История средневековой философии
Шрифт:
Каждая из этих субстанций или вещей могла бы существовать сама по себе - конечно, не в естественном порядке вещей, но благодаря божественному могуществу. Ведь нет логического противоречия между утверждением о том, что Том существует, и утверждением о том, что никакой другой конечной вещи не существует. Иными словами, не существует необходимых отношений между вещами. Отсюда следует, что если А есть причина В, то это просто случайный факт. Такие факты могут быть установлены не a priori, но только благодаря обращению к опыту. Интуитивно постичь В - не значит интуитивно постичь А. Идея одного не содержит в себе идеи другого - их связывает разве что сила ассоциации. Желая узнать причину события X, мы должны установить фактор, который всегда предшествует Х и в отсутствие которого Х никогда не происходит. "Доказано, что огонь есть причина теплоты, ибо когда огонь в наличии, а все другие вещи [т. е. все другие возможные причинные факторы.
– ф.К.] удалены, то вследствие этого теплота появляется в могущей
Оккам не отрицает принципа причинности, т. е. не утверждает, что вещь может начать существовать без какойлибо причины. Не сводит он идею причинности и к идее регулярного следования. Что он действительно утверждает - так это то, что мы не можем раскрыть причину события иначе, нежели посредством опыта. И в качестве способа раскрытия причины конкретного события Оккам предлагает использовать метод присутствия и отсутствия, или исключения. В сущности, он излагает аристотелевское учение о четырех типах причинности и сам аргументирует это таким образом, какой явно предполагает веру в то, что событие должно иметь какую-то причину. В конце концов, если бы Бог создал одно-единственное человеческое существо, а никакой другой конечной вещи не существовало, это человеческое существо все же имело бы причину, хотя и не эмпирическую.
Употребление абстрактных терминов, утверждает Оккам, побуждает людей думать, что должны существовать сущности, соответствующие этим терминам. Например, мы говорим о вещах, существующих во времени. Поэтому мы, быть может, склонны думать, что должна существовать некая таинственная сущность, которая называется "временем" и в которой происходят события. Однако слово "время" означает то же самое, что и "движение", хотя оно соозначает акт ума, различающего в движении "до" и "после". Сказать же, что тело движется в пространстве, - значит сказать, что оно последовательно занимает различные места. Нет сущности или качества, называемого "передвижением", т. е. сущности, так сказать, отдельной от вещей. "Было бы удивительно, если бы моя рука стала причиной какой-то силы в камне, придя в соприкосновение с ним благодаря пространственному движению"[428]. Чтобы объяснить движение, нам не надо изобретать сущности, силы или особые качества. Вопрос состоит скорее в том, что останавливает движение вещи, пришедшей в движение, а не в том, почему она продолжает двигаться.
Движение, таким образом, анализируется в терминах вещей и мест. А само место определяется в терминах поверхности или поверхностей тех тел, в отношении которых определенная вещь, как говорят, и находится в определенном месте. Так что в конце концов мы приходим к миру, состоящему из вещей и их абсолютных акциденций.
Конечно, Оккама нельзя назвать эмпириком, если под эмпиризмом мы имеем в виду философию Юма или понимаем его как предполагающий отказ от метафизики. В то же время мы вправе говорить об элементах эмпиризма в мысли Оккама. Мы рассмотрели некоторые из них. Теперь можно обратиться к некоторым логическим темам Прежде всего Оккам различает науку "реальную" и "рациональную". Это специальные термины, которые нуждаются в некотором разъяснении. Все науки, утверждает Оккам, имеют дело с высказываниями. Именно высказываниям мы приписываем истинность или ложность. И хотя все науки основаны на высказываниях, существуют разные типы науки. Например, физик или натурфилософ имеет в физике дело с общими понятиями, которые непосредственно подразумевают вещи[429]. На нашем обыденном языке мы бы сказали, что физик трактует о вещах. Однако это неточный способ выражения. Если физик или натурфилософ формулирует общее утверждение, скажем, о движущихся телах, он имеет дело непосредственно с понятием "движущееся тело", о котором говорит, что оно подразумевает индивидуальные движущиеся тела. Физика является реальной наукой. И хотя все реальные науки трактуют о предметах, они делают это опосредствованно в том смысле, что имеют дело с общими понятиями, которыми непосредственно подразумеваются вещи. Логика же трактует о понятиях, которыми подразумеваются другие понятия. Если, например, логик формулирует утверждение о том, что виды суть подразделения родов, то термин "виды" подразумевает такие понятия, как "человек", "лев", "лошадь" и т. д. Поэтому логика, имеющая дело с понятиями, которыми подразумеваются другие понятия, характеризуется как рациональная наука. Иначе говоря, реальные науки трактуют о терминах первичной интенцки, обозначающих вещи, тогда как рациональная наука трактует о терминах вторичной интенции, обозначающих другие термины[430].
