История, в части касающейся
Шрифт:
Через подобные процедуры я уже проходил много раз. В результате тестов выяснялась психологическая и ментальная готовность оперативников к выполнению конкретного задания. Тех, кто оказывался не готов, к выполнению этого задания не допускали.
Как следствие, потери личного состава в процессе проведения операций сократились до нуля. Бывали лёгкие ранения, но случаев
гибели людей больше не было. Наука здорово помогала. То, что происходило сейчас, несколько отличалось от того, с чем я уже был знаком. Наверное, кое-что доработали. Наконец Палыч отозвался:
— Я так и знал!
вот эту часть тела, в просторечии именуемую мозгом.
— А я щаз разнесу эту халабуду в дребезги попалам! Мало того,
что из меня тут все секретные сведения вытянули, так ещё и умным обозвали! — возмутился я.
— Вы, Сёма, ещё за тот случай не отсидели, — утихомирил меня
Палыч. — А теперь серьёзно. Диаграммы показывают, что, в общем, вы готовы к заданию в психолологическом плане. Физическую и боевую готовность подтянем. Не слишком сложно будет напомнить то, что уже и так известно.
— Я, наверное, что-то пропустил за время своего
отпуска, — вставил я.
Моё ощущение, что что-то изменилось за прошедший месяц оказалось верным, хотя на первый взгляд всё было обычно. "Почему всё не так, вроде всё, как всегда?." Когда только успевают? А, главное, откуда это всё приходит?
Я только было открыл рот, чтобы задать вопрос, как Палыч продолжил:
— Наверное. Хотя программа эта относительно новая, всё же не
первый день мы ею пользуемся. Возможно, в отдалённом будующем станет общедоступной, но пока это гениальное достижение отечественной науки используется только в очень редких случаях. В основе метода лежит постулат о том, что человек никогда не забывает ничего, что видел, слышал, ощущал и так далее. Иногда проблема в том, что он, этот человек, вспомнить не может. Вот мы, группа альтруистов, и помогаем вспомнить, а так же настроиться на задание или процесс обучения.
— Альтруист Павлович,с тем что в голове находится —
понятно, а как быть с мышечной памятью, рефлексами, физическими способностями? Я думал, что нахожусь в неплохой физической форме, это к слову о том, что вы подтяните мне физическую форму, — поинтересовался я.
— Вот сыпит профессор! — всплеснул руками Палыч. — Тут
немного похитрее будет, но тоже не бином Ньютона. Рефлексы можно улучшить, мышечную память восстановить, собственно, не восстановить саму память, а восстановить связи между отдельными элементами. Физические способности можно развить, в определённом смысле.
— Здорово, значит я всё-таки буду кацманафтом!
— Лена, давайте ему всё-таки вырежим чего-нибудь, уж больно
ехидный клиент попался! — предложил Палыч.
— Но, но! Нечего замахиваться на достояние Республики, а то
наши придут . . . — стал грозить я.
— Знаем, знаем! — беря меня под локоть и подводя к другому
креслу, сказал светило. — Но эти, таки наши, кто они такие, есть ли у них мандат, батенька? А у меня разрешение есть, и с начальником я дружу. Так что не пугайте нас, людей нервных, своими друзьями, не то худо будет!
Я сел в кресло и обиженно замкнулся, старательно оттопыривая губу. С чувством юмора у этих ребят всё в порядке. С техникой и теорией здесь тоже
Елена приладила мне на голову схожий обруч с проводами, одела на запястья всё те же провода и расставила по всему телу в произвольном порядке провода на присосках. Я стал похожим на электроёжика.
Мне дали выпить какую-то жидкость мутного цвета с нейтральным вкусом. Я приготовился отключиться, но ничего подобного не произошло. Тихо гудела аппаратура. Я ощущал лёгкую вибрацию всем телом, но и только. Позже стал чувствовать, как если бы все мышцы стали гудеть. Это продолжалось довольно долго. Я сумел задремать, расслабившись и разомлев.
Очнулся я от того, что Палыч тряс меня за плечо.
— Просыпайтесь, мы закончили. Теперь всё от вас зависит. На данный момент нам нечего добавить.
— И на том спасибо, — поблагодарил я.
Я поднялся с кресла и вышел на улицу. Судя по положению солнца было что-то около трёх часов по полудню. Приходилось определяться по солнцу, так как свои часы я сдал вахтёру вместе со всеми своими вещами, коих было не так уж много: часы, водительские права, немного мелочи и ключ от квартиры, где могли бы находиться деньги.
Вся моя группа должна была пройти через этот медицинский осмотр. Я отправился на стрельбище. Там, помимо бойцов моей группы, к своему удивлению обнаружил Микульского. Я удивился ещё раз, когда увидел результаты его стрельбы. Чего-чего, а такой приличной стрельбы от профессора я не ожидал. Светило науки выбил восемь десяток и две девятки по силуэту из "Стечкина" на десятиметровом рубеже. Странный казачок!.
Я встал у стенда и начал с ВСК на стометровом рубеже, потом перешёл на "Стечкина" и ГШ-18 на десятиметровом, потом на двадцатиметровом рубеже. Результаты были стабильными — все десятки, только вот в дырку от первой пули уложить все остальные мне никак не удавалось.
После стрельбища мы ушли в наши "казематы" изучать разведданные и оперативные сводки. Меня не оставляло чувство, что меня разыгрывают. Какая-то чертовщина с планетами, мирами, профессорами! На кой козе баян, если она и так весёлая?! Какой может быть профессор на задании? Какой космос, что за бредни?! Я попытался отогнать отвлекающие меня мысли и решил посмотреть чем всё это кино кончится.
На следующее утро мы бежали свои обычные восемь километров. С нами рядом гарцевал профессор, ничуть не отставая от нас. Я, признаться, не ожидал, что человек науки способен на такое. Может он и не профессор вовсе? Надо бы приглядеться к нему поближе. Просто так Палыч нам его не сунул бы. Интересный экземпляр . . .
Потом опять были стрельбы, затем снова у экранов компьютеров мы изучали лица известных нам боевиков. Многие из них должны были находиться в интересующей нас банде.
Вечером Микульский разложил перед нами карту местности, где нам предстояло проводить операцию. Признаться, я опешил, когда увидел её. Ничего подобного я раньше не встречал. Карта