История свидетеля. Книга 1. Бог не желает

Эриксон Стивен

– Верно, но именно под влиянием малазанцев все эти народы стали единым нашим врагом на полях сражений. Где мы встретим их и сокрушим.

– Мы разбойники, Элад Тарос, а не солдаты. К тому же нас слишком мало.

– Твои сомнения меня не обескураживают, – вздохнул Элад, – и я буду рад услышать твой голос на военном совете. Нас слишком мало? Да. Будем ли мы одни? Нет.

– В смысле?

– Вдова Далисса, ты готова принести клятву? Готова ли ты поднять свой меч из кровавого дерева, дав мне его коснуться? Если нет, то наш разговор закончится прямо здесь и сейчас. В конце концов, – мягко улыбнулся он, – у нас ведь пока еще не военный совет. Я бы предпочел, чтобы ты отдала свой голос за всех тех, кто разделяет

твои сомнения, но хранит молчание.

Далисса извлекла из ножен оружие.

– Я согласна, – сказала она. – Но пойми меня, Элад Тарос. Дочери Карсы Орлонга совершили путешествие из наших земель туда, где пребывает их отец, Сломленный Бог. Они проделывали это уже много раз.

– Но он ничего не предпринимает.

– Элад Тарос, – ответила женщина, – пока что Карса лишь набрал в грудь воздуха.

– Тогда я буду ждать, когда услышу его воинственный клич, вдова Далисса.

«Вряд ли дождешься», – подумала она, но промолчала. И, опустившись на одно колено, подняла свой деревянный меч:

– Я вдова Далисса из племени уридов. Веди меня, воитель.

Солнце достигло высшей точки. Со стороны замерзшего залива в окутанном туманом внутреннем море доносились похожие на стоны звуки. Начиналось таяние. Где-то среди зеленых и голубых ледяных столбов, составлявших стену справа от них, журчала вода. Тот же самый звук они ежедневно слышали во время подъема ближе к вечеру, когда становилось теплее всего.

В южных пределах местные кланы наверняка радовались весеннему паводку. «Этим летом засуха закончится, – говорили они. – Разве вы не видите? Беспокоиться не о чем».

Далисса знала, что вскоре подобные мелочи утратят какое-либо значение. Среди них явился воевода, неся с собой обещание возмездия ненавистным «детям» юга. Неся с собой обещание войны.

Когда Элад Тарос наконец коснулся ее меча и произнес приличествующие случаю слова, она выпрямилась и протянула руку:

– Будем считать это нашим первым военным советом.

– Далисса, вряд ли уместно… – начал Карак Торд.

– Это и есть военный совет, – прервала она его, встретившись взглядом с Эладом. – Воевода, мы четверо должны поклясться хранить тайну, чтобы правда раньше времени не вышла наружу.

– О чем ты говоришь? – удивилась Тонит.

Далисса не сводила взгляда с воителя.

– Ты должен пообещать повести все кланы теблоров на войну против «детей» юга. Говорить о возмездии. Об отмщении за все преступления, совершенные против нашего народа работорговцами и охотниками за головами. Рассказывать о новых поселениях, жители которых стремятся вторгнуться на наши территории. Вспоминать наши прошлые победы. Твоя задача – завоевать людей словами о крови и славе.

Между ними шагнула Тонит, которая начала понимать, что к чему.

– А насчет потопа надо пока благоразумно помалкивать, да?

– Многие предпочтут не поверить нашим словам, – ответила Далисса. – Особенно это касается самых отдаленных кланов, которых, возможно, вполне устраивают неменяющиеся времена года, а потому они ничего не знают о тяготах или нужде.

Какое-то время все молчали. Воцарилась тишина, и лишь перемещение ледяных пластов вновь начало обретать голос.

– Я готов поступить так, как ты предлагаешь, – наконец кивнул Элад Тарос. – Это разумно. Но в одиночку мне не завоевать доверие всех кланов.

– Верно. И потому мы трое будем с тобой, воевода. Ратид, сунид и урид. Уже одно это заставит народ нас послушать.

