История толкования Ветхого Завета
Шрифт:
Кроме перевода Шестоднева Иоанна Златоуста существуют и переводы его толкований на псалмы (4, 5, 6, 7, <140>, 141 и 8), которые сохранились до наших дней в одном сборнике XVII века [353] . Кроме толкования псалмов св. Иоанном Златоустом сохранился и перевод толкования Псалтири и библейских псалмов св. Афанасия Великого, также сербско–старославянской рецензии. Рукопись этого перевода относится к XVI веку и хранится в библиотеке монастыря Дечана [354] . По количеству сохранившихся рукописей можно заключить, что большой любовью пользовался и перевод толкования на Книгу Иова. Имеется свидетельство, что толкование на Книгу Иова перевел Гавриил Хиландарец [355] в 1411–1412 годах. Рукопись этого толкования, которое принадлежит Олимпиодору Александрийскому [356] , в настоящее время хранится в Москве [357] . Кроме этой рукописи толкования на Книгу Иова сохранились и другие рукописи, которые датируются периодом с XIV до XVII века. Одна из них хранится в библиотеке монастыря Дечана (XIV век), а другая — в библиотеке Патриархии (XVII век). В обоих этих [последних] случаях, а вероятно, и в первом, речь идет, в сущности, о сборнике толкований на Книгу Иова, который начинается предисловием Олимпиодора, диакона Александрийского, и «сказанием» об Иове и продолжается чередующимися толкованиями Дидима Слепца, Полихрония, Златоуста, Иулиана, Севира, Оригена, Аполлония [358] .
353
См.: Богданов ич . Каталог рукописи. С. 189, рукопись № 499 [Сборник XVII в.]. Другое толкование Псалтири св. Златоуста со словом о Псалтири блаженного Феодорита сохранилось в Крушедольской рукописи XVI века (в настоящее время хранится в Музее Сербской Православной Церкви, рукопись № 90).
354
См.: Дечанская библиотека, рукопись № 51.
355
ПЭ ?, 205–206 (подробно об упомянутой митр. Амфилохием рукописи). — Ред.
356
См. выше, с. 46, примеч. 6. — Ред.
357
Богданов ич , Чур ич , Медаков ич . Хиландар. С. 136.
358
См. Дечанская библиотека,
О том, что сербы интересовались ветхозаветной проблематикой, свидетельствует очень частое использование ветхозаветных тем в церковной живописи [359] . Фресковой живописью и иконописью наглядным образом засвидетельствован подготовительный характер Ветхого Завета и его пророчеств в отношении Нового Завета. Поэтому не случайно, что лики пророков и изображения ветхозаветных пророчеств были любимыми темами иконописцев. То, что толкователи объясняли в своих толкованиях словом, художники выражали и толковали кистью. Давно замечено, что одним из основных свойств православной иконописи и фресковой живописи является их символизм, который придает живописи не только поучительно–повествовательный характер, но и делает ее свидетельницей глубокой тайны изображенного лика или события. Поэтому иконопись не только пересказ события или натуралистическое изображение ликов, но и толкование, в прямом смысле слова, смысла этого события и типологически–символическое указание на прообраз изображенного лика и передача его духа и духовного благоухания. Такую роль иконопись и фресковая живопись играли уже в Византии, а потом, по примеру Византии, и у остальных православных народов. Не было православного храма, в котором не были бы изображены и основные восприемники ветхозаветного Откровения. Благодаря этому библейский наказ еще одним исключительно эффективным способом, через века, становился частью жизни православных народов, способом, доступным пониманию даже самых простых верующих. То, что присуще другим православным народам, присуще и сербам, чья родина от края до края украшалась в течение веков храмами с богатой иконописной и фресковой живописью. Это «изображенное толкование» слова Божия не прекращалось и тогда, когда из–за тяжелых исторических событий письменное слово и письменное толкование были сведены к минимуму. Это случалось во времена великих народных восстаний и переселений на север под предводительством патриарха Арсения Чарноевича [360] , как и после упразднения Печской Патриархии (1776 год). Но это было и временем создания новых духовных и культурных центров сербского народа, сначала по другую сторону Савы и Дуная под эгидой Карловацкой метрополии, а потом и в Сербии после восстания под руководством Карагеоргия и