История толкования Ветхого Завета

Митрополит Амфилохий

Это рационалистическо–просветительское движение XVIII века и первой половины XIX века встретило сильное противодействие со стороны другого духовного движения чисто святогорского происхождения, известного в истории как движение коливадов [325] . Общей характерной чертой этого движения было стремление его представителей сохранить верность святоотеческому преданию и святоотеческому подходу к тайне Откровения. Не отвергая знания, они, однако, более высоко ставили значение внутреннего духовного и нравственного перерождения как условия человеческого спасения и истинного просвещения, понимая, что существует и знание, которое «надмевается» [ср. 1 Кор. 8, 1] и как таковое вместо просвещения затемняет духовное зрение человека и закрывает ему подступ к тайне веры и жизни, открытой в тайне Божиего слова. Другая особенность коливадов состояла в том, что представители этого движения были далеки от тенденции, начавшей в этот период набирать силу и сводящей познание к природе и разуму, чтобы таким видом познания мерить и Откровение: Откровение для них намного шире границ разума и намного глубже его законов. Эта его ширина и глубина даруется только очищенному сердцу и преображенному разуму, но и то не полностью, а по мере совершенства и в соответствии с границами человеческой природы. Представители движения коливадов были во многом духовно похожи на прежних святогорских исихастов. Правда, между ними не было никого, кто мог бы сравниться со св. Григорием Паламой по творческому проникновению, но все они основывались на одних духовно–экзегетических преданиях и воодушевлялись одним вдохновением. С эпохой, в которую они жили и работали, их также связывал дух просвещения, основанный, однако, на других началах, нежели европейская просвещенность того времени: переводом святоотеческих творений на народный язык, изданием и толкованием этих сочинений и Священного Писания, оживлением духовной жизни в широких народных массах коливады старались воплотить библейский наказ в человеческую повседневность, погруженную в литургическо–молитвенную практику и переживание и направленную к небесному просвещению и преображению. Необходимо также отметить, что почти все основные представители движения коливадов отличались определенной верностью ветхозаветного типа, верностью церковным обрядам и литургическому правилу, притом верность эта была богословски и духовно осмысленна.

325

ИАБ VII, 30–52. — Ред.

Основными

представителями коливадского движения были следующие личности: Неофит Кавсокаливит, св. Афанасий Паросский, св. Макарий Коринфский, св. Никодим Святогорец. Наиболее выдающимся среди них являлся основатель движения Неофит Кавсокаливит (1720–1780) [326] . По своему происхождению Неофит был евреем, принявшим христианство и ставшим святогорским монахом. Заставленный «антиколивадами» покинуть Святую Гору, он уехал в Румынию, где провел остаток своей жизни и, в частности, написал на румынском языке работу Опровержение еврейской религии, которой продолжается и вновь оживляется эта многовековая борьба между еврейской (раввинской) и христианской экзегезой Ветхого Завета и его новозаветного исполнения.

326

Podskalsky. Griechische Theologie. S. 358 (Anm. 1502); ИАБ VII, 29, 51. Годы жизни: 1713–1784. — Ред.

Другой выдающейся личностью движения коливадов был ревностно настроенный иеромонах св. Афанасий Паросский (1721–1813) [327] , также святогорский монах. Афанасий в своих богословских и полемических трудах касается иногда и ветхозаветного Откровения, придавая ветхозаветным событиям и лицам духовный смысл. Так, например, когда он говорит об истинной мудрости, которая, по его мнению, состоит в исполнении заповедей Христовых и очищении души, т. е. в соединении души с Богом и обретении Его мудрости, он подчеркивает, что прообразом совершенной мудрости была Сарра, а прообразом мирской мудрости, мудрости рабской, была наложница Авраама Агарь [328] .

327

Или Парийский. ПЭ IV, 67–68; ИАБ VII, 53–63. — Ред.

328

См.: П. Христу. Указ. соч. [???????. ’????????????? ?????????????. Т. 2.] С. 322. См. также: Радович . Покрет кольивара. С. 45–46.

