История русских обителей Афона в XIX–XX веках
Шрифт:
В юго-западной части Афона на берегу моря среди неприступных скал расположено место, называемое Каруля, где с давних времен подвизались самые строгие подвижники. По преданию, преп. Афанасий послал сюда разбойника для покаяния. На Каруле это был не единственный случай подобного исправления: «Обитаху же тогда мужие добродетельны зело, с нимы же собеседовах и хлеб ядох, и ползовахся от беседы их. Бысть от ных старец с пресеченною рукою, иже прежде бяше прослутый курсар, си есть разбойник морский, обаче многи тамо уже лета жительствовавше в покаянии, якоже совершенно о нем известыхся. Тогда помянух великое Христово милосердие к кающимся грешником и Его евангельские словеса, яко многие разбойники и митары восхищают царствие Божие, и воздхнув, помянух своя грехи, просящи Творца, да дарует мне и всякому желающему благий конец», – писал Барский.
Что означает слово «каруля»? Объяснение мы находим у того же Барского: «На единой убо стене, зело навислой в море, древнии отцы устроиша верв, сверху камени привязан, на его концу привязавши кошницу, испущают колесцом древяным на низу, даже до моря, яже всегда день и нощь висит недалече, яко на полсажня от воды. Мимоходящие же кораблецы странныи и ладии монастырей различных, аще случатся тамо близу плысти, полагают в кошницу милостину: иннии хлеб, иннии сочиво или боб, иннии же инно что либо буди. По вечерни же, на всяк день един от ных зело жестоким путем нисходит даже до привязания верва верху высокого камени, и востягнув кошницу, взимает, благодарящи Бога, аще что обрящет, кошницу же праздну паки на низ повешает; аще же ни, паки возвращается к братии, без роптания, понеже суть обичны труждатися…»
Каруля считалась
«Ибо воскрилие горы, мню еще от потопа сице отвалися, яко аки стена стоит единокаменна, в широту на пятьнадесят сажней, в высоту же в дважды и трижды толико, и тамо мало места сравненного с велим трудом, на нем же стоит церковь с келльями. Такожде и там дождевною живут водою и некою дикою капустою, естественно в разселинах каменных родящоюся. Место оное паче всех безмолвнейшое есть и теплейшее. Аще же и близу над морем стоит, но отнюдь не имат пути к морю, понеже несть тамо брега, но вертепы и пропасти страшнии и естествении камение превысокие…» Центром Карули была Георгиевская келлья, построенная в глубокой древности. Спуска к морю от нее нет, она стоит на скале, и с моря такая келлья имеет вид неизвестно как прилепившегося к стене ласточкина гнезда. Стена келльи тесно прижимается к скале, так что есть только узенький проход между зданием и скалой, который ведет в самый конец Карули. И тропинка эта ведет на Катунаки через келлью Даниэлев, как называют ее карульцы. В стене этого маленького проходца есть окошко в маленькую карульскую костницу, а снаружи – фреска с изображением великомученика Георгия. Каждый пришедший на Карулю может поклониться здесь великомученику.
Келлья эта была возобновлена в XIX в. неким Стаматисом. Однажды он шел этой дорогой, великомученик явился ему и сказал по-гречески: «Стой! Куда идешь?» Великомученик был в одежде древних воинов, и спутать его с кем-нибудь не было возможности. Отсюда и его прозвище от слова «» (остановись) – Стаматис. Он был разбойник, но после этой встречи переменил свою жизнь. Он остановился здесь навсегда и возобновил келлью. Надпись на келлье указывает на то, что она была перестроена в 1811 г. г. Ранее она была ориентирована алтарем на восток, а после перестройки храма из-за недостатка места пришлось направить его на север или северо-восток.
По Барскому, вокруг храма было три келльи, построенные «от неких добродетельных пустынножителей сербских». Но сам путешественник застал уже греков, «зело благоговейного жития». Сегодня в усыпальнице можно видеть главы схимонахов Варсонофия, Паисия, Зосимы, Иннокентия и иеросхимонаха Никона.
«Несть тамо брега, но вертепи и пропасти страшнии…» Каруля. Вид из Георгиевской келлии
Из жизнеописания старца Тихона, учеником которого был известный всему миру схимонах Паисий, мы узнаем, что он пятнадцать лет подвизался в пещере на Каруле и по воскресным дням ходил причащаться в келлью, которая была расположена над его пещерой. «Его пещера находилась у подножия той самой горы, где была келлия Святого Георгия. Там подвизался один богомудрый старец, который и стал для Тихона духовным учителем» [264] [265] .
264
Отец Тихон – последний великий старец на Афоне / Сост. и пер. иеромонах Иоанн (Коган). Сергиев Посад, 1997.
265
Подробнее о нем можно прочитать в описании келльи Белозёрка.