Милоша. Правда, новые обстоятельства и новые духовные и культурные влияния оставили свой след на всей общественной и церковной жизни сербов, начиная с конца XVIII века и до наших дней. Необходимо отметить, что в это время резко ослабевает влияние духовных хиландарских преданий, которые веками играли определяющую роль в жизни сербского народа, но усиливается влияние западных идей, как и влияние русской богословской мысли, которая тоже в это время была «порабощена» западными идеями. И в XVIII веке осуществлялись переводы с греческого языка (работы св. Никодима Святогорца, проповеди Никифора Феотокиса, Агапиево Грешных спасение [361] и др.), но это в основном были тексты духовно–поучительного характера, предназначенные для широких народных масс, тексты, которые не занимались напрямую экзегезой. Эта переводческая деятельность была лишь бледным продолжением исключительно развитой переводческой деятельности периода Неманичей и после них, когда на сербско–старославянский язык было переведено множество значительных работ величайших носителей духовного и экзегетического предания Церкви с древнейших времен вплоть до XIV века.
359
Некоторые примеры и литература: Podskalsky. Theologische Literatur in Bulgarien und Serbien. S. 155–156. — Ред.
360
ПЭ III, 423. Патриарх Арсений III (Черноевич [sic]), годы жизни 1636–1706. Автор имеет в виду события после 1690 г. — Ред.
361
Это сочинение Агапия Критянина (Ланда) напечатано в Венеции в 1641 г. Ср. также ИАБ VIII, 389; XIII, 24. Подробно о нем и его сочинениях: DSAM I, 248–250; Podskalsky. Griechische Theologie. S. 67 (Anm. 242a); ПЭ I, 220. — Ред.
Кроме вышеупомянутых работ, которые непосредственно относятся к толкованию Ветхого Завета, упомянем имена только некоторых великих отцов, чьи книги переведены у нас и которые увидят свет в новоизданных каталогах средневековых рукописей на кириллице (особенно в Каталоге кириллических рукописей монастыря Хиландар [Д. Богдановича]). В каталогах, как и в сборниках наших рукописей, мы встречаемся с именами и работами Ефрема Сирина, Макария Египетского, Иоанна Дамаскина, Исаака Сирина, с различными древними патериками, с произведениями св. Симеона Нового Богослова, св. Григория Паламы и др. Все это указывает на то, что сербы в период правления Неманичей и после него, как и остальные балканские славяне, обладали очень развитым чутьем к богословским и экзегетическим преданиям Церкви и способностью постигать самые глубокие духовно–интеллектуальные высоты, содержащиеся в переводимых работах. Эта богословско–экзегетическая преемственность и органическая связь и единство с исконными православными духовными и библейскими преданиями смогли сохраниться тем или иным способом вплоть до XVIII века. Вторая половина XVIII века (если не раньше) и особенно первая половина XIX века представляют собой перелом в этих взглядах и во многом прекращение этого континуитета; этот переломный момент оказал решающее влияние на все духовные и культурные события [в истории] сербского народа до наших дней.
Экзегеза Ветхого Завета у русских и болгар
Развитие богословской мысли в Древней Руси было органически связано как с византийской Церковью, так и с духовными событиями у балканских славян — болгар и сербов. Первыми ветхозаветными текстами, переведенными на древнерусский язык после принятия христианства Русью, были фрагменты библейских книг, собранные в сборнике под названием Паримийник [362] , который использовался в богослужебных целях. Самой популярной ветхозаветной книгой на Руси была Псалтирь Давида. По ней учились письменности, учили ее наизусть. В этом нет ничего удивительного, если учесть, что главными носителями письменности и вообще мысли в то время были монахи (в данном конкретном случае — Киевско–Печерской Лавры), для которых Псалтирь испокон веков была и представляла главное духовное и молитвенное чтение. Вместе с текстом Псалтири в Древней Руси очень рано начали появляться и толкования на текст, т. е. так называемая «толковая и гадательная Псалтирь». «Толковая» Псалтирь содержит толкования символического и аллегорического типа на псалмы, а «гадательная», т. е. Псалтирь для предсказаний, должна была помогать человеку найти «правильное» решение в каком–то затруднении или проблеме [363] .
