История Рима от основания Города
Шрифт:
(7) В те же дни префект римского флота Авл Атилий застиг в море царские корабли, шедшие с большим грузом припасов и уже миновавшие пролив у острова Андрос. (8) Одни корабли он потопил, другие захватил, а те, что были в хвосте, сами поворотили в Азию. Вернувшись с вереницей плененных судов в Пирей, Атилий распределил большое количество продовольствия между афинянами и другими союзниками, какие были у римлян в том крае.
21. (1) Антиох, покинувший Халкиду перед самым приходом консула, прибыл сперва на Тенос и переправился оттуда в Эфес. (2) Консул, явившись к Халкиде, нашел открытыми ворота, а царский военачальник Аристотель с его приближением покинул город. (3) Да и прочие евбейские города сдались без боя. Через несколько дней, когда все они были замирены, причем не пострадал ни один, войско вернулось к Фермопилам, умеренностью своею после победы заслужив похвалу большую, чем самою победой. (4) Оттуда консул послал в Рим Марка Катона, дабы через неложного свидетеля сенат и народ римский узнали о происшедшем. (5) Катон из Креусы (это торговая гавань феспийцев в самом отдаленном углу Коринфского залива) добрался до ахейских Патр, оттуда вдоль этолийского и акарнанского берегов он приплыл к Коркире и так переправился в италийский Гидрунт. (6) На пятый день скорого хода он сухим путем прибыл в Рим. Затемно вступив в Город, он прямо от ворот поспешил к претору Марку Юнию. (7) На рассвете был созван сенат. Луций Корнелий Сципион, отряженный консулом несколькими днями раньше Катона66,
(10) В те же дни в Город с овацией вступил Марк Фульвий Нобилиор67, что отправился за два года до того в Испанию претором. (11) Перед ним несли сто тридцать тысяч серебряных денариев, а помимо чеканных денег еще двенадцать тысяч фунтов серебра и сто двадцать семь фунтов золота.
22. (1) От Фермопил консул Ацилий отрядил посольство в Гераклею: может быть, хоть теперь этолийцы, убедившись в ненадежности царя, раскаются и, сдав Гераклею, подумают, как исхлопотать у сената прощение за безумие свое или свою ошибку. (2) Ведь и другие греческие города отложились в эту войну от римлян, коим были много чем обязаны; доверившись царю, они пренебрегли своим долгом, но после его бегства не стали усугублять вину упрямством и были вновь взяты под покровительство. (3) Правда, этолийцы не просто шли за царем, но вызвали его сами и были в этой войне зачинщиками, а не просто его союзниками, – все же если они найдут в себе силы раскаяться, то даже их можно будет пощадить. (4) Однако никакого примирительного ответа на эти обращения не последовало. Становилось ясно, что дело придется решать оружием и что теперь, после победы над царем, предстоит новая война, этолийская. Консул перенес лагерь из Фермопил к Гераклее и в тот же день верхом объехал со всех сторон стены города, чтобы разведать его расположение.
(5) Гераклея лежит у подошвы горы Эты. Сам город раскинулся на равнине, но его крепость стоит на высоком месте, и со всех сторон ее – крутые обрывы. (6) Высмотрев все, что ему было нужно, консул решил напасть на город сразу в четырех местах. (7) Со стороны реки Асоп, где расположен гимнасий, он поручил осаду и приступ Луцию Валерию; предместье за пределами стен, населенное едва ли не гуще, чем сам город, он поручил Тиберию Семпронию Лонгу; (8) со стороны Малийского залива, где подход был очень нелегок, консул поставил Марка Бебия, а со стороны другой речки, называемой Мелас, напротив храма Дианы68, – Аппия Клавдия. (9) Усилиями этих мужей через несколько дней были готовы башни, тараны и все прочее снаряжение, потребное для взятия городов. (10) Хотя гераклейская земля и болотиста, вся она изобилует высокими деревьями, пригодными для любых сооружений, а кроме того, коль скоро этолийцы бежали под защиту стен, (11) в предместьях остались заброшенные дома, из которых для разных нужд можно было брать не только балки и доски, но также кирпич, щебень и разной величины камни.
23. (1) Итак, римляне полагались скорей на осадные сооружения, чем на силу оружия. Этолийцы, напротив того, защищали себя именно оружием: (2) когда таран начинал бить в стену, они не пытались, как это обычно делают, отклонять его удары, захватывая острие петлей, – многочисленным отрядом они с оружием в руках предприняли вылазку, причем некоторые несли также и огонь, чтобы поджечь вал. (3) В городской стене и так были устроенные для вылазок ходы с потайными воротами, и новые проделывались при восстановлении разрушенных стен, чтобы больше было возможностей то тут, то там вылазками тревожить врага. (4) В первые дни, когда этолийцы еще не растратили силы, они повторяли этот маневр часто и неустанно, но чем дальше, тем реже и все более вяло. Многое обессиливало этолийцев, но особенно недостаток сна: (5) ведь римляне при избытке воинов могли в караулах сменять друг друга, а враги из-за своей малочисленности вынуждены были нести тяготы и днем, и ночью. (6) Двадцать четыре дня битва не прекращалась ни на миг, защитники города отбивали врага сразу со всех четырех сторон. (7) Когда консулу стало ясно, что этолийцы выбились из сил – об этом свидетельствовали и продолжительность осады, и сообщения перебежчиков, – он придумал следующее: (8) в полночь велел протрубить отступление и тут же увел всех воинов из-под стен и до третьего часа дня оставил их отдыхать в лагере. (9) Затем приступ возобновился и шел до полуночи, а потом снова был прерван до третьего часа дня. (10) Причиной перерывов этолийцы сочли то же самое изнеможение, какое охватило и их. Как только у римлян звучала труба к отбою, защитники города, словно знак относился и к ним, самочинно покидали свои посты и не появлялись на стенах с оружием в руках ранее третьего часа дня.