«Нет в Югославии человека, которому не было бы известно имя Василия Николаевича Штрандтмана» [266] , – так начиналась статья в журнале «Часовой» за 1934 г., посвященная последнему русскому посланнику в Королевстве СХС. Можно с уверенностью сказать, что сегодня трудно найти в России человека, которому было бы это имя знакомо. Мы хорошо помним эпизод перед началом Первой мировой войны, когда наш император прислал регенту Александру историческую телеграмму, в которой сообщалось, что Россия не оставит Сербию. В тот момент, когда разразился сербский кризис, неожиданно умер от разрыва сердца посол в Сербии Н. Г. Гартвиг, и вся тяжесть тех нелегких минут легла на плечи его первого заместителя Василия Николаевича Штрандтмана. Австро-Венгрия предъявила Сербии ультиматум, и Василию Николаевичу пришлось принимать участие в переговорах с австрийцами и германцами. Посланники этих стран вели двойную игру. А из Петербурга пришла депеша от министра иностранных дел Сазонова со словами государя: «Пока есть малейшая надежда избежать кровопролития, все наши усилия должны быть направлены к этой цели». Но, как известно, кровопролития избежать не удалось. И вот Сербия получила унизительный ультиматум, сводившийся к требованию полной зависимости ее от австрийцев. Королевич-регент Александр немедленно вызвал Штрандтмана и спросил совета, что делать в этой ситуации Сербии и может ли она надеяться на помощь России. Не колеблясь ни минуты, Василий Николаевич произнес слова, достойные быть высеченными золотыми буквами в будущей книге русской истории: «Пока в Санкт-Петербурге есть российский император, Сербия может быть спокойной». Они совместно составляют императору телеграмму, в которой был фактически поставлен вопрос: «Быть или не быть Сербии?» Тогда и пришла в ответ знаменитая телеграмма от русского императора. А Василий Николаевич, закончив свою дипломатическую миссию, ибо после начала войны и захвата Сербии австрийцами она потеряла смысл, испросив разрешение у государя, поступил добровольцем в ряды сербской армии и прошел с нею весь тернистый путь от первых поражений до победы. Вместе с ней он эвакуировался за пределы Сербии. После того, как королевич обратился к державам со словами: «Сербии больше нет, но армия ее жива», и перебросил сербских солдат на восточный фронт, Василий Николаевич оказался на Солунском театре военных действий. Там он участвовал в прорыве и закончил свою военную карьеру в чине капитана сербской армии [267] .
266
Часовой. 1934. № 139–140. Юбилей В. Н. Штрандтмана.
267
Родился Василий Николаевич в 1877 г., крестным отцом его был сам государь император Александр II. В 1897 г. окончил Пажеский корпус и некоторое время служил в лейб-гвардейском Уланском полку Ея Величества, а в 1901 г. поступил на службу в Министерство иностранных дел. Вот его послужной список: с 1902 г. состоял при канцелярии МИДа, с 1906 по 1911 г. – секретарь миссии в Дармштадте, в 1908 году был секретарем дипломатического агентства в Софии. С 1911 по 1915 год – первый секретарь миссии в Белграде. В 1919 г. был назначен правительством А. В. Колчака посланником в Королевстве СХС. Мало кто знает, что король Александр I в начале Гражданской войны хотел помочь Белому движению и послать в Россию добровольческий сербский корпус. Но бывшие союзники России, ее тайные враги, категорически запретили ему это делать, да и без их помощи король не смог бы осуществить такое перемещение войск. Король не забыл помощи русского народа. Василий Николаевич говорил одному своему собеседнику, редактору журнала «Часовой» Орехову: «Где Вы еще найдете такое сердечное и братское отношение к русским и такое любовное внимание к памяти о России, как в Югославии?» Он не забыл в трудную годину и самого Василия Николаевича. Впоследствии он часто прибегал к советам русского посланника и внимательно относился к его мнению. И пока это было возможно, до 1940 г. над зданием русского посольства красовался двуглавый орел, и Василий Николаевич делал все возможное, чтобы облегчить русским нелегкую жизнь в Югославии. Русский посланник был одновременно и уполномоченным русского Красного Креста. Роль этой организации
Когда началась Вторая мировая война и в Белград вошли немцы, В. Н. Штрандтман был арестован, но довольно скоро освобожден по ходатайству протоиерея Георгия Граббе. Штрандтману оставалось только покинуть Югославию. В 1963 г. в «Русской мысли» появилась маленькая заметка: «Уланы ее величества и пажи извещают, что 17-го ноября в Вашингтоне скончался бывший посол российский в королевстве Югославия Василий Николаевич Штрандтман». Так тихо ушел из жизни последний из русских посланников, бывший свидетелем важнейших событий мировой истории. Умер он в нищете, но отпевал его известный в зарубежье архиерей архиепископ Аверкий (Таушев). «Он был очень строг к своей душе и весьма заботился о том, чтобы в ее изгибах не остался какой-либо забытый и неисповеданный им грех. Он как бы с некоторой завистью относился куделу своего брата, который был схимником иеромонахом в Карульских ущельях на Афонской Горе и который предварил его своим отшествием из этого мира на три месяца», – сказал на панихиде по усопшем другой владыка – архиепископ Никон. Похоронен Василий Николаевич на монастырском кладбище в Джорданвилле.