Среди представителей движения коливадов особо необходимо выделить св. Никодима Святогорца (1748–1809) [329] , очень плодотворного автора духовно–богословских текстов, издателя книг святых отцов и их переводчика на новогреческий язык. Наряду с другими произведениями, он написал и издал книгу Сборник пророческих псалмов Давида [330] , которая содержит почти все псалмы, вместе с чудесными молитвами и песнопениями великих отцов [331] . Святой Никодим также перевел на народный язык и издал Толковую Псалтирь Евфимия Зигабена [332] , обогатив ее многочисленными дополнениями и своими объяснениями. Причиной этого перевода и издания стало то, что «толкования псалмов говорят непонятным языком, так что большинству людей от них нет пользы». Добавляя и свои толкования к толкованиям Евфимия, он стих за стихом толкует каждый псалом, предваряя общим введением всю Псалтирь, а затем отдельным введением — каждый псалом [333] . Святой Никодим толковал и богослужебные тексты; толкования многих мест из Ветхого Завета особенно можно найти в объяснении катавасий, основанных на ветхозаветных мотивах и событиях.

329

ТВ II, 905–997; ИАБ VII, 75–156. — Ред.

330

ТВ II. Р. 915–916. № 1. — Ред.

331

Никодим Павлопулос. Святой Никодим Святогорец. Афины, 1971 (на греч.). [???????????. ????????? ? ??????????.] С. 124–126; Жити j а светих за jy л u. С. 321–345 [14 июля; на указ, страницах житие прп. Никодима Святогорца].

332

ТВ II. Р. 918. № 4 (новогреч. пер. Никодима Святогорца). Имеется рус. пер. древнегреч. оригинала: Толковая Псалтирь Евфимия Зигабена (греческого философа и монаха), изъясненная по святоотеческим толкованиям / Пер. с греч. [еп. Иринея (Орда)]. Киев, 1882 (репринт: М., 1993). — Ред.

333

Никодим Павлопулос. Указ. соч. [??????????? . ????????? ? ??????????.] С. 138- 139. См.: П. Христу. Указ. соч. [???????. ’????????????? ?????????????. Т. 2.] С. 322–324 [322–325]. Кроме этого, о движении коливадов: К. Папулидис. Движение коливадов. Афины, 1969 (на греч.) [ИАБ VII, 44, иэд. 1971 г.]; X. С. Тзога. Споры о поминовении на Святой Горе в XVIII веке. Фессалоники, 1969 (на греч.) [ИАБ VII, 48]. Об отношении св. Никодима к канону Ветхого Завета и о методах его толкования наиболее подробно говорится в статье в «Палладионе», с. 111 и далее, изд. «Астир», Афины, 1970 [более точное библиогр. описание установить не удалось].

В ветхозаветных событиях, случаях, праздниках он ищет и находит символическое значение: все это символизирует и изображает реальности, которые откроются в Новом Завете. Так, например, говоря о центральном ветхозаветном празднике, субботе, он считает, что она не была реальностью в полном смысле слова, а только «тенью» и подготовкой к настоящей реальности, которая должна открыться в будущем. Как и св. Григорий Нисский, он считает, что свойство субботнего дня — «действие в нем тайны смерти и отдыха» и как таковой он связан с Христовой смертью и упокоением в гробу. По сравнению с субботой воскресный день, день Воскресения Христова, — полнота и истинная реальность, которая имеет двенадцать «преимуществ» над субботой как над своим прообразом и изображением. То, что касается субботы и воскресного дня, касается также всего Ветхого Завета и его отношения к Новому Завету: Ветхий Завет — это тень, символическое изображение того, что только должно прийти через воплощение Христа Богочеловека [334] . Подчеркнем и то, что св. Никодим, переводя на новогреческий язык толкования блаженного Феофилакта всех Посланий апостола Павла и дополняя их собственными обширными объяснениями, усвоил выраженную в этих толкованиях позицию по отношению к ветхозаветному Откровению.

334

См.: Радови ч . Покрет кольивара. С. 47; Св. Никодим Святогорец. Исповеда­ние веры. [?????????? 1??????????. '???????? ???????. См.: ТВ II. ?. 931–932. № 16; ИАБ VII, 89.] С. 8–9, 12, 40, 42 (на греч.).

ЭКЗЕГЕЗА ВЕТХОГО ЗАВЕТА У ПРАВОСЛАВНЫХ СЛАВЯН [335]

До того как перейти к краткому изложению истории ветхозаветной экзегезы у славянских православных народов, необходимо подчеркнуть следующий факт: духовная история, как и вся культура всех славянских народов, начинается именно с перевода библейских текстов на старославянский язык и позднее — на языки отдельных славянских народов. Так Библия стала основой славянской культуры и вратами, через которые славяне вошли в историю. И, кроме того, перевод Библии всегда был исключительным событием для духовной, культурной и исторической судьбы каждого отдельного народа. Это особенно касается народов, у которых перевод Библии связан с обретением азбуки и письменности, а именно таким народом и были славяне.