Пожалуй, может показаться, будто утверждение, что логика имеет дело с терминами, несовместимо с утверждением о том, что она имеет дело с понятиями, подразумевающими другие понятия. Ибо не является ли термин словом, а не понятием? Чтобы справиться с этим затруднением, необходимо обратиться к некоторым важным различениям, уразумение
Слово "термин", замечает Оккам, может употребляться в нескольких смыслах[431]. Во-первых, оно может употребляться в широком смысле и включать в себя, например, все, что может быть субъектом предложения. В этом случае даже высказывание может быть названо термином. Ведь если мы говорим ‹"человек смертен" есть истинное высказывание›, то предложение "человек смертен" функционирует как субъект, которому приписывается истинность. Во-вторых, термины могут быть противопоставлены предложениям, так что термином будет называться всякое несоставное выражение.
В этом случае синкатегорематические слова (такие, как "всякий", "или" и "не") считаются терминами. В-третьих, слово "термин" может пониматься как называющее все то, что в своей обозначающей функции может быть либо субъектом, либо предикатом в высказывании[432]. Таково, согласно Оккаму, более точное употребление слова "термин".
Опять-таки, если мы рассматриваем категорематические термины с точки зрения их обозначающей функции, нужно провести дальнейшие различения. Говоря о терминах, мы можем иметь в виду написанный термин (terminus scriptus) или произнесенный термин (terminus prolatus). Рассматриваемые таким образом, термины являются условными знаками. В английском языке для обозначения человека мы используем слово man, во французском - bотте, в итальянском - исто. Это вопрос лингвистической договоренности. Умственное содержание, или понятие, однако, остается тем же самым, какой бы условный знак ни использовался. Terminus conceptus (понятийный термин, или умственное понятие, intentio аптае) есть, таким образом, то, что Оккам описывает как естественный знак. Он выражается, конечно, посредством условного знака, но сам по себе условным знаком не является. Следовательно, учитывая, что "термин" понимается как понятийный термин, нет никакой несовместимости между утверждением, что реальная наука имеет дело с понятиями, и утверждением, что она имеет дело с терминами.
Такие термины, как "человек" и "белый", которые могут выступать в высказывании в качестве субъекта или предиката, значимы сами по себе. Они обладают обозначающей функцией. Однако только в высказывании термин приобретает функцию "подразумевания" чего-то еще, функцию suppositio[433]. Таким образом, в предложении "человек смертен" термин "человек" приобретает функцию подразумевания всех индивидуальных людей, тогда как в предложении "какой-то человек бежит" он приобретает функцию подразумевания какого угодно человека.
Существует несколько видов suppositio. Во-первых, есть та, что Оккам называет "персональной суппозицией" (suppositio personalis). По определению, она имеет место, "когда термин подразумевает обозначаемое им и употребляется в своей обозначающей функции"[434]. Если мы говорим, например, что каждый человек смертей, термин "человек" подразумевает то, что он обозначает, а именно людей, и употребляется для их обозначения. Во-вторых, существует "простая суппозиция" (suppositio simplex), имеющая место, когда термин подразумевает понятие (intentio аттае), но не употребляется в своей обозначающей функции. Например, если мы говорим, что человек есть вид, термин "человек" обозначает понятие, но не используется в своей обозначающей функции. Мы не утверждаем, конечно же, что индивидуальные люди суть виды. В-третьих, существует "материальная суппозиция" (suppositio materialis), имеющая место, когда термин подразумевает не то, что он обозначает, но написанное слово или произнесенный звук. Например, если мы говорим, что "человек" есть имя, термин "человек" как условный знак подразумевает самого себя, а не то, что он обозначает. Люди не суть имена[435].
Исходя именно из понятия суппозиции, Оккам и развивает свою теорию истины, т. е. истинности высказываний.
По его мнению, необходимое и достаточное условие истинности высказывания состоит в том, чтобы "субъект и предикат подразумевали одну и ту же вещь"[436]. Если взять в качестве примера единичное высказывание "Сократ есть человек", то оно истинно, если его предикат подразумевает то же самое, что и имя Сократ. Если мы предполагаем, например, что предикат подразумевает "человеческую природу", это высказывание ложно. Если это высказывание истинно, термин "человек" должен подразумевать Сократа. И оно устанавливает, что Сократ действительно является человеком.
Другими словами, в истинных высказываниях предикаты не обозначают сущностей, отличных от сущностей, обозначаемых абсолютными терминами. В противном случае высказывания являются ложными.
Оккам утверждает, что высказывание "Сократ есть человек" было бы ложным, если бы оно понималось в том смысле, будто человеческая природа находится "в" Сократе или является его "частью". Не существует общей природы, человеческой природы, которая может быть в чемто или быть частью чего-то либо требует индивидуализации посредством материи (Аквинат) или "этости" (Скоту)[437]. Следовательно, она не может быть приписана Сократу. Разумеется, нельзя сказать также, что Сократ является универсальным понятием.