История свидетеля. Книга 1. Бог не желает

Эриксон Стивен

Поморщившись, Штырь отвел взгляд:

– Утешительная мысль, ничего не скажешь.

– Пожалуй, – небрежно бросил Омс. Помедлив, он снова пожал плечами. – Что ж, отведу лошадь в конюшню. А потом вернусь в шатер и завалюсь спать…

– Не получится, – разочаровал его сержант. – Капитан объявил всеобщий сбор.

– Новый гребаный приказ? Нас ведь и так только что здорово потрепало. Мы все еще зализываем раны, не обращая внимания на свободные места за игровым столом. От роты остались три гребаных взвода, а нас опять хотят куда-то послать?

Штырь

пожал плечами.

Какое-то время Омс молча смотрел на него, затем огляделся вокруг.

– Меня от этого места дрожь пробирает. В смысле, одно дело – трупы на поле боя; когда все умирают сразу, работы на полдня. Такова наша роль, так что приходится привыкать. Но кладбища… Поколения мертвецов, которых хоронят многие столетия подряд: одни поверх других, а те поверх третьих и так далее. Ну прямо в тоску вгоняет.

– Что, правда? – спросил Штырь, как-то странно глядя на Омса.

– Это отдает… даже и сам не знаю чем. Тщетностью всего сущего?

– Может, непрерывностью?

Омс содрогнулся:

– Угу… непрерывность бытия мертвецом. – Он поколебался. – Сержант, ты когда-нибудь размышлял о богах?

– Нет. А по-твоему, стоит?

– Ну, я тут думал… правда ли, что они сотворили людей? А если да, то на хрена им это понадобилось? И мало того, нет бы оставить нас в покое и дать жить по-своему, так ведь боги еще и вечно лезут в наши дела. Ну словно бы какая-нибудь клятая старуха-соседка, которая не отходит от тебя ни на шаг во время празднества, а когда ты положил глаз на красотку и вы оба ищете, в каких бы кустах спрятаться… – Увидев скептический взгляд сержанта, Омс быстро потер лицо и глуповато улыбнулся. – Сакув меня побери, ну и устал же я.

– Отведи лошадь в конюшню, Омс, – сказал Штырь. – Может, еще успеешь перекусить.

– Угу, сейчас.

– И ты отлично справился с… возложенной на тебя миссией.

Кивнув, Омс вернулся к своей лошади.

Солнце казалось ярко-белым диском на фоне белесого неба. Еще не наступил полдень. Слышалось журчание талой воды в узкой канаве, тянувшейся параллельно стене. Кукарекавший с самого рассвета петух вдруг издал сдавленный хрип и зловеще замолк.

Рядовая по имени Заводь смотрела, как рослый солдат облачается в кольчугу. Как обычно, железные звенья цеплялись за его длинные грязные волосы, вырывая их с корнем, так что местами поверх вороненого железа виднелись золотистые пряди. Хотя он не издавал при этом ни звука, его рябое лицо покраснело, а в голубых глазах стояли слезы.

Надев кольчугу и опустив и без того покатые плечи, солдат подобрал с земли пояс с мечом. В бронзовых деталях ножен каким-то образом тоже застряли длинные обрывки светлых, с рыжеватым оттенком волос. Затянув пояс на бедрах, он почесал расплющенный кривой нос, тайком смахнув слезу с левого глаза, отряхнул потертые кожаные штаны и повернулся к Заводи.

– Во имя хромого Сакува, Фолибор, мы всего лишь идем в штабной шатер, – проговорила она и показала на другую сторону центрального плаца. – Вон туда.

Как обычно.

– Я всегда считал, что надлежащая подготовка – спасение для солдата. – Фолибор прищурился, вглядываясь в даль. – К тому же, Заводь, наибольшую опасность таят в себе те пути, которые кажутся легкими. Мне позвать Пледа? Он в нужнике.

Заводь поморщилась. Плед постоянно выводил ее из себя.

– И давно он там торчит?

– Понятия не имею. И не знаю, сколько он там еще пробудет, – пожал плечами Фолибор.

– Живот скрутило?

– Да нет. Плед сейчас в нужнике в буквальном смысле. – Фолибор помедлил. – Уронил туда амулет, который подарила ему бабушка.

– А, тот самый амулет, надпись на котором гласит: «Убей этого мальчишку, прежде чем он вырастет»? Что это за подарок на память? У Пледа, похоже, не все в порядке с головой.

Фолибор вновь неловко пожал плечами.

– Ладно, не важно, – бросила Заводь. – Идем. Вряд ли капитан будет рад видеть Пледа по уши в дерьме.

Они зашагали в сторону штабного шатра.

– Не обращай внимания на других, – сказал Фолибор. – Что касается меня, то я ценю твой прирожденный ум.

– Мой… что?

– Прирожденный ум.

Заводь насмешливо взглянула на своего спутника. У тяжелых пехотинцев имелись свои странности. Впрочем, стоило ли удивляться? У этих кольчужных кулаков, что имелись в каждом взводе, была только одна задача – нырять головой вперед в любой обрушившийся на них водоворот. Выступать в первых рядах, отражать натиск, а затем наносить ответный удар. Все просто.

– Тебе даже грамотным быть не обязательно, – заметила она.

– Опять ты за свое, Заводь? Слушай, читать научиться легко. А вот ты попробуй написанное в голове прокрутить. Сама подумай – десять человек могут прочесть одни и те же клятые слова, но при этом дать им десять разных объяснений.

– Угу.

– Недаром нам, тяжелым пехотинцам, никогда не отдают письменных приказов.

– Потому что они вас только путают.

– Именно. Мы попадаем в ловушку всевозможных интерпретаций, нюансов, умозаключений и предположений. Возникает куча проблем. Что в конечном счете на самом деле имеет в виду командир, когда он пишет, допустим: «Наступать по всему фронту»? Фронту чего? А что, если я столкнулся с каким-нибудь ростовщиком и теперь на мне висит долг? Тогда правильнее было бы сказать «отступать по всем фронтам», верно? В смысле, если бы я отнес этот приказ на личный счет?

Заводь снова бросила взгляд на его внушительную фигуру с массивной угловатой головой, осмотрела костистые надбровья и копну спутанных длинных волос, приплюснутое лицо, в основном скрытое рыжей бородой, громадный кривой нос, маленькие голубые глазки с мягкими ресницами.

– Полагаешь, так и произошло с Первым взводом? Тяжелые пехотинцы получили приказ, а полколокола спустя все были мертвы?

– Я не говорил, что случилось именно это, – ответил он. – Просто одна из длинного списка возможностей. И ты, вероятно, знаешь это лучше меня.