История Первой мировой войны

Оськин Максим Викторович

Абсурдность в отношении действий армий Юго-Западного фронта очевидна, а о Риге можно и затуманить действительное положение вещей. На свое несчастье, Корнилов поддался на провокацию Керенского почти сразу после падения Риги, что привело к поражению их обоих, и, как результат, приходу к власти в России партии большевиков.

Поражение в Рижской операции и корниловское выступление конца августа 1917 года стали последними вехами на дороге перехода русской Действующей армии на сторону большевиков. Теперь разложение и ярко выраженные антивоенные и антиправительственные настроения охватили не только наиболее «революционные» Северный и Западный фронты, но также и армии Юго-Западного и Румынского фронтов. Например, в начале сентября комиссар 4-й армии доносил

комиссару Румынского фронта: «Если падение Риги поставило перед солдатами вопрос о причинах военных неудач русской армии и дальнейших перспективах войны, то после корниловского мятежа солдаты открыто заявили, что причина неудач кроется в Корнилове и командном составе, которые сознательно довели армию до развала» [527] .

527

Исторические записки. М., 1956. Т. 57. С. 8.

Отсюда, от подобных обвинений со стороны не желавших более воевать солдат-крестьян, до Октября был уже только один-единственный малюсенький шаг.

Корниловское выступление

Основной отправной точкой в событиях конца августа, окончательно сломавших страну и русскую армию, стало расхождение между находившимися у власти социалистами и группой военных и буржуа по поводу дальнейшего хода революционного процесса в России. Социал-демократическое правительство А. Ф. Керенского после провала Июньского наступления явственно заходило в тупик: Действующая армия, не говоря о тыловых гарнизонах, разлагалась, страна отказывалась от продолжения войны, крестьяне откровенно делили помещичьи и казенные земли, о победе в войне уже и не приходилось говорить, развал транспорта ставил под угрозу голода города и фронт. А между тем Временное правительство не желало немедленно идти ни на одну коренную реформу: немедленный выход страны из войны, передача земли в руки крестьян, реорганизация вооруженных сил.

В таких условиях по примеру Великой французской революции, где после падения якобинского режима буржуазное правительство также скоро зашло в тупик, Керенский решил сделать ставку на популярного военного, чья фигура явила бы собой компромисс между различными политическими группировками. Эта фигура должна была стабилизировать политическую ситуацию в стране, дать отпор левым социалистическим течениям, привести в порядок армию. Вдобавок и само Временное правительство сумело бы удержаться «на плаву» при поддержке военных.

Как помним, во Франции сначала сделали ставку на генерала А. Жубера. После его гибели в сражении при Нови с австро-русской армией А. В. Суворова крупная французская буржуазия поставила на Наполеона Бонапарта. В России же А. Ф. Керенский выбрал недавно назначенного на пост Верховного Главнокомандующего, отличившегося в Июньском наступлении, популярного в определенных армейских кругах генерала Л. Г. Корнилова. На настоящий момент генерал Корнилов занимал должность главнокомандующего армиями Юго-Западного фронта (с 10 июля).

Ведь выбрать кого попало также было нельзя: генерал Корнилов если и не имел качеств крупного военачальника, но зато пользовался славой героя и определенной степени демократа. Восхождение генерала Л. Г. Корнилова к популярности началось после его бегства из плена в 1916 году: Корнилов являлся единственным русским генералом, бежавшим из плена. Именно генерал Корнилов был назначен для ареста императорской семьи в марте, а после этого, до своего назначения командармом-8, некоторое время являлся командующим войсками Петроградского военного округа (назначен на эту должность еще царем в кризисные февральские дни под давлением М. В. Родзянко). По крайней мере, подозревать генерала Л. Г. Корнилова в намерениях реставрации монархии было безосновательно.

Генерал Корнилов решительно начал с наведения порядка в Действующей армии. Так, 1 августа приказом за № 736 новый

Верховный Главнокомандующий (с 18 июля) распорядился расформировать пятьдесят девять наиболее разложившихся дивизий. К моменту корниловского выступления расформирование шло в тридцати шести дивизиях, девять из них были расформированы полностью [528] . В армии была восстановлена смертная казнь, беспощадно (насколько, конечно, это позволялось комитетами) преследовались большевики, началось активное сотрудничество генералов с высшими комитетами Действующей армии.

528

Голуб П. А. Партия, армия и революция. М., 1967. С. 128-129.

Однако, как и во Франции, история повторилась: такая волевая и несомненно патриотично настроенная личность, как генерал Корнилов, практически сразу же стала сомневаться в способности А. Ф. Керенского и его правительства управлять страной. Добавим, что Л. Г Корнилов не был безусловным монархистом, и потому его кандидатура была наилучшей и в борьбе с призраком реставрации монархии, чего как огня боялись буржуазные круги, свергнувшие монархию. Так что за Корниловым встали крупные буржуа, ополчившиеся против социалистов всех оттенков и мастей.

Требования Верховного Главнокомандующего генерала Л. Г. Корнилова к министру-председателю А. Ф. Керенскому относительно реформ в стране и армии, объединение контрреволюционно (в отношении социалистической власти, а не буржуазной) настроенного офицерства и буржуа вокруг Корнилова, стремление генерала стать диктатором – все это испугало Керенского. Министр-председатель, как и все политиканы любого времени и любой страны, больше всего на свете боялся потерять власть. Прошедшее в Москве в середине августа месяца Государственное совещание отчетливо выказало слабость правительства и нараставшую популярность генерала Корнилова. Поэтому ход дальнейших событий выявляет перед исследователем неплохо, хотя и не без пробелов, спланированную провокацию против Верховного Главнокомандующего.

Дело началось с движения частей 3-го кавалерийского корпуса на столицу. Как известно, Л. Г. Корнилов в письме А. Ф. Керенскому от 19 августа предложил объединить Северный и Западный фронты в один Северо-Западный фронт, а столичный гарнизон, Петроградский военный округ, Балтийский флот, Кронштадт, Наревскую позицию – в Отдельную Петроградскую армию, с подчинением ее Верховному Главнокомандующему. Такая мера, помимо прочего, оправдывалась стремлением сократить расходы на армию [529] .

529

ГАРФ. Ф. 1807. Оп. 1. Д. 471. Л. 1-4.

Костяк Отдельной Петроградской армии должны были составить 3-й конный корпус, возглавляемый одним из видных военных заговорщиков начала семнадцатого года генералом А. М. Крымовым, и Дикая дивизия генерала князя Д. П. Багратиона. Командиром новообразованной армии предполагалось назначить генерала И. П. Войшин-Мурдас-Жилинского, с 4 мая находившегося в отставке (снят с поста командира 14-го армейского корпуса 19 апреля, во время чистки высшего командного состава Действующей армии).

Таким образом, Отдельная Петроградская армия должна была быть составлена практически целиком из кавалерийских частей – сохранивших свои кадры и потому гораздо менее подверженные революционному разложению. Такой гарнизон стал бы верной опорой правительства и мог быть использован в качестве ударной силы против неподчинявшихся Временному правительству моряков Балтийского флота. Заодно существовавший столичный гарнизон должен был быть отправлен в окопы: «революционные солдаты» Петрограда своим поведением и безнаказанностью раздражали уже всех, за исключением строивших далекие планы большевиков.