335

В качестве общего справочника по истории средневековых сербской и бол­гарской литератур см.: Podskalsky. Theologische Literatur in Bulgarien und Serbien (об экзегезе специально с. 227–235, а также по подробному указателю на с. 556–557: Testament). — Ред.

Естественно, что уже сам акт перевода требует исключительного творческого подвига и искусства, будучи одновременно, сам по себе, одним из видов толкования оригинального текста. Переводить любой текст, тем более когда речь идет о таком священном тексте, как Священное Писание, значит открывать смысл каждого слова, истолковывать слово и объяснять его в его историческом контексте, а также испытать и исследовать его глубинное духовное содержание. Истинный перевод — не просто упражнение для слова и мысли: он предполагает глубокое переживание переводчиком самого содержания переводимого текста. Это переживание обогащает его самого и через него обогащает и других. Именно такого рода и было переводческое дело Кирилла и Мефодия. Таким образом, осуществленный перевод Библии означал и появление и образование самого славянского языка, его внутреннюю христианизацию и воцерковление, преображение самой стихии славянской мысли и слова, славянского «логоса», т. е. самой души славянских народов [336] . Тот, кто хочет «схватить» в слове и перевести на любой язык непереводимую богочеловеческую тайну, скрытую в тексте Священного Писания, должен быть, в первую очередь, смиренным молитвенником, слушающим шепот Вечного во временном, т. е. слушателем как ритма самого? внутреннего содержания переводимого священного текста, так и ритма языка, с которого перевод осуществляется и того, на который этот текст переводится и в котором это содержание воплощается. Такой молитвенный подход к священному тексту был свойственен первым переводчикам и толкователям на старославянский язык святым братьям Кириллу и Мефодию и их ученикам [337] .

336

См.: Флоровский. Пути русского богословия. [Гл. I, 3.] С. 6.

337

Указываем для дальнейшей ориентации одну из последних работ на русском языке: Тахиаос. Кирилл и Мефодий (библиографические справочники перечислены на с. 234; см. также: Подскальски. Христианство и богословская литература. С. 94–103). О внебиблейских переводах свв. Кирилла и Мефодия см.: Верещагин. Церковнославянская книжность (особенно с. 174–192 об иудео–христианском диалоге в житии Кирилла Философа, непосредственно касающемся интерпретации Ветхого Завета, — эпизоде, о котором упоминает далее митр. Амфилохий). — Ред.

Тот факт, что первые переведенные на старославянский язык тексты, библейские или богослужебные, использовались в богослужебной практике, имеет особое значение. Это с самого начала открыло славянам тайну правильного

подхода к Библии. Библия — это Книга Церкви, поэтому и ее содержание может быть открыто не просто индивидуально–рациональному, но только соборно–целостному молитвенному переживанию, и всегда в собрании, в Церкви. И как сам текст Священного Писания первоначально служил для литургического использования, так и первые толкования этого текста у славян возникли в рамках Литургии и были преимущественно поучительно–нравственного характера. Толкование через проповеди, поучения, свойственно как святым братьям, так и их ученикам, среди которых особенно выделялся св. Климент Охридский [338] . Из его сохранившихся проповедей ясно видно, что он был отличным знатоком Ветхого Завета. Его основной целью было научить народ вере посредством наставлений, основанных на библейских поучениях и событиях. Сохранилось его похвальное слово о пророке Илии, а также похвальное слово на пророка Захарию и зачатие Иоанна Предтечи [339] . В своих проповедях св. Климент приводит и Книгу Иисуса, сына Сирахова, а в поучениях особенно много использует высказывания свв. Иоанна Златоуста и Григория Богослова. О том, что он читал наставления не только об апостолах, но и о пророках, свидетельствует его древнее житие [340] . В своих похвальных словах он часто упоминает лица Ветхого Завета, а также толкует и приводит некоторые пророчества о событиях Нового Завета. У него мы встречаемся с пересказом библейских событий. Так, например, в Слове о Страшном Суде и Святой Троице пересказывается история сотворения человека и его грехопадения. Гедеоново руно для него — прообраз Богородицы, а небесная роса, которая выпадает на него, — прообраз благодати Святого Духа, которая осенила Пресвятую Деву [341] . Необходимо добавить, что св. Климент в житии своего учителя св. Кирилла [342] приводит разговор святителя с хазарским ханом и с евреями, в котором даются утонченные объяснения основных спорных вопросов, существующих между христианством и иудаизмом.

