой, ничего не понимаете. Я просто хочу натренировать своего Рекса для охоты, а там он должен точно выполнять мои команды. И он сам это прекрасно понимает, не так ли, Рекс?» Услышав это, собака склонила голову, радостно залаяла, завиляла хвостом, и в ее больших глазах появилось выражение преданности и любви к своему мучителю, безграничного восхищения и безграничной самоотдачи тому человеку, который мучил ее. И мне стало ясно: если и есть на свете какое-либо существо, во имя которого эта собака слепо и без всякого промедления даст разорвать себя на куски, то это мой сосед. Точно такое же выражение, именно такое же выражение я увидел в глазах Нины Бруммер, когда она смотрела на Тони Ворма…
— Что случилась? — прошептала она.
— Не здесь…
— Ты не можешь войти в дом. Там Мила…
— Езжайте дальше, господин Хольден, — сказал Ворм.
Я не реагировал.
Внезапно Нина закричала как сумасшедшая:
— Вы что не слышали, что вам приказано ехать дальше!
Ворм решил выступить посредником:
— Все мы нервные. — На улице блеснула молния и загрохотал гром. — Я прошу вас, господин Хольден, отъехать отсюда.
Я продолжал сидеть без движения, глядя на них.
— Если вы не хотите ехать, господин Хольден, то выйдите из машины, а мы поедем дальше.
«Собачьи глаза, — подумал я. — Кнут и пряник. Эти собачьи глаза».
— Куда мне ехать? — спросил я.
— Вниз по течению Рейна, — ответил Ворм.
И я поехал вниз по течению Рейна. В зеркале я видел, как Нина смотрела на него, и как он смотрел на нее, и они оба молчали, а дождь барабанил по крыше машины, сверкала молния, и гремел гром. Рука Нины скользнула было по кожаному сиденью в сторону его руки, но затем вернулась на свое место, он же лишь смотрел на нее — сентиментально, как бы апеллируя к их совместным воспоминаниям.
Чего он хотел? Почему он вернулся? Меня стало раздражать, что они
— Там, впереди, — сказал Ворм.
Впереди показалась маленькая пивная, столы которой стояли под деревьями, а стулья были прислонены к столам. Со стульев ручьями стекала на землю вода.
— Я не могу пойти туда, — сказала Нина. — Здесь мы часто покупаем пиво или содовую. Меня могут узнать.
— Туда пойдет господин Хольден, — сказал Ворм. — Прошу вас!
Я покачал головой. В глазах Нины появилось выражение страстного желания убить человека:
— Вы немедленно пойдете туда!
Я покачал головой.
— Вы что, с ума сошли, Хольден? Что это вам взбрело в голову?
— Я не пойду.
Она открыла дверцу машины и выскочила под дождь. Одним рывком я догнал ее и схватил за плечи. Она отскочила назад. Дождь бил по нашим лицам как град. Я закричал:
— А если вас узнают?
— Мне все равно! Мне ни до чего нет дела!
Тони Ворм остался в машине и со страхом наблюдал за нашим спором.
— Вы все, все уничтожите! — закричал я.
Нина вырвалась и изо всех своих сил ударила меня по лицу. Спотыкаясь, она побежала в сторону пивной, а я подумал, что будет, если нас кто-нибудь увидит, догнал ее и тихо сказал:
— Ну ладно, я оставлю вас одних.
Она тут же помчалась назад к машине. Дверца захлопнулась, и они остались в машине одни, а я стоял под дождем…
В пивной посетителей не было.
За стойкой сидела толстая женщина и читала газету. У нее на коленях мурлыкала кошка. Скатертей на столах не было. В том месте, где сидела толстая женщина, горела электрическая лампочка без абажура. Другого света в пивной не было. Я снял пиджак и сел у окна. Зеленые грозовые молнии освещали стоящий на улице «Кадиллак». Людей, сидящих в нем не было видно, их никто не мог увидеть, так как было слишком темно, но я, я-то знал, что они там сидели, я ведь это знал…
Толстая женщина подошла ко мне. У нее было приветливое лицо.
— Ну и погодка, не так ли?
Я смотрел на «Кадиллак», стоящий на улице.
— Пить будете что-нибудь?
— Пожалуй, рюмку коньяка.
— Может быть, добавите к нему что-нибудь?
— Да, бокал пива.
Она ушла, а толстая коричневая кошка подошла ко мне и стала мурлыкать. Я же смотрел на «Кадиллак», стоящий на улице, я смотрел на этот «Кадиллак».
28
Она ударила меня. Она ударила меня. Она ударила меня. Кое-что она себе и раньше позволяла. Есть вещи, которые я еще в состоянии сносить. Она ударила меня. А вот этого ей делать не следовало. Это был уже перебор.
— Еще пивка и коньячку?
— Двойной коньяк, пожалуйста.
— Сейчас принесу двойной.
Моя жена меня тоже ударила тогда. Когда я вошел в комнату. Вот тогда она и ударила меня по лицу. Точно так же я получил по лицу и сейчас. И вот тогда-то… тогда я и сделал это. И тогда у меня вдруг закружилась голова, точно так же как и теперь она начинает у меня кружиться, и кровь стучала в моих висках, точно так же как и сейчас…
— Пожалуйста, принесите мне еще двойную порцию коньяка.