362
Литература: Подскалъски. Христианство и богословская литература. С. 125–126 (примеч. 343); СККДР. Вып. 1. С. 72, 81–83. — Ред.
363
См.: Кусков. История древнерусской литературы. С. 27. [В указанном месте в качестве примера приводится гадание по Псалтири Владимира Мономаха, о чем тот сообщает в своем «Поучении». См. также: Истрин В. М. К вопросу о гадательных псалтирях // Летопись Историко–филологического общества при Новороссийском университете (Одесса). 1901. Т. 9. Византино–слав. отд. № 6. С. 153–202; ПЭ X, 258–259.]
Как у балканских славян, так и на Руси очень рано начали использоваться переводы святоотеческих богословских и экзегетических трудов. Так, например, из работ св. Василия Великого и у русских использовался перевод его Шестоднева в редакции (с дополнениями из св. Иоанна Златоуста и других толкователей) Иоанна, экзарха Болгарского [364] . И вообще, большое количество переводов попадало на Русь через Болгарию, которая уже в X веке переживала великий духовный и государственный расцвет [365] . Через Болгарию до Руси дошли и некоторые ветхозаветные апокрифы, героями которых были Адам и Ева, праотец Енох, Мелхиседек, Авраам, Давид и Соломон [366] . Появление этих апокрифов связано с богомильской ересью: во многих из них присутствует богомильский дуализм [367] . Большинство этих ветхозаветных апокрифов входило в состав Палеи [368] , сборника повествований на ветхозаветные темы («Как Бог сотворил Адама», «О Соломоне и царице Савской», «Притча о Соломоне и Китоврасе», т. е. кентавре, демоническом существе, которое помогает Соломону в строительстве Иерусалимского храма: эта притча находится в связи с талмудическим апокрифом «О Соломоне и Асмодее», а через этот апокриф — с древними иранскими и индийскими легендами). Эти апокрифы своей красочностью переплетались с народными верованиями, и иногда некоторые мотивы из них даже изображались на каменных рельефах храмов [369] . Целью многих из этих апокрифов было не простое удовлетворение любопытства читателей, но в первую очередь — нравственно–поучительное влияние на них [370] .
364
См. выше, с. 116, примеч. 4. — Ред.
365
Кусков. История древнерусской литературы. С. 28.
366
Там же. С. 30. См.: Антик. Низ страниците jужнословенските кньижевности. С. 15, 19. См. также: Ке rn . Les traductions Russes. Р. 25. [На указанной странице, как и во всем справочнике Керна, ничего не говорится о ветхозаветных апокрифах. О ветхозаветных апокрифах на Руси см., например: СККДР. Вып. 1 (Апокриф о Енохе, с. 40–41; Апокрифы и сказания о Данииле, с. 44–47; Апокрифы о Аврааме, с. 47–49; Апокрифы о Илье Пророке, с. 58–59; Апокрифы о Мелхиседеке, с. 62–63; Апокрифы о Моисее, с. 63–67; Видение Исаии, с. 95–98; Заветы двенадцати патриархов, с. 183–184; Откровение Варуха, с. 282–283; библиогр. дополнения: Вып. 3. 4. 4. С. 806–808, 813, 822); Вып. 2. 4. 1 (Апокриф о Адаме и Еве, с. 47–51; Апокрифы о Давиде, с. 52–59; Апокриф о Ламехе, с. 52; Апокрифы о Соломоне, с. 66–68); 4. 2 («От коих частей создан бысть Адам», с. 153–155); ПЭ III, 47–50, 55–57. Значительная часть этих апокрифов в древнерусских переводах издана в кн.: Порфирьев. Апокрифические сказания; с парал. рус. пер.: БЛДР III. См. также: Подскальски. Христианство и богословская литература. С. 13 (примеч. 37), 74–75 (примеч. 228).]
