История российского мусульманства. Беседы о Северном исламе
Шрифт:
Эта огромная поэма называется «Кыйсса-и-Йусуф» – «Сказание о Юсуфе». Она принадлежит перу булгарского поэта Кол Гали, который, как считается, закончил ее в 1233 или в 1236 году. Полагают также, что Кол Гали погиб в Биляре при разрушительном монгольском нашествии 1236 года. Так это или нет – знает только Аллах, но поэтический шедевр Кол Гали можно по праву назвать лебединой песней великой мусульманской культуры Волжской Булгарии.
Мы мало знаем о самом поэте – его мусульманская скромность не дала ему много рассказать о себе. Только в самом конце своего великого труда он написал свое имя:
Это сочинил немощный раб (Божий) по имени Гали,Строки составлял он по двадцать четыре слога;Помилуй, о, Милостивый, меня грешного раба Своего,УповаюЭта книга в течение веков переписывалась от руки и, начиная с XIX века, многократно издавалась на татарском языке. В 1983 году впервые вышел ее подстрочный перевод на русский язык [381] , а в 1985 году в Казани был издан поэтический перевод Сергея Иванова [382] . Наконец, в 2010 году в Великобритании был издан английский перевод великой поэмы с обширным предисловием, комментариями и факсимильным воспроизведением рукописи поэмы [383] .
381
Кул Гали, «Сказание о Йусуфе», Татарское книжное издательство, 1985.
382
Kol Gali, Story of Joseph. Translation of the poem with Fred Beake, extensive foreword, analysis, UK Global Oriental (Brill), 2010.
383
Fleischer G. Catalogus codicum manuscriptorum orientalium Bibliothecae Regiae Dresdensis, Leipzig, 1831, p. 72, n. 419.
«Прекраснейшее из повествований» – так называет Священный Коран в Суре «Йусуф» историю о пророке Юсуфе, он же библейский пророк Иосиф Прекрасный. Наряду с гораздо более поздними евангельскими рассказами об Иисусе Христа, повесть о Юсуфе может быть названа краеугольным камнем всей светской художественной литературы, какой мы знаем ее сегодня. Это, быть может, первый в своем жанре многоплановый исторический роман.
Воистину, помимо своей безусловной религиозной значимости, житие библейского Пророка Иосифа – коранического пророка Юсуфа – обладает всеми признаками многогранного романа. Здесь множество главных героев и второстепенных персонажей с описаниями их характеров и поступков; захватывающая любовная история; широкий исторический и географический охват происходящего; бесконечные приключения, испытания и переживания героев и, наконец, катарсис счастливого конца, которому так рады были поколения слушателей и, позднее, читателей этого повествования. Неудивительно, что история Юсуфа легла в основу целого ряда литературных интерпретаций и на мусульманском Востоке, и на христианском Западе. Что касается поэмы Кол Гали, то этим великим произведением завершается волжско-булгарская и начинается волжско-татарская письменная литература.
Самая старая из обнаруженных рукописей этой поэмы, известной в сотнях списков, хранится в Дрезденской библиотеке [384] . Другие списки, обретенные в Казани и на территории Поволжья, находятся в библиотеках Санкт-Петербурга, Уфы, Баку и Берлина. Не
384
Само по себе содержание этого введения к поэме в общих чертах повторяет принятые поэтические приемы литературного средневековья. Кол Гали – не единственный, кто делает это. Но в ключе нашей гипотезы о миссионерской направленности поэмы очень существенно, что и как он говорит.
«Язык «Кысса-и Йусуф» стал традиционным литературным языком в Поволжье. Творение Кул Гали, по мнению известного тюрколога Эмира Наджипа, создано в низовьях Волги, где тесно общались огузы с булгарами и кыпчаками. Это, скорее всего, был город Саксин, где была развитая литературная среда. Поэма была широко распространена в татарском народе в рукописной форме, к настоящему времени обнаружено около 300 рукописных списков этой поэмы. Это феноменальный случай в истории памятников тюркской литературы средневековья. Здесь сыграло роль и то, что книга «Кысса-и Йусуф» являлась учебным пособием в старых татарских медресе. Шакирды медресе, как и другие образованные люди, переписывали ее для себя.
