История русской литературы с древнейших времен по 1925 год. Том 2
Шрифт:
именно эта поэтичность пришлась по вкусу русской читающей публике лет
44
тридцать-сорок назад. Время, создавшее славу Короленко, также оживило культ
Тургенева. Хотя всем было известно, что Короленко радикал и революционер,
все партии приняли его с равным восторгом. Независимый от партийной
принадлежности прием, оказываемый писателям в 80-е гг., был знаком времени.
Гаршин и Короленко были признаны классиками (меньшими, но классиками!)
раньше, чем
время) получил хотя бы отдаленное признание. Поэтичность Короленко хоть и
поблекла с годами, но первые его вещи все еще сохраняют часть своего
очарования. Ибо даже эта его поэтичность поднимается над уровнем
«миловидности», когда он описывает величественную северную природу.
Северо-восток Сибири с его обширными необжитыми пространствами,
короткими полярными днями и ослепительными снежными пустынями живет в
его ранних рассказах во всей своей впечатляющей огромности. Он мастерски
пишет атмосферу. Все, кто читал, помнят романтический остров с
разрушенным замком и высокие, шумящие на ветру тополя в рассказе В дурном
обществе. Но неповторимость Короленко – в соединении поэтичности с тонким
юмором и неумирающей верой в человеческую душу. Сочувствие к людям и
вера в человеческую доброту характерна для русского народника; мир
Короленко – это мир, основанный на оптимизме, ибо человек по природе добр,
и только дурные условия жизни, созданные деспотизмом и грубым
эгоистическим капитализмом, сделали его таким, какой он есть, – бедным,
беспомощным, нелепым, жалким и вызывающим раздражение созданьем.
В первом рассказе Короленко – Сон Макара– есть истинная поэзия, не только в
том, как написан якутский ландшафт, но, главное, в глубочайшем и
неистребимом авторском сочувствии к темному непросвещенному дикарю,
наивно-эгоистичному и все-таки несущему в себе луч божественного света.
Особенно прелестен короленковский юмор. В нем совершенно нет
сатирических ухищрений. Он непринужденный, естественный, и есть в нем та
легкость, которая у русских авторов встречается редко; в этом его превзошел
только один, прекрасный и все еще недооцененный писатель Кущевский,
который написал единственную книгу и умер от пьянства двадцати девяти лет
от роду (1847–1876). У Короленко юмор нередко перевит с поэзией, как в
прелестном рассказе Ночью, где дети ночью, в спальне, обсуждают
захватывающий вопрос – откуда берутся дети. Йом Кипур, со своим
древнееврейским дьяволом, представляет собой ту смесь юмора и фантазии,
которая так прелестна в ранних рассказах Гоголя, но краски Короленко мягче и
спокойнее, и, хотя в нем нет и грамма творческого богатства его великого
земляка, он превосходит его теплотой и человечностью. Самый чисто
юмористический из его рассказов – Без языка(1895) – повествует о трех
украинцах-крестьянах, эмигрировавших в Америку, не зная ни слова ни на
одном языке, кроме своего собственного. Русская критика называла этот
рассказ диккенсовским, и это справедливо в том смысле, что у Короленко, как и
у Диккенса, нелепость, абсурдность персонажей не мешает читателю их
любить.
Последняя вещь Короленко – его автобиография, явно рассказ о
собственной жизни, необыкновенно точный и правдивый, но который он, из
какой-то сверхщепетильности, назвал историей не своей, но своего
современника. Она менее поэтична, чем его первые вещи, она никак не
приукрашена, но там очень сильны два главных качества короленковской
прозы – юмор и человечность. Мы встречаем там прелестные картины жизни
полупольской Волыни; видим его отца, щепетильно-честного, но своенравного.
Он вспоминает свои первые впечатления – деревня, школа, великие события,
45
свидетелем которых он стал, – освобождение крестьян и польское восстание.
Он показывает нам необыкновенно живые фигуры чудаков и оригиналов –
пожалуй, их портреты удались ему лучше всех прочих. Это, конечно, не
сенсационная книга, но это восхитительно спокойная история, рассказанная
старым человеком (ему было всего пятьдесят пять лет, когда он ее начал, но
что-то от «дедушки» всегда присутствовало в образе Короленко), у которого
времени много, и он рассказывает охотно и с удовольствием, оживляя память о
том, что было пятьдесят лет назад.
6. АДВОКАТЫ-ЛИТЕРАТОРЫ
Одним из главных преобразований в царствование Александра II была
реформа судопроизводства. Вместо закрытых процессов было введено открытое
судоговорение по европейскому образцу. Реформа сделала судей независимыми
от исполнительной власти и ввела в жизнь корпорацию адвокатов.
С независимостью судей при Александре III было, в сущности, покончено, но
адвокатское сословие процвело с самого начала и превратилось в настоящий
питомник общей культуры. Самые блестящие представители поколения избрали
адвокатуру своей профессией, и многие адвокаты завоевали своим