367
О богомильстве имеется специальная библиография К. Гечевой (София, 1997). См. также: ИАБ VI, 546–553; ПЭ V, 471–473 (к списку богомильских источников следует добавить комментированные издания «Книги о двух началах» и «Катарского требника» в SC 198 и 236). — Ред.
368
СККДР. Вып. 1. С. 285–288; Вып. 3. Ч. 4. С. 822; Подскальски. Христианство и богословская литература. С. 108–109 (примеч. 324). — Ред.
369
Кусков. История древнерусской литературы. С. 32. [Об изображении Китовраса, героя апокрифа «Сказание о Соломоне и Китоврасе», на каменных рельефах Георгиевского собора Юрьева—Польского (нач. XIII в.) и на «Золотых» Васильевских вратах, сделанных в 1336 г. для Софии Новгородской.]
370
О роли апокрифов в древнеболгарской литературе см. также на русском языке: Полывянный. Культурное своеобразие. С. 116–129. — Ред.
В начале XII века в Киевской Руси появляется известная Повесть временных лет [371] , в которой мы встречаемся с первым историософским видением, библейски обоснованным, видением возникновения и включения русского народа и вообще славян в мировую историю. По этому видению славяне, как и греки, относятся к одной семье народов, которая имеет своего родоначальника — сына Ноя Иафета [372] . Это видение впоследствии сыграло великую роль в формировании исторического сознания русского народа и его мессианского
371
СККДР. Вып. 1. С. 337–343; Вып. 3. Ч. 4. С. 824–825; Подскальски. Христианство и богословская литература. С. 330–351. — Ред.
372
Кусков. История древнерусской литературы. С. 44.
Значительным произведением проповеднической прозы в России XI века является сочинение Слово о законе Моисеом данеем, и о благодати и истине Иисус Христом бывшии, написанное Киевским митрополитом Иларионом [373] . Сравнивая иудаизм (закон) с христианством (благодать), Иларион доказывает преимущество благодати над законом. Закон был распространен только между евреями, а благодать Бог дал своим народам. Если Ветхий Завет — закон, данный Моисею на Синае, — регулировал только жизнь еврейского народа, то Новый Завет, христианское учение, имеет всемирное значение, и каждый народ имеет право для свободного принятия этой благодати. Этим Иларион отбрасывает византийскую теорию вселенской империи и Церкви и стремления, которые существовали в Византии на монополизацию права на благодать; в противовес этим стремлениям ветхозаветного типа он придерживается учения, что на благодать имеют одинаковое право все народы без различия. Его конечной целью было включение русского народа в равноправное сообщество христианских народов. «Первым был закон, а потом благодать; сначала тень, а потом истина» [374] , — говорит митрополит Иларион в своем произведении, в котором он часто цитирует тексты из Ветхого Завета, придавая, вслед за апостолом Павлом, Сарре и Агари и их сыновьям Исааку и Исмаилу типологически–символический смысл — смысл рабства и свободы, закона и благодати [375] . В этом своем Слове, которое оказывало великое влияние на русских писателей вплоть до XV века, Иларион часто употребляет символы и метафорические сравнения: закон — это «иссохшее озеро» [376] , многобожие — «мрак идольский», «тьма служения бесовского» [377] , благодать — «наводнившийся источник» [378] .
373
СККДР. Вып. 1. С. 198–204; Вып. 3. Ч. 4. С. 815–817; Подскальски. Христианство и богословская литература. С. 148–152. — Ред.
374
«Прежде законъ. ти по томь благодать. прежде стень. ти по томь истина» (гл. 7) // Акентьев. «Слово о законе и благодати». С. 124. Ср. Евр. 8, 5; 10, 1. — Ред.
375
Кусков. История древнерусской литературы. С. 59.
376
«И законное езеро пресъше» (гл. 27) // Акентьев. «Слово о законе и благодати». С. 136. — Ред.