Самым старым списком памятника, по всей видимости, был список XVI века из библиотеки выдающегося богослова XX века Галимджана Баруди. Он выставлялся в 1922 году в Казани, потом исчез вместе с другими книгами этого религиозного деятеля.
В настоящее время из сохранившихся рукописей самой старой считается Дрезденская рукопись, приобретенная в Казани «бароном Зентелем у слободского татарина Динмухаммета Суттова». Этот ценнейший список помогает определить ошибки и отклонения от текста в других текстах памятника. К счастью, таких отклонений очень мало.
Есть разночтения даты завершения поэмы: в одних списках – 630 по Хиджре, в других – 609 или 600. Самым верным нам представляется: 630 (1233), ибо по всему видно, что поэт был лишен возможности перечитать и исправить текст: это – время завоевания монголами Поволжья…
Эта поэма в татарском народе и сегодня представляет собой живое явление духовной жизни, продолжает исполняться под напев и выполняет добрую и благородную миссию в народной педагогике, в воспитании детей».
Действительно, до появления в самом начале XX века книг Габдуллы Тукая, ни одна книга, кроме самого Священного Корана, не могла сравниться со «Сказанием о Юсуфе» по своей популярности в народе. В течение нескольких столетий эту увлекательную поэму распевали на заданный мотив дольгими зимними вечерами; по ней учились грамоте и морали целые поколения поволжских мусульман.
Несмотря на то, что эта поэма является подлинным учебником ислама и мусульманской морали, в советское время о ее религиозном значении никто практически не задумывался, что и понятно, если знать антирелигиозную направленность политики и идеологии, в том числе, научной, того противоречивого времени.
Считалось, что религиозная основа и религиозная подоплека создания этого историко-литературного шедевра не имеет большого значения. Однако, в свете наших бесед нельзя пройти мимо того, что просветительская идея проповеди ислама в Поволжье, скорее всего, и стала одной из главных побудительных причин создания этой великой поэмы.
Мы уже неоднократно говорили о том, что в подлинно исламском мироощущении нет разницы между религиозной и мирской жизнью – они едины. Если высочайшие научные умы мусульманского прошлого приходили к своим выводам и открытиям на пути рационального осмысления богословия, что же говорить о литературе, которая в то время просто не могла быть оторванной от религиозного миросозерцания?
Великий Кол Гали, однако, в своей поэме идет дальше мистической созерцательности. Эта поэма по самой сути своей является религиозно-просветительской, так как в занимательной и увлекательной форме дает читателю и слушателю представление обо всех главных идеях и добродетелях ислама.
Ведь ислам в то время, при всех своих урбанистических достижениях, о которых мы так подробно говорили в предыдущих главах, еще не стал доминирующей силой ни в Поволжье, ни во всей Евразии. Да и в самой Волжской Булгарии еще оставались племена, до которых не дошло исламское просвещение, и поэтому работа мусульманских проповедников, учителей веры, имела важнейшее значение, как в нравственном, так и в цивилизаторском смысле.
Работа мусульманских проповедников-миссионеров играла огромную роль и через столетие после Кол Гали. Это они – учителя-му’аллимы и мусульманские просветители – несли ислам и его созидательные идеалы из городов – в бескрайние степи Золотой Орды. Если учитывать исторический контекст и реальные обстоятельства, в которых создавалась поэма, то станет понятно, что поэма Кол Гали, помимо ее художественных достоинств, – это подлинный призыв к исламу.
Но и художественные достоинства поэмы работают на ее главную идею – прославление Всевышнего Аллаха и Его Мудрой Справедливости.