338

См. о нем: Оболенский. Шесть византийских портретов. С. 405–425. Литература: Подскальски. Христианство и богословская литература. С. 104 (примеч. 312). Житие Климента (составленное, возможно, Феофилактом Охридским (Болгарским), как утверждается в надписании) в рус. пер. см.: Тахиаос. Кирилл и Мефодий. С. 314–354. — Ред.

339

Климент Охридски. Събрани съчинения. С. 158[–163: библиография источ­ников и изданий слова в честь пророка Захарии и зачатия Иоанна Крестителя; фо­тотип. и крит. издания текста на с. 164–185], 673[—689: Похвала Илье Пророку; тексты на с. 690–706].

340

Видимо, автор имеет в виду т. н. «Итальянскую легенду». — Ред.

341

Климент Охридски. Житиjа. С. 120. [Климент Охридски. Събрани съчинения. С. 620–622 библиогр., тексты на с. 623–646; о Гедеоновом руне см. с. 641, строки 8–11: содержание (по сербскому переводу) изложено митр. Амфилохием не дословно].

342

Перу св. Климента принадлежит только «Похвальное слово» в честь св. Кирилла Философа, упоминаемое же митр. Амфилохием житие является анонимным. Некоторые слависты, в самом деле, считают Климента автором последнего текста, в частности, Б. С. Ангелов и X. Кодов — болгарские издатели т. 3 сочинений св. Климента (София, 1973. С. 5–9), но эта гипотеза не подкреплена, по мнению Д. Оболенского, убедительными доказательствами (Оболенский. Шесть византийских портретов. С. 574. Примеч. 68). Рус. пер. жития (стилистически лучший, нежели новейший пер. Б. Н. Флори) см.: Тахиаос. Кирилл и Мефодий. С. 256–297 (особенно с. 275–281). Библиография: СККДР. Вып. 1. С. 155–159; Вып. 3. Ч. 4. С. 811. — Ред.

Ветхий Завет у сербов в средние века

До настоящего времени не нашлось никого, кто занялся бы вопросом экзегезы Ветхого Завета, как и вообще вопросом библейской экзегезы, у сербов в средние века. Только тогда, когда будет издан каталог сербских рукописей и будет скрупулезно изучено наше средневековое богословское наследие, как и вообще духовные и культурные события в период правления Неманичей и после них, только тогда станет возможным глубокое изучение и этой проблемы. О том, что Священное Писание играло у нас в средние века очень значительную роль, свидетельствует его частое использование ранними сербскими биографами и писателями. Ст. Станоевич и д[окто]р Душан Глумац издали работу Священное Писание в ранних памятниках письменности (Белград, 1932), из которой видно частое употребление текстов Ветхого Завета у нас в средневековой Сербии. Из ветхозаветных книг в наших ранних памятниках письменности чаще всего цитируются псалмы Давида: из 2032 цитат более двух третей взято из Псалтири (729). И вообще, Псалтирь была одной из самых любимых книг, особенно в монашеских кругах. Существует свидетельство, что св. Савва «переложил» Псалтирь на сербский язык того времени. Интересно отметить, что большинство наших средневековых писателей цитируют больше Ветхий Завет, чем Новый. Единственно у св. Саввы и в изученных грамотах Новый Завет цитируется чаще. Наибольшее число книг Ветхого Завета употребляется Доментианом [343] и в Даниловом сборнике [344] , а затем Феодосием [345] , Константином Философом [346] и Григорием Цамблаком [347] . То, что у сербов того времени Священное Писание переживалось и принималось через богослужение, видно хотя бы по тому, что большинство приведенных из псалмов мест цитируется не по Священному Писанию, а по богослужебным книгам [и текстам]: Часослову, Псалтири и антифонам [348] . Цитируемые места обычно приводились по памяти на основании текстов, заученных во время богослужения. В процессе долгой богослужебной практики текст Священного Писания просто отождествлялся с мыслью и языком писателя, так, что иногда бывает трудно распознать, что принадлежит самому писателю, а что взято из текста [349] .

343

Сербский писатель (ок. 1210–после 1264), ученик св. Саввы, иеромонах Хиландарского монастыря, написал жития двух сербских святых — Саввы и Си­меона Мироточивого. Литература: Podskalsky. Theologische Literatur in Bulgarien und Serbien. S. 269 (Anm. 1173), 365–366. — Ред.

