История одного гоблина. Два в одном
Шрифт:
Инкуб испуганно моргнул, опасливо глядя на посох, затем пошарил глазами вокруг, словно искал кого-то, но ничего не сказал и обессиленно прикрыл веки.
– На этих, наверное, не так сильно действует, – объяснил Адинук, – но все равно парализует надолго.
– Давайте смотреть шестого! – суккуба от нетерпения привстала на цыпочки и стучала друг о друга подушечками пальцев.
Милена осторожно разрезала кокон, положив содержимое на пол. Из разрезанной паутины немедленно хлынула темная кровь. Тело внутри издало хриплый стон.
–
Монах лежал ничком, и жизнь медленно покидала его тело. В боку несчастного зияла широкая рваная рана, которую он зажимал рукой. Паучиха подползла ближе.
– Назад, мерзкая тварь! – бросилась на нее Хиенна.
Милена обиженно защелкала хелицерами и забралась по стене под потолок.
– Хороший мой, как ты? – пуута склонилась над парнем и нежно провела рукой по его волосам.
Виски у бедняги были припорошены серебром. Михель захрипел и слабо пошевелил левой рукой.
– А на человеков этот яд вообще не действует, что ли? – почесал затылок Адинук. – Миленочка, это ведь не ты его так?
Арахнида затараторила на своем паучьем языке, пока Хиенна и Гарб пытались помочь раненому. Эльф мрачнел все больше с каждым щелчком.
– Что она говорит? – спросил Бурбалка, стиснув руки так, что пальцы покраснели.
– Он приполз под утро уже в таком состоянии. Малышка завернула его в кокон и прижала рану, чтобы кровь не так сильно текла, а тут Аггрх вышел как раз. Я ее просил всех ловить, вот она и...
Из уборной высунулась голова орка. Волосы на ней были слегка подпалены. Увидев тело Михеля, зеленокожий грязно выругался.
– Жить будет? – спросил воин с надеждой, хотя знал наверняка, что после таких страшных ранений люди обычно не выживают.
– Пока сложно сказать, – покачал головой Гарб, вовсю колдуя над рассеченной плотью. – У него еще и рука, кажется, сломана.
Кровь запеклась, но рана все равно выглядела паршиво. Лицо парня выглядело белее простыней в покоях Хиенны, а в уголке рта виднелся розовый пузырек, уменьшавшийся и надувавшийся с каждым вздохом. Дыхание было хриплым и слабым. Михель умирал.
– Вылечи его! – потребовал Аггрх, обращаясь к Хиенне. – Ты можешь!
Суккуба подняла на него глаза, полные слез.
– Я не смогу сражаться…
Однако, судя по решительному шагу к умирающему, возможный проигрыш страшил ее куда меньше, чем смерть Михеля.
– Нужна Дэ? Бери! – Аггрх рванул рубашку, обнажая мускулистую грудь. – Он нужнее там на арене, чем я.
– Мою тоже бери! – подхватился Антонио, приблизившись к раненому.
Хиенна переводила взгляд от одного смертного к другому, не решаясь остановиться на ком-то надолго.
– Нам понадобятся все силы в бою, – сказала пуута. – Если я ослаблю любого из вас, мы проиграем. И я просто… не могу. Вы знаете почему.
– Придется из кого-то взять, – насупился
– А вот из этих нельзя? – махнул рукой в сторону коконов бард.
Хиенна скривилась так, что сразу стало понятно – нельзя.
Аггрх сделал шаг к Хиенне, заставив ту непроизвольно попятиться. Сцена слишком походила на то, что случилось на привале, а в мотивах тогдашнего поступка орка суккуба до сих пор не разобралась. Адинук поднял руку и уперся открытой ладонью в голую грудь орка, не давая зеленокожему пройти дальше.
– Из вас обоих уже недавно выкачали почти все жизненные силы, – серьезно произнес бард. – Вас просто не хватит, да и Хиенна, кажется, против.
– Можно от меня брать, от меня в драке все равно толку мало, – поспешил встрять Антонио.
Суккуба покачала головой.
– Ты не понимаешь своей силы, мой сладкий. Кроме тебя, нам нечем ответить мастеру порталов.
– Тогда все-таки я, – подал голос Аггрх, оскалив клыки в улыбке. – Моим оружием шкуру демонов все равно не пробьешь.
– Повторяю, – возразил Адинук, – не хватит тебя. К чему напрасные жертвы? Хиенна, бери от меня. С луком на короткой дистанции много не навоюешь, а в рукопашной я не силен, как рыба не сильна в каллиграфии.
Избороздившие лоб демонессы морщины разгладились.
– Будь по-твоему, – согласилась Хиенна и потянула барда за собой в комнату, напоследок оглянувшись на неподвижное тело Михеля. – Гарб, дорогуша, не дай ему умереть. Я скоро.
Гоблин даже не посмотрел в ее сторону, сосредоточенно смешивая содержимое трех пузырьков и осторожно проверяя получившуюся смесь на вкус. Его лапы-то увеличились, а склянки остались прежнего размера, требуя повышенной осторожности при работе, и все время норовили выскользнуть.
Аггрх и Антонио стояли, не в состоянии ничем помочь. Бурбалка утирал слезы, а орк тихо рычал и скалил клыки, злясь на Михеля.
– Вот ведь дуралей, – вполголоса сказал зеленокожий.
Минут через десять суккуба вернулась и быстрым шагом подошла к лежащему монаху. Старания Гарба не прошли даром: края раны стянулись и кровотечение остановилось. Тем не менее человек все еще был без сознания. Хиенна решительно оттеснила ловца духов плечиком и улеглась на холодный пол прямо рядом с Михелем.
Компаньоны стояли и молча смотрели на акт целительства. Через пару минут парень застонал уже без хрипов, а спустя минуту распахнул глаза. Рана полностью затянулась, оставив на теле только еще один уродливый шрам. Михель вздрогнул и испуганно посмотрел на лежащую рядом Хиенну. Девушка тяжело дышала, по ее лицу градом катился пот, но в полуприкрытых глазах читалось облегчение.
– Простите меня, – срывающимся голосом сказал мужчина. – Я думал, у меня получится.
– Дурак! – прорычала Хиенна, убедившись в хорошем самочувствии пациента, и замолотила кулачками по его груди. – Идиот! Сволочь! Скотина! Ненавижу тебя!