История средневековой философии
Шрифт:
Вопрос о том, каким образом возникает универсальное понятие, относится скорее к психологии, чем к логике. Общая точка зрения Оккама сводится к тому, что оно возникает посредством сравнения отвлеченных понятий или актов познания отдельных вещей. Оно представляет не общую природу, а сходных индивидов; их сходство состоит в том, что они суть то, что они суть, а не в том, что они причастны к некоей общей сущности. Относительно природы универсального понятия самого по себе Оккам, видимо, не имеет вполне твердого мнения. В своем комментарии к "Сентенциям" он ссылается на три возможные точки зрения. Точка зрения, которую он в конечном счете принимает, является, как и можно было ожидать, наиболее экономной и состоит в том, что определенным образом это понятие тождественно акту понимания индивидуальных объектов. Это позволяет
В расположении материала в своей Summa totius logicae Оккам следует традиционному образцу, разбирая сначала логику терминов, затем - логику высказываний и наконец - логику рассуждения, или вывода. Далее, хотя он, безусловно, обнаруживает понимание того факта, что сфера силлогистического вывода не сопротяженна сфере вывода (или рассуждения) в целом, он занимает традиционную позицию, отводя силлогистике центральную роль и излагая свои правила для следований только после рассмотрения разных типов силлогизма, тогда как Уолтер Бёрли (или Бурлей, Burleigh) и Альберт Саксонский в соответствующих трактатах располагают материал так, чтобы более явно выказать признание того факта, что общая теория следований предполагается силлогистикой.
Однако отсюда никоим образом не следует, что Оккамова теория следовании лишена интереса. Например, открытие "законов" отрицания конъюнкций и дизъюнкций обычно приписывают логику XIX в. Огастесу де Моргану. Но хотя де Морган действительно сформулировал названные законы, что-то вроде них мы можем найти и в сочинениях Оккама.
Он утверждает, например, что "контрадикторной противоположностью соединительного высказывания является высказывание разделительное, составленное из контрадикторных противоположностей частей соединительного высказывания"[438]. И добавляет, что следование от соединительного высказывания к каждой из частей всегда законно, но вывод от части к целому незаконен, кроме как в определенных случаях. Оккам также утверждает, что "контрадикторной противоположностью разделительного высказывания является соединительное высказывание, составленное из контрадикторных противоположностей частей разделительного высказывания"[439].
Под "следованиями" (consequentiae) средневековые логики понимали условные высказывания (если р, то д). Оккам подразделяет их на "формальные" и "материальные" следования. Под формальными следованиями он понимает импликацию, которая непосредственно или опосредствованно управляется логическим правилом, касающимся только логической формы или структуры соответствующих высказываний, а не содержания этих высказываний. Под материальными следованиями он понимает импликацию, которая имеет место "именно благодаря терминам"[440], т. е. в силу содержания, определенного описательными терминами соответствующих высказываний. Именно к материальным следованиям Оккам относит такие странные высказывания, как:
"Если человек бежит, то Бог существует" и "Человек - осел, следовательно, Бога не существует". В первом случае предполагается, что истинное высказывание "следует" из какого угодно высказывания, во втором - что из невозможного "следует" все что угодно. В другом месте Оккам утверждает:
"Ты белый, значит, Бог триедин" и "Ты осел, значит, ты - Бог"[441]. Он замечает, что эти следования не являются формальными следованиями и не должны иметь и не имеют широкого употребления.
Обратимся к метафизике. Спросив: "Что является, по мнению Оккама, предметом метафизики?"[442], мы тем самым зададим вопрос, который, с его точки зрения, подобен вопросу: "Кто является царем всего христианского мира?"[443]. В обоих случаях принимается ложная посылка: во втором случае - что существует царь всего христианского мира, в первом - что метафизика имеет единственный предмет.
Авиценна утверждал, что предметом метафизики является сущее, Аверроэс же считал, что ее предмет - Бог. Согласно Оккаму, если считать, что два этих мусульманских философа утверждают, будто метафизика имеет
Конечно, существуют только сущие. Однако можно образовать такое общее понятие о сущем, которое сказывся обо всех сущих - и конечных, и бесконечных. В качестве такого предиката "сущее" означает просто "нечто", поскольку нечто противоположно ничто. Понимаемое в этом смысле, слово "сущее" одноименно. Мы можем сказать и о Боге, и о творениях, что они не суть ничто. Но отсюда никоим образом не следует, что и Бог, и творения противоположны ничто одним и тем же образом, или что актуальное бытие Бога - того же самого рода, что и бытие творений. Это не так. Если, следовательно, мы употребляем термин "сущее" для обозначения актуального бытия Бога и актуального бытия твари, то этот термин используется в разных смыслах.
Оккам, следовательно, не является пантеистом, И он не низводит Бога до уровня творений. "Ничто реальное не является одноименным для Бога и для твopeний"[443]. В то же время он особо подчеркивает нашу способность образовывать одноименные понятия. Поскольку в этой жизни нам недоступно интуитивное познание Бога, мы не можем иметь такого понятия Бога, которым выражается созерцание божественной реальности самой по себе. Наше представление о Боге должно зависеть от наших представлений о конечных вещах и их качествах. Но мы не можем приписать Богу, например, тварное бытие или тварную мудрость как таковые. Следовательно, если мы вообще способны обладать сколь-нибудь обоснованным представлением о Боге, то должны оказаться способны отбросить всякую ограниченность конечного, образуя одноименные понятия. Тогда мы сможем выработать составное понятие, которое будет сказуемым только о Боге. Одноименные понятия служат как бы мостом, и без них, по мнению Оккама, мы были бы обречены на агностицизм.
Стоит заметить, что Оккам отказывается признать реальное различие сущности и существования. Конечно, абсурдно думать, что существование привходит к "предсуществующей" сущности. Если говорить о самой существующей вещи, то "существование" не обозначает чего-либо отличного от вещи. Совершенно верно, что слово "вещь" (res) обозначает в качестве имени существительного, тогда как "быть" (esse) обозначает в качестве глагола и что мы не можем просто заменить одно другим, "поскольку они не обладают одними и теми же функциями"[444]. Однако воображать, будто такие лингвистические различия подтверждают теорию реального, существующего вне ума, различия между сущностью и существованием, - значит для нас, по Оккаму, быть обманутыми языком. Эта теория не нужна и для того, чтобы уберечь различие между Богом и творениями. Сказать, что в Боге сущность и существование тождественны, - значит просто сказать, что он существует с необходимостью, а не в результате действия некоторой причины. Тварь существует не с необходимостью. И различия между тварью и ее причиной вполне достаточно, чтобы отличить ее от Бога.
Сходным образом Оккам истолковывает различие между возможностью и действительностью как различие между двумя модальностями утверждения. Утверждение о том, что Сократ белый, по типу отличается от утверждения о том, что Сократ может сидеть. Однако это не может служить надежным основанием для разработки теории "возможного" и для утверждения, что "нечто, чего во вселенной нет, но что может быть, на самом деле есть сущее"[445]. Повторим еще раз: мир, по Оккаму, состоит исключительно из субстанций и их абсолютных акциденций. Существование какой-то одной из этих субстанций логически не влечет за собой существования какой-либо другой субстанции. В свете веры все конечные субстанции онтологически зависят от Бога. Однако может ли философ доказать существование Бога? Мы видели, что, согласно Оккаму, мы не могли бы обладать сколь-нибудь обоснованной идеей Бога, если бы не могли образовывать одноименные понятия. Однако есть ли какое-либо философское доказательство, что идея Бога имеет свой объект, что существует Бог, идеей которого мы можем обладать?