24. (1) Но вот консул Ацилий, давши отбой в полночь, в четвертую стражу с трех сторон со всеми силами вновь устремился на приступ, (2) а с четвертой стороны он поставил Тиберия Семпрония, приказав ему держать воинов наготове в ожидании знака. Консул не сомневался, что в ночной суматохе враги бросятся туда, откуда слышны будут крики. (3) Многие этолийцы, сморенные усталостью и недосыпом, с трудом пробуждались от сна, другие, что в это время бодрствовали, в темноте бросились на шум начавшейся битвы. (4) Из римлян одни старались перелезть через развалины обрушившейся стены, другие – взобраться по лестницам, и этолийцы отовсюду сбегались на помощь защитникам. (5) Тот участок, где дома стояли вне города, никто не атаковал и не оборонял, но осаждавшие там затаились, напряженно ожидая сигнала, а из защитников не было никого. (6) Уже начало светать, когда консул дал знак, и римляне вошли в город, перебравшись через полуразрушенные стены, а к устоявшим приставив лестницы. Тут сразу поднялся крик, показывавший, что город взят. Этолийцы, оставивши караулы, отовсюду кинулись в крепость. (7) А победители с разрешения консула принялись грабить город. Воины не столько охвачены были гневом или ненавистью, сколько хотели хоть где-нибудь извлечь выгоду из победы: ведь столько раз приходилось им себя сдерживать, освобождая города из-под власти неприятеля. (8) Примерно в полдень консул собрал солдат и, разделивши их на две части, одну велел вести вокруг подножья горы на скалу, которая по высоте равна крепости, но словно отрезана от нее межлежащей долиной; (9) вершины двух гор настолько близки друг к другу, что с соседней горы можно было метать дротики в крепость. А сам консул с другой половиной воинов намеревался подняться к крепости со стороны города и только ожидал сигнала от тех, кто должен был взобраться на скалу с тыла. (10) Когда те, оказавшись там, издали боевой клич, а затем со стороны города началось наступление римлян, тогда находившиеся в крепости этолийцы не выдержали: их дух был сломлен уже раньше, и вдобавок ничто в крепости к длительной осаде не было подготовлено. (11) Женщины, дети и прочее небоеспособное население – все собрались в крепость, которая такую толпу даже вместить не могла, а тем более защищать. Поэтому при первом же натиске они сложили оружие и сдались. (12) Среди прочих выдан римлянам был и Дамокрит, один из предводителей этолийцев, который в свое время на запрос Тита Квинкция об этолийском декрете, приглашавшем Антиоха, сказал, что ответ даст в Италии, когда этолийцы станут там лагерем69. Из-за такой заносчивости его выдача доставила победителям особую радость.
25. (1)
26. (1) За несколько дней до взятия Гераклеи этолийцы, собравши совет в Гипате, отправили к Антиоху послов; (2) среди них был, как и прежде, послан Фоант. Они имели поручение требовать от царя сперва, чтобы он, вновь собрав сухопутные и морские силы, переправился в Грецию, (3) а уж если его удерживают какие-нибудь дела, чтобы прислал денег и подкреплений; ведь готовность помочь союзникам – это дело не только верности и достоинства царского, но безопасности царства: (4) разве нужно ему, чтобы римляне, устранив с пути этолийское племя, могли, ни о чем больше не беспокоясь, со всеми силами переправиться в Азию? (5) Эти доводы были справедливы, и тем сильнее подействовали они на царя. Итак, деньги, необходимые для военных нужд, он тут же вручил послам, а насчет сухопутных и морских подкреплений заверил их, что пришлет. (6) Фоанта, единственного из послов, он удержал при себе, тот и сам отнюдь не противился, чтобы при царе все время был человек, который будет следить за исполнением его обещаний.
