История российского мусульманства. Беседы о Северном исламе
Шрифт:
Известия о том, что происходило на Святой земле, приходили на Русь и в пределы Северного ислама через паломников, но если мы не имеем прямых сведений о том, какое воздействие производили эти известия на северных мусульман, то в православном христианстве Руси нет-нет, да и прослеживаются следствия самой идеологии Крестовых походов. Несмотря на доктринальные и культурные различия Востока и Запада, Киевская летопись признает крестоносцев за святых мучеников, говоря об участии немецких рыцарей Фридриха Барбароссы в Третьем Крестовом походе в следующих высоких словах:
«В то же лето иде цесарь немецкыи со всею своею землею битися за Гроб Господень, проявил бо бяшеть ему Господь ангелом, веля ему идти. И пришедшим им и бьющимся крепко с богостудными тыми агаряны. Богу же тако попустившу
373
«Киевская летопись», ПСРЛ, т. 2, СПб., 1908. (цитируется не по оригиналу, который был недоступен автору).
Сказанное не означает, что идеология крестоносного мученичества действительно серьезно влияла на события, происходившие на территории современной России в XII веке. Русские хроники и летописи не уделяют собственно Крестовым походам практически никакого внимания, но русские княжества хорошо знали о том, что происходит в Иерусалиме. Главным свидетельством этого являются записки черниговского игумена Даниила, совершившего свое «хожение» на Святую землю в 1104–1107 годах, то есть практически сразу после взятия Иерусалима участниками Первого Крестового похода. Эти записки, с их удивительно терпимым отношением к людям всех вероисповеданий, встреченным на трудных путях игумена, не только проявляют благочестие и совестливость самого автора. Они рисуют обстановку на самой Святой земле, где, несмотря на постоянные стычки и опасность грабежей со стороны кочевых бедуинских племен, продолжалось и мирное сосуществование христиан и мусульман:
«Старейшина сарацинский сам с оружием проводил нас почти до Вифлеема, и через те все страшные места тоже проводил нас. А без предосторожностей не пройти через эти места из-за нападения иноверцев: сюда приходят многие сарацины и разбивают в горах. И дошли до города Вифлеема живыми и здоровыми, здесь поклонились месту рождества Христова, и, отдохнув, с радостью пошли в Иерусалим».
При этом игумен Даниил уверен в превосходстве своей православной веры над всеми остальными, в том числе, и римско-католической. Однако, благодаря личному знакомству с иерусалимским королем Балдуином Первым и постоянному покровительству последнего (вызванному, быть может, и некоей дипломатической миссией игумена), Даниил безусловно принимает сторону крестоносцев, проявляя общехристианскую солидарность, уже сильно пострадавшую к тому времени от схизматического раскола византийского православия и римско-католической церкви в 1054 году. Очевидно, что это сочувствие общехристианскому делу и поддержка идеи Крестового похода нашли свой путь и на Русь, тем более что даже в окружении игумена Даниила находилось множество представителей русских княжеств, в том числе Киева и Новгорода.
«Мне же, худому, Бог свидетель, гроб Господен и вся дружина русская, русские сыны, находившиеся в тот день у гроба, новгородцы и киевляне: Изяслав Иванович, Городислав Михайлович, Кашкичи и многие другие, которые знают меня, худого, и об этом моем сказании».
Несмотря на отсутствие достоверных свидетельств о непосредственном участии русских войск в Крестовых походах XII века, находятся некоторые косвенные свидетельства того, что русское христианство, со многими оговорками схизматического толка, поддерживало основную идею крестоносцев – освобождение Гроба Господня из-под власти мусульман. Например, известный писатель А. Югов в полемических пояснениях к собственному переводу «Слова о полку Игореве» утверждал, что
«авторитеты русской истории давно пришли к выводу, что могущественный тесть Игоря посылал свои галицкие полки даже и для участия
Южнорусские, в том числе галицкие и черниговские связи с Европой, в первую очередь, Венгрией и Польшей, хорошо известны в истории, и нет ничего удивительного, если участие Руси или отдельных русских отрядов в Крестовых походах действительно имело место.
Рвение германских крестоносцев довольно скоро обратилось на прибалтийских славян и саму северную Русь. Однако, думается, что ко второй половине XII века идеология крестоносного движения так или иначе повлияла на государственную идеологию русских княжеств. Да и могло ли быть иначе, если всякая государственная инициатива расширения земель имела – со ссылкой на опыт Запада – вполне опробованную религиозную подоплеку? Во всяком случае, усилившееся в XII и начале XIII века давление русских княжеств на Волжскую Булгарию вполне уместно было бы рассматривать в ключе Крестовых походов как главных исторических событий той эпохи.
Возвратимся теперь к приведенной в конце предыдущей главы цитате из В. Н. Татищева о том, что волжские булгары, не добившись от князя Всеволода управы на волжских грабителей, взяли дело в свои руки и «пришли в лодиах по Волше в области белорусския, которые около городца Мурома и до самой Рязани великое разорение учинили». Далее следует:
«Всеволод… послал в Киев ко Святославу, объявя ему о том, учиненном от Болгар разорении и просил его о помощи, написав ему тако: «…Се Болгары соседи наши, народ безбожный, суть вельми богаты и сильны, ныне пришед по Волге и Оке, якоже и коньми, с великим войском, многие города разорили, людей бесчисленно пленили, которым един противиться не могу… половцев же призывать не хочу, ибо они с Болгары язык и род един, опасаюся от них измены, ниже хочу, чтобы они за моею саблею, пленников набрав, ко вреду русской земли усиливались…» Святослав… послал ко Всеволоду сына своего Владимира с войском… Ярослав черниговский и Игорь Северский присовокупили свои полки с воеводами, а Изяслав Переяславский сам пошел, Давид Смоленский послал сына Мстислава… Войска, суда изготовя, пошли по Оке к устью Клязьмы, и… маия 20 (1183 года) сам Всеволод со всеми князи поехал в Городец, где его войска были готовы [374] ».
374
«История Татарии в документах и материалах». Там же, с. 29.
В этом походе интересно в свете вышесказанного одно обстоятельство – ответ киевского князя Святослава на письмо Всеволода, в котором он, направляя своего сына Владимира на помощь Всеволоду, говорит: «Дай Бог, брат и сын, повоевать нам в наше время с погаными [375] », тем самым причисляя волжских булгар к язычникам, воевать с которыми велел-де сам Бог. Соединение, при всех междоусобных разногласиях, южнорусских и северорусских князей для наступления на Волжскую Булгарию имеет все черты подражания Крестовым походам, однако религиозную составляющую в войне против булгар можно увидеть и ранее, в булгарских походах Андрея Боголюбского. Случайно ли то, что военное давление на соседнее мусульманское государство стало усиливаться и достигло своей вершины именно на фоне первых четырех Крестовых походов, совершавшихся с Запада на земли Сирии, Палестины и Египта?
375
Соловьев С. М. «История России…». Т. 2, с. 624.
Если силовые линии этого движения не затянули Русь в непосредственное участие в боевых действиях на Ближнем Востоке, то идеологическая составляющая этого агрессивного пробуждения западного христианства от догматической спячки наверняка сказывалась на мировоззрении русского христианства. Во всяком случае, очевидно, что экономические войны северной Руси с Волжской Булгарией с течением времени все больше приобретали со стороны Руси религиозный характер, что не могло не сказаться и на отношении северного ислама к православному христианству.