344

Podskalsky. Theologische Literatur in Bulgarien und Serbien. C. 388 с примеч. 1715; Кашанин. Српска кньижевност. С. 234–251. Имеется в виду собрание житий сербских царей и архиепископов, составленное анонимным последователем архиепископа Даниила II (ок. 1270/75–1337, на кафедре с 1324 г.). — Ред.

345

Хиландарский монах (ок. сер. XIII в. — ок. 1328), см. о нем: Podskalsky. Theologische Literatur in Bulgarien und Serbien. S. 376 ff. (и по именному указателю на Teodosije); Кашанин. Српска кньижевност. С. 178–209. — Ред.

346

Константин Костенчский (ок. 1380 — после 1431). См. о нем: Podskalsky. Theologische Literatur in Bulgarien und Serbien. S. 259–263 (и по именному указателю); Кашанин. Српска кньижевност. С. 394–423. — Ред.

347

Стано j евич, Глумац. Свето Писмо. С. XI–XIII.

348

Там же. С. XV.

349

Все писатели того времени исходили из несомненного для них факта, что Священные книги боговдохновенны и в них «говорит Дух Святой».

Насколько нам известно, у сербов в средние века не было оригинального толкования Ветхого Завета, но зато широко использовались переводы святоотеческих творений, где истолковывались отдельные ветхозаветные книги. Об этом свидетельствуют многочисленные рукописи, сохранившиеся до наших дней. Эти переводы имели хождение на всей славяноязычной территории Балкан, т. е. у сербов и болгар, а нередко эти переводы достигали и России. С этой точки зрения, особенную роль сыграл монастырь Хиландар со своими переводчиками и переписчиками рукописей. Здесь мы приведем только некоторые из переведенных и переписанных рукописей, содержащих толкования Ветхого Завета. На основе сохранившихся рукописей можно заключить, что у нас в период Неманичей, как и после них, особенное внимание обращалось на толкование Шестоднева, Книги Иова и псалмов Давида. Поэтому чаще всего переводились и переписывались толкования на Шестоднев св. Василия Великого и св. Иоанна Златоуста. То, что Шестоднев св. Василия (в редакции Иоанна, экзарха Болгарского, X век [350] ) был переведен до XIII века, свидетельствует его копия, которую завершил в монастыре Хиландар Феодор Грамматик в 1263 году и которая сейчас находится в Москве [351] . Другая рукопись Шестоднева св. Василия, которая датируется приблизительно 1400 годом, хранится в настоящее время в рукописной библиотеке монастыря Хиландар (Хиланд, библ. Рукоп. № 405). В этой рукописи содержится и дополнение к Шестодневу св. Василия, которое выполнил св. Григорий Нисский и которое рассматривает вопрос сотворения человека («О лике человеческом»). Особенной любовью пользовался Шестоднев Иоанна Златоуста, т. е. его проповеди на Книгу Бытия. Толкование Иоанном Златоустом Шестоднева сохранилось в многочисленных сборниках и рукописных копиях вплоть до XVII века, а вероятно, и позже. Одна из этих копий Шестоднева Иоанна Златоуста (хранится в монастыре Хиландар) сделана для двух последних сербских правителей: его первая часть написана для Гргура, сына деспота Джурджа Бранковича (1447 год), а вторая — для царя Лазаря. В одной из поздних копий Шестоднева Иоанна Златоуста (от 1587 года) ее переписчик говорит, что эта книга «слаще меда и <…> очень хороша и душеспасительна» [352] .

350

См.: СККДР. Вып. 1. С. 481–483; СККДР. Вып. 3. Ч. 4. С. 833; Podskalsky. Theologische Literatur in Bulgarien und Serbien. S. 228–233. — Ред.

351

См.: Богданов uч, Чурич, Медаков ич. Хиландар. С. 50.

352

См.: Богданович. Каталог рукописи. Рукописи N° 402 [с. 157: Шестнодневник Златоустов, I. 1447 г.], 403 [с. 157–158: То же. II], 408 [с. 159: То же, 1587 г., цитиро­вана запись писца этой книги], 461 [с. 177: Сборник первой четв. XV в., среди про­чего — фрагмент из Шестоднева Златоуста], 489 [с. 186: Торжественник перв. пол. XVII в., наряду с другими святоотеческими творениями, разные соч. Златоуста]. См. также рукопись Патриаршей библиотеки в Белграде № 120, в ней сохранилась проповедь Златоуста на Шестоднев, список от 1451 года.