377
«Яко не презре до конца твари своеа идольскыимъ мракомъ одержиме быти» (гл. 1) // Там же. С. 122. — Ред.
378
Кусков. История древнерусской литературы. С. 60. [«Евангельский же источникъ наводнився. и всю землю покрывъ. и до насъ разлиася» (гл. 27) // Акентьев. «Слово о законе и благодати». С. 136.]
Новое великое пробуждение интереса к Библии и ее толкованию произошло в России под влиянием духовного возрождения у балканских славян, болгар и сербов, возрождения, которое опять находилось в органической связи со святогорским исихазмом XIV века. Это было время великой переводческой работы, представителем которой в Болгарии был патриарх Тырновский Евфимий [379] , сам ученик святогорских молитвенных молчальников (исихастов). Что касается переводческой деятельности Евфимия и его учеников, то они особое внимание уделяли буквальности, слову. По их представлению, слово органически связано с сущностью вещи или явления, которую оно определяет. Понимание вещи зависит от ее правильного именования: каждое слово имеет свое определенное значение, и его изменение в состоянии изменить и его смысл. Поэтому не безразлично, какое слово употребляется при переводе и на какой язык перевод делается. Это понимание слова отразилось, в частности, и на переводах текстов Священного Писания, которые появились во время патриарха Евфимия, и на стиле этих переводов. Переводы Священного Писания того времени сыграли весьма значительную роль в формировании первого полного издания всех книг Священного Писания на церковно–славянском языке во времена Новгородского архиепископа Геннадия (1499 год). Тот стиль перевода и письма был перенесен в Россию двумя сербами — митрополитом Киприаном и Пахомием Логофетом, как и известным Григорием Цамблаком [380] . Цамблак был учеником патриарха Евфимия, он написал и житие [381] патриарха, которое относится к его лучшим работам. В этом житии он свидетельствует, что духовное влияние Евфимия распространилось далеко за границы Болгарии, на север (Румыния, Россия) и запад (Сербия) — «до Иллирика» [382] , как посредством его работ и переводов, так и через духовное сияние и деятельность его многочисленных учеников. Патриарх Евфимий воистину считается реформатором всей литературной и культурной жизни Болгарии. Духовно и богословски он примыкает к лучшим традициям византийского Востока, а с точки зрения языка он обновил во многом наследие святых Кирилла и Мефодия, стараясь оставаться верным оригиналу, с которого он переводит, и избежать языковой грубости и неясности, которыми, по мнению Цамблака, были перегружены прежние переводы [383] .
379
Литературу см.: Podskalsky. Theologische Literatur in Bulgarien und Serbien. S. 198, Anm. 851; ИАБ (по именному указателю). Годы жизни: ок. 1320/1330–ок. 1402. — Ред.
380
Кусков. История древнерусской литературы. С. 126. [ПЭ XII, 583–592. Литературу см. также в: Podskalsky. Theologische Literatur in Bulgarien und Serbien. S. 198— 205 (и по именному указателю на Camblak); ИАБ (по именному указателю). Годы жизни: ок. 1365–1419/1420.)
381
Точнее, «Похвальное слово». — Ред.
382
Григорий Цамблак. Похвално слово. С. 196.
383
Там же. С. 168.