– Если бы мы сумели вдобавок найти еще и фалида, – проворчал Карак Торд, – горы бы вздрогнули от удивления.

Элад Тарос повернулся к нему:

– Карак из клана уридов, среди моих последователей есть фалид. Так что это будет союз ратида, сунида, урида и фалида. – Он снова обратился к вдове Далиссе: – Во имя благоразумия, поклянемся же хранить молчание

и надежно беречь тайну – пока все мы четверо не согласимся, что пришло время ее раскрыть.

Элад по очереди взглянул на каждого из троих, и все, даже Тонит Агра, согласно кивнули.

Лишь тогда они начали спуск обратно.

За сверкающими ледяными стенами журчала вода, и от становившихся все более жаркими лучей солнца над камнями поднимался пар.

Книга первая

Костяшки

Когда бежали прочь беспомощные, раненые и дети, говорили, будто позади них поперек узкого ущелья выстроились двенадцать взрослых теблоров, вооруженных тем, что им удалось найти. Взяв каждый по последнему звену разорванной цепи, они вбили сквозь него острые колья глубоко в камень и, прикованные за лодыжки цепями, бросили вызов охваченной яростью армии работорговцев и их приспешников, стремившихся вновь обрести свои живые богатства.

Разумеется, невозможно проверить, случилось это на самом деле или нет. Можно тем не менее точно утверждать, что освобожденным теблорам удалось успешно бежать, что положило конец рабству в провинции Малин малазанского Генабакиса, который, в свою очередь, стал свидетелем падения последнего оплота презренной торговли живым товаром.

У Валард Тюльпан, однако, в ее «Географа’та Мотт» есть любопытное упоминание о названном в честь этого события Теблорском ущелье, где всего три года спустя в самом узком месте тропы были найдены выложенные в ряд человеческие кости, а ниже по склону – другая россыпь костей, намного больше. Как будто, по ее словам, «тысяча человек погибла там, сражаясь всего лишь с единственным строем защитников».

Следует также отметить, что Валард Тюльпан, будучи убежденным мистиком-отрицателем, вряд ли что-либо знала о восстании рабов в Малине или слышала местную легенду о Последнем оплоте Прикованных.

Герлон. История. Том IX Великая библиотека Нового Морна

Глава 1

Зловещее начало часто несет в себе самое смертоносное из предупреждений.

Тэни Бьюл. Речи шута

Гарнизон Слипто, Кульвернская переправа, к востоко-северо-востоку от моста Мали, Генабакис

Над бесцветным миром висело бледное небо. Весна пока не вступила в свои права, и заросли по обеим сторонам мощеной дороги, которая вела к форту и притулившемуся неподалеку селению, по-прежнему представляли собой хаотичную мешанину бурых, тускло-красных и еще более тусклых желтых оттенков. На ветвях наконец набухли почки, а лед в сточных канавах и на полях вокруг сменился серыми лужами и мелкими озерцами воды, в которой отражалось пустое небо.

Однажды кто-то – Омс не помнил, кто именно, – сказал, что мир отражает небо подобно поцарапанной, мятой и покрытой пятнами жести, словно бы насмехаясь над небесным ликом. Вне всякого сомнения, данное наблюдение возникло не на пустом месте. Странно, как порой в памяти может остаться полная бессмыслица, в то время как истины тонут в потоке малозначительных событий.

Любой солдат, отрицавший страсть к опасности, лгал. Омс служил в армии с пятнадцати лет. И сейчас, двадцать один год спустя, он понял, что бежал от этой истины всю свою взрослую жизнь. Вряд ли истина сия была единственной, но все остальные, лишенные смысла, оставались в ее тени. Каждый раз, стоя над чьим-то трупом, который в случае неудачного стечения обстоятельств мог бы быть его собственным, Омс ощущал подобное незримому преследованию извращенное чувство вины. Он понял, что намного легче жить, когда ты способен убить в себе страх, глядя на бескровное лицо мертвеца в ожидании, пока твое дыхание выровняется и сердце успокоится.