27. (1) Однако падение Гераклеи сломило наконец боевой дух этолийцев, (2) и через несколько дней после того, как в Азию отправилось посольство, дабы побудить царя к возобновлению войны, они сами отказались от воинственных замыслов и отрядили к консулу послов с просьбой о мире. (3) Когда они начали говорить, тот прервал их, сказав, что занят делами более важными, послы же пусть возвратятся в Гипату; он дарует им десятидневное перемирие и отправляет с ними Луция Валерия Флакка, которому они смогут изложить то, что собирались обсудить с консулом, а также все, что еще пожелают. (4) Когда послы прибыли в Гипату, старейшины в присутствии Флакка собрали совет, где расспрашивали его, как им вести себя перед консулом. (5) Они хотели начать с рассказа о давности союзнических отношений и о заслугах своих перед римским народом, но Флакк велел им не касаться того, что ими самими нарушено и разорвано; (6) им-де больше поможет признание собственной вины и речь умоляющая, и только: всю надежду могут они возлагать не на разбор их дела, но на милосердие народа римского. (7) А он, Флакк, готов поддержать их, когда они явятся с мольбами и к консулу, и в Рим к сенату – и туда ведь надо будет отправить послов. (8) Путь к спасению, все согласились, – один: вверить себя доброй воле римлян. Так этолийцы и римлян свяжут необходимостью не обижать молящих о милости, и сами останутся властными в своих действиях, буде судьба предоставит им что-нибудь лучшее.
28. (1) Когда этолийцы прибыли к консулу, глава посольства Феней произнес длинную и цветистую речь, дабы смягчить гнев победителя, а закончил словами о том, что этолийцы вверяют себя и все свое имущество народу римскому. (2) Услышав такое, консул сказал: «Еще и еще раз подумайте, этолийцы, сдаетесь ли вы на таких условиях». Тогда Феней предъявил декрет, в котором велеречиво было написано то же самое. (3) «Раз вы предаетесь нам на этих условиях, – заявил тогда консул, – я требую, чтобы вы незамедлительно выдали мне Дикеарха, вашего гражданина, Менеста, эпирца, – того, что, вступив с гарнизоном в Навпакт, склонил город к измене, – и Аминандра с афаманскими старейшинами, по чьему совету вы отложились от нас»72. (4) Римлянин еще продолжал говорить, когда его перебил Феней: «Мы не в рабство себя предаем, но вверяем твоей доброй воле. Я уверен, что лишь по неведению ты взялся помыкать нами – это не в обычаях греков»73. (5) На это консул возразил: «Клянусь, меня не слишком заботит, чтоименно этолийцы считают сообразным с греческими обычаями, – сам-то я по римскому обычаю отдаю повеление тем, кто только что сдался мне по собственному желанию, а еще раньше был побежден вооруженной силой. (6) Итак, если то, чтоя велю, не будет тотчас исполнено, то я прикажу заковать вас в цепи». Он велел принести оковы, ликторы обступили послов. Тут пыл Фенея и других этолийцев поутих: они наконец поняли, в каком положении находятся. (7) Феней заявил: мол, сам он и присутствующие этолийцы сознают, что надобно делать, как им велят, но для решения об этом следует собрать совет этолийцев; для этого он просит десятидневное перемирие. (8) Так как за этолийцев ходатайствовал Флакк, перемирие им даровали, и посольство вернулось в Гипату. Там на совете избранных, которых называют апоклетами, Феней изложил и то, чего потребовали от них, и то, что с ними чуть не случилось. (9) Вожди оплакали судьбу своего народа, но тем не менее решили, что необходимо подчиниться победителю и созвать этолийцев из всех городов на совет.
29. (1) Но когда весь народ, собравшись, выслушал то же самое, жестокость возмутительного приказа настолько озлобила души, что, даже если бы тогда царил мир, этот взрыв гнева толкнул бы этолийцев к войне. (2) К возмущению народа добавились и затруднительное положение тех, кто получил римский приказ (в конце концов, как они могли выдать царя Аминандра?), (3) и внезапно забрезжившие надежды, ибо в это самое время от царя Антиоха прибыл Никандр, распаливший толпу вздорными посулами: мол, и на суше, и на море идут приготовления к великой войне. (4) Возвращаясь в Этолию по завершении своего посольства, Никандр на двенадцатый день прибыл на корабле в Фалары, что на Малийском заливе. (5) Оттуда, отвезя деньги в Ламию, он со своими спутниками двинулся налегке в Гипату, разузнав тропинки. Шел он в сумерках, держась посередине между македонским и римским лагерями, но наткнулся на македонский караул и был отведен к царю. Тот в это время возлежал на пиру, еще не закончившемся. (6) Извещенный обо всем, Филипп держал себя так, словно явился гость, а не враг. Никандр приглашен был возлечь и принять участие в пире. (7) Затем, отпустив остальных, царь задержал одного Никандра, сказав, чтобы тот его не боялся. (8) Он корил этолийцев за их дурные решения, которые оборачиваются всегда против них же, – ведь это они привели в Грецию сперва римлян, а потом Антиоха. (9) Но Филипп готов забыть прошлое, которое легче порицать, нежели исправить, и не станет действовать во вред этолийцам в их бедственном положении. (10) Этолийцам также следует наконец отказаться от их старой в нему вражды; сам же Никандр пусть помнит тот день, когда царь сохранил ему жизнь. (11) Итак, Никандру была дана охрана, чтобы проводить его до безопасного места, и он прибыл в Гипату, как раз когда там обсуждался мир с римлянами.