То, о чем свидетельствует житие и работа патриарха Евфимия и его духовное сияние через многочисленных учеников, это органическая связь и взаимное проникновение всех существовавших тогда православных народов без различия. Исихазм, как некая волна возрождения, захлестнул все страны тогдашней православной вселенной и вдохнул новое дыхание и силу во все духовные, экзегетические и богословские устремления того времени. Сам Евфимий одновременно боролся против манихейско–богомильского дуализма, который из Болгарии много ранее распространился по всему Балканскому полуострову и одной из наиболее существенных черт которого было отрицание боговдохновенности Ветхого Завета, и против акиндинистов, приверженцев варлаамитской ереси, которые, придя в Болгарию, продолжали плести интриги и клеветать на св. Григория Паламу и его учение. Против манихейско–богомильского дуализма, согласно которому Творец мира — в первую очередь некий злой демиург, а не Бог, а Моисей и другие пророки — слуги не Бога, но диавола, борьба велась начиная с X века. В этом отношении еще в X веке особо выделялся известный пресвитер Козьма [384] , который в своей работе Беседа против новоявленной богомильской ереси опровергал взгляды богомилов на сотворение мира и доказывал боговдохновенность Ветхого Завета [385] . Эта борьба против богомильского дуализма длилась очень долго, разжигаемая временами разными богомильскими апокрифами, которые распространялись еретиками и в которых, как правило, отрицался Ветхий Завет и приписывался, как и сотворение мира, сатане. Так, например, в апокрифе «Тайная книга» сатанинскими слугами называются даже Енох, Моисей, пророк Илия, Иоанн Креститель [386] . Против всех этих искажений библейского послания Церковь боролась, в частности, и переводами святоотеческих толкований ветхозаветных книг, в которых излагалась правильная позиция по отношению к поруганному Завету. В качестве примера можно привести так называемую Болонскую Псалтирь XIII века [387] , написанную «в граде Охриде, в селе Равне при царе Асене Болгарском». В сущности, речь идет о толковании Псалтири, приписываемом св. Афанасию Александрийскому [388] . Естественно, что все эти переводы благодаря единству литературного языка у всех православных народов славянской языковой сферы находили широкий круг читателей далеко за границами тех стран, где они были переведены, в их прямом употреблении или через новые переписывания [389] Лучшим примером этого является Шестоднев Иоанна Экзарха Болгарии [390] , переведенный и отредактированный в X веке, во время болгарского царя Симеона, переписанный в монастыре Хиландар Феодором Грамматиком (1263 год) и попавший в Московскую Синодальную библиотеку. (Феодор Грамматик «безбородый» переписал этот Шестоднев по распоряжению духовника монастыря Хиландар, известного биографа Доментиана.) [391]
384
Исследование о Козьме и критическое издание его сочинения: Бегунов. Козма пресвитер. — Ред.
385
Антик. Низ страниците jужнословенските кньижевности. С. 101–166, 174, 202.
386
Там же. С. 200–201. См. также: Георгиев. Литературата. С. 33–38, 220–228.
387
См. о ней: ПЭ V, 653–654. — Ред.
388
Георгиев. Литературата. С. 81–86, 118–121.
389
Там же. С. 127–128.
390
СККДР. Вып. 1. С. 481–483. — Ред.
391
Георгиев. Литературата. С. 183–198.
О том, что к апокалиптическо–пророческой литературе ветхозаветного типа [392] существовал огромный интерес, свидетельствуют многочисленные книги этого типа, относящиеся к XIII веку, которые распространялись как среди балканских славян, так и среди русских. Приведем названия некоторых из этих книг: Пандехово пророческое сказание, Пророческое сказание (в котором первое «пророчество» — видение пророка Даниила о царях и последних днях, второе — введение к пророку Даниилу, третье — толкование Даниила; и все это — апокалиптика, вдохновенная Ветхим Заветом, связанная со временем и событиями периода создания этого апокалипсического текста); сюда же относятся и сочинение богомильского характера [393] Сказание пророка Исаии о будущих летех, Слово о Крестном Древе [394] , Откровение Варуха [395] , известное в южнославянской и русской версиях, и другие [396] .
392
6 См.: ПЭ III, 24–39, особенно 38–39. — Ред.
393
Об апокрифах богомильского характера см.: Podskalsky. Theologische Literatur in Bulgarien und Serbien. S. 136–137 (Anm. 580). — Ред.
394
СККДР. Вып. 2. Ч. 1 (Апокрифы о Крестном Древе, с. 60–66). Древнерусские переводные сказания о Древе Крестном изданы в кн.: Порфирьев. Апокрифические сказания. С. 96–103, 216–220; см. также: БЛДР III, 284–291. — Ред.
395
ПЭ VI, 702–703, 705 (библ.). — Ред.
396
Георгиев. Литературата. С. 244–274. См. также: Антик. Низ страниците jужно- словенските кньижевности. С. 188–245.