Карульская калива
Костница Георгиевской келльи
Василий Николаевич Штрандтман представлял Россию в Сербии фактически с 1914 г. до установления Югославией дипломатических отношений с Советским государством в 1940 г.
Еще менее известен в истории старший брат Василия Николаевича. Он также начинал карьеру офицером. Родился будущий афонский монах 4 сентября 1875 г. [268] в городе Гродно. Крестным отцом его стал император Александр II. Отец, генерал-лейтенант Николай Карлович, был Ццскосельским комендантом. В 1896 г. будущий монах окончил Пажеский корпус, был камер-пажом великой княгини Марии Павловны старшей. Служил в лейб-гвардейском полку ее величества, участвовал в Русско-Японской и Первой мировой войне, был ранен. Служил адъютантом великого князя Андрея Владимировича и кончил службу в чине полковника. Награжден золотым оружием за храбрость. Затем, как и большинство русских беженцев, оказался в Югославии [269] . Там он принял постриг в одном из монастырей Сербии. Уже будучи на Афоне, постригся в великую схиму. Собственно, нам известно только его монашеское имя – иеросхимонах Никон.
268
1875 год приводится в некрологе, напечатанном в джорданвилльской «Православной Руси», 1873 год – согласно греческому паспорту.
269
Часовой. 1963. № 450. С. 23.
На короткое время Никон прибыл в Бельгию. Причина этой поездки неизвестна, но она наделала переполох среди соратников митрополита Евлогия (Георгиевского) [270] . Вот что архиепископ Александр (Немоловский) пишет митрополиту в письме от 2 июня 1933 г.:
«Чтобы окончательно не потерять церковную общину в Антверпене, я назначил Бож. Литургию на день Св. Тройцы [так!], ибо в Антверпене поселился иеромонах Никон (Штрадман [так!]), и нам необходимо спешить». Опасаться владыке было нечего: скоро «страшный» иеромонах навсегда покинул мир. Но в Антверпене у афонского монаха на долгие годы остались друзья, которые помнили его и навещали на Афоне. А вот что пишет о появлении о. Никона в Антверпене современный исследователь: «Итак, уже второй „карловацкий” священник прибыл в те майские дни 1933 г. в Антверпен, намного старше и опытнее молодого Иннокентия и к тому же заметная фигура: о. Никон (Н. Н. Штрандтман) (умер 1963) был в миру полковником лейб-гвардии 4-го Стрелкового Императорской Фамилии полка и адъютантом одного из великих князей, участвовал еще в Русско-Японской войне, а его старший (ошибка! младший. – авт.) брат был последним царским послом в Сербии. О силе личности иеромонаха Никона и его возможном огромном влиянии на русских антверпенцев говорит и то, что вскоре он принял схиму на Афоне и лет 30 прожил там в пещере, высеченной в скале [19]» [271] [272] .
270
Митрополит Евлогий в 1926 г. вышел из состава Архиерейского Синода Русской Православной Церкви за границей, в 1935 г. присоединился к РПЦЗ, а в 1936 г. отделился от нее окончательно.
271
Часовой. 1963. № 450. С. 22.
272
Владимир Ронин. Церковная жизнь в Русском Антверпене (1920–1960/1999-2006).
На Афоне еще остались монахи, которые помнят о. Никона. Нам было известно три монаха, которые его знали. С одним из них нам поговорить не удалось, другие же два [273] дали бывшему полковнику исчерпывающую характеристику, поминутно восклицая: «Калос [274] … калос». Еще удалось нам узнать, что о. Никон свободно владел пятью языками: английским, немецким, французским, итальянским и испанским. Но получить более подробные сведения было очень трудно, так как афонские монахи мало внимания уделяют внешним моментам или фактам биографии своих собратьев по монашеской жизни.
273
Геронда Григорий из келльи Даниэлев и геронда Гедеон из келльи Архангелов на Катунаках. Оба подвизаются на Афоне около 50 лет.
274
«Хороший» (греч.).
Иеросхимонах Никон (Штрандтман)
Он поселился на Афоне не позднее конца 30-х гг. На Каруле сама местность делает человека затворником: кругом обрывы и пропасти, по которым можно передвигаться только с помощью веревки. Собственно, все предыдущее: и о его брате, и о блестящем прошлом, и о принадлежности к высшим слоям русского общества – говорится только для того, чтобы подчеркнуть тот невероятный контраст между прежней жизнью и карульской нищетой, в которой достаточно только одного – камней [275] .
275
Нам удалось найти на Каруле не только его фотографию, но и греческий паспорт, который, к сожалению, содержал слишком мало сведений. Указана только профессия – иеромонах, что он родился в 1873 г., глаза у него были голубые и что в 1935-36-х годах он ездил в Сербию. Из журнала «Русский паломник» мы позже узнали, что о. Никон рассказывал своему соседу по келлье о. Макарию про Аляску. О. Никон был на Алеутских островах, был на острове Афогнак, соседнем с Еловым островом, где подвизался преп. Герман и где тогда жил тульский монах Герасим, в свое время бывший и на Афоне.