ИСТОРИЯ РЕЛИГИИ в 2 томах В поисках пути, истины, и жизни

Мень протоиерей Александр

Через некоторое время обратилось и несколько мужчин: Эпафрас [90] , Климент и другие. Они проявили такую же веру и преданность апостолу, как и женщины. Среди филиппийцев Павел смог наконец по–настоящему отдохнуть: он чувствовал себя, как в родном доме. И в дальнейшем эта церковь редко причиняла ему серьезные огорчения. Где бы он ни странствовал, воспоминания о филиппийских христианах согревали его душу, наполняя нежной признательностью. Поистине они были подарком для пастыря, которому предстояло выдержать еще столько мытарств, обид и терзаний.

90

Полное

его имя было Эпафродит.

Апостол Павел не принадлежал к числу людей, умеющих своей проповедью зажигать массы, подобно Лютеру, не был он и популярным святым, о котором народ складывает легенды. Его таланты более всего раскрывались в личном контакте или в кругу небольшой общины. Тогда его природная застенчивость исчезала, он становился мудрым наставником, другом, отцом.

Обстановка в Филиппах более всего этому способствовала. К тому же дух гражданской сплоченности и порядка, царивший там, облегчал его задачи. За несколько месяцев Павел создал крепкую общину и поставил для нее блюстителей: епископов и диаконов.

Однако не всегда проповедническая деятельность Павла и Сильвана в Филиппах протекала мирно. Два обращения были связаны с бурными событиями, в результате которых миссионерам пришлось покинуть город.

Все началось с того, что каждый раз, когда Павел и его спутники шли к ручью, где по–прежнему собирались верные, за ними увязывалась девушка, рабыня одного римлянина. Она возбужденно кричала:

— Сии человеки — рабы Бога Всевышнего, которые возвещают нам путь спасения! (Деян 16: 17).

Апостол, видя, что она одержимая, некоторое время не обращал на нее внимания, но постепенно его стало тревожить, как бы подобный странный эскорт не вызвал недовольства горожан и не вооружил бы их против христианской общины. В конце концов, терпение его истощилось. Однажды, услышав за собой знакомые вопли, он резко обернулся и именем Иисуса велел безумной замолчать. Сила его слов произвела немедленное целебное действие: рабыня утихла, пришла в себя и послушно вернулась в дом своих хозяев. Но тут–то обнаружилось самое неприятное: оказывается, в Филиппах многие принимали бессвязное бормотание больной за пифийские пророчества. Девушке задавали вопросы и платили за гаданье деньги, которые шли в карман ее владельцев. Заметив в ней явные признаки выздоровления, они поняли, что лишились дарового дохода и задумали расквитаться с проповедниками.

Подбив нескольких соседей, они подстерегли Павла и Сильвана на улице и силой потащили на городскую площадь к преторам, в местную магистратуру. Луку и Тимофея не тронули, приняв их, видимо, за слуг. Владельцы рабыни умолчали перед преторами о своей главной претензии, боясь, что их поднимут на смех, и поэтому просто заявили:

— Сии люди, будучи Иудеями, возмущают наш город и проповедуют обычаи, которых нам, Римлянам, не следует ни принимать, ни исполнять (Деян 16: 20 — 21).

Преторы, видя воинственное настроение собравшейся толпы, не потрудились выслушать чужеземцев: они велели тут же сорвать с них одежду, привязать к столбам и бить палками. После чего, обессиленных и окровавленных, обоих бросили в городской каземат, причем для большего устрашения ноги им забили в колодки.

Придя в себя в темноте среди арестантов, миссионеры не упали духом. Пострадать за Господа было для них честью. Когда они стали молиться и петь, люди в камере были поражены поведением новых заключенных.

В

полночь тюремщик проснулся от подземного толчка. Землетрясения — большие и малые — в тех местах не редкость, и в первую очередь он подумал о камерах, за которые отвечал. Прибежав на место, римлянин, несмотря на темноту, сразу же понял, что двери открыты. Значит, узники разбежались. Законы предусматривали смертную казнь охраннику, если он упустит заключенных. Не желая кончить дни с позором, тюремщик выхватил было меч, но его остановил голос из темноты:

— Не делай себе никакого зла, ибо все мы здесь (Деян 16: 28)! Это крикнул Павел, который угадал намерение сторожа.

Принесли факелы, и, действительно, оказалось, что арестанты на месте. Римлянин понял, что эти чужеземцы остались, чтобы не ставить его под удар. Это так подействовало на тюремщика, что он, низко поклонившись Павлу и Сильвану, освободил их закованные ноги, вывел из камеры и привел в свое жилище. Там он как мог омыл и перевязал раны чужеземцев и забросал их вопросами. Он уже слышал, что они возвещают о каком–то спасении, и спросил, как его достигнуть. Снова зазвучали слова о Христе, но уже не у тихой речки, а в полутемной комнате, где собралась семья охранника, и где она была крещена. Филиппийская церковь обрела еще несколько душ.

Колебания почвы больше не повторялись. Наутро преторы, считая, что достаточно проучили чужаков, прислали приказ отпустить их. Это значило: «инцидент исчерпан, можете убираться восвояси». Но Павел сообразил, что, если дело кончится таким образом, на филиппийских христиан падет тень: их наставники уйдут с пятном бесчестия. А в римской среде с этим нельзя было не считаться. Поэтому он с возмущением заявил ликторам, которые принесли приказ:

— Нас, Римских граждан, без суда всенародно били и бросили в темницу, а теперь тайно выпускают? нет, пусть придут и сами выведут нас! (Деян 16: 37).

Слова civis Romanus sum, я — римский гражданин, имели как бы магическую власть во всех концах империи, тем более в колониальном городе — этом Риме в миниатюре. Наказать имеющего римское гражданство можно было только после правильного судебного разбирательства. Преторы поняли, какую допустили оплошность, не вникнув в это дело. Им ничего не оставалось, как лично прийти к арестованным, извиниться и вежливо попросить покинуть город.

Миссионеры вернулись в дом Лидии, где их уже не чаяли скоро увидеть, и после прощальной беседы тронулись в путь. Луку Павел оставил в Филиппах, чтобы он помог общине утвердиться в вере.

Снова выйдя на Эгнатийский тракт, Павел, Сильван и Тимофей пошли лесами, а затем вдоль побережья на запад. Дней через пять они спустились к бухте залива, где раскинулся город Фессалоники, большой порт, столица одной из македонских областей. Жители его занимались не только торговлей; пригород его был цветущим плодородным, истинным раем для крестьян. Именно тут апостол и решил продолжить дело благовестия.

Еврейское население Фессалоник было значительным. Появившись в синагоге, Павел почти месяц беспрепятственно вел с ними беседы. Как пишет Лука, он «открывал и доказывал» (Деян 17: 3) им, что Мессия должен был пострадать за грехи людей и что этот Мессия есть Иисус, распятый в Иерусалиме и воскресший. «И некоторые из них уверовали, и присоединились к Павлу и Силе, как из Еллинов чтущих Бога, великое множество, так и из знатных женщин немало» (Деян 17: 4).