Истребители. Трилогия
Шрифт:
Уходим в ночь, уходим в дождь, уходим в снег.
Батальонная разведка
Мы без дел скучаем редко,
Что ни день, то снова поиск, снова бой.
Ты, сестричка в медсанбате,
Не тревожься, Бога ради,
Мы до свадьбы доживём ещё с тобой!
Ты,
Не тревожься, Бога ради,
Мы до свадьбы доживём ещё с тобой!
А если так случится вдруг
Тебя навек покинет друг,
Не осуждай его, война тому виной.
Тебе наш ротный старшина
Отдаст медали, ордена,
В разведке заработанные мной.
Тебе наш ротный старшина
Отдаст медали, ордена,
В разведке заработанные мной.
Батальонная разведка
Мы без дел скучаем редко,
Что ни день, то снова поиск, снова бой.
Ты, сестричка в медсанбате,
Не тревожься, Бога ради,
Мы до свадьбы доживём ещё с тобой!
Ты, сестричка в медсанбате,
Не тревожься, Бога ради,
Мы до свадьбы доживём ещё с тобой!
Когда закончится война,
Мы все наденем ордена,
Гурьбой усядемся за дружеским столом.
И вспомним тех, кто не дожил,
Кто не допел, не долюбил,
И чашу полную товарищам нальём.
И вспомним тех, кто не дожил,
Кто не допел, не долюбил,
И чашу полную товарищам нальём…
…Мы до свадьбы доживём ещё с тобой.
Ба-ата-альон-ная разведка
Мы без дел скучаем редко,
Что ни день, то снова поиск, снова бой.
Ты, сестричка в медсанбате,
Не тревожься, Бога ради,
Мы
Ты, сестричка в медсанбате,
Не тревожься, Бога ради,
Мы до свадьбы доживём ещё с тобой.
(Морозов И.)
Песня была удивительно длинной, но я спел ее полностью. Что уж говорить она была одной из моих любимых, которую я знал назубок, даже те ее варианты, что были переделаны, но сейчас исполнил в авторском тексте.
Поморщившись, потер плечо, оно доставляло мне все больше и больше проблем. Двигалось так же, но болеть стало сильнее.
– На чем я закончил? А, как решил поговорить с пленным летчиком. И первый вопрос был таков. Почему они убивают женщин и детей. Мне часто приходилось это видеть, и я не раз поражался бесчеловечной жестокости немецких летчиков буквально уничтожавших с воздуха колонны беженцев и санитарные поезда. И знаете, что он мне ответил?..
– Да где? – ворох листов рассыпался по полу. Упав на колени комиссар Мерецков стал шустро ворошить их ища нужный.
– Точно тут был? – пыхтел рядом главный редактор, бегло изучая каждый листок, но пока им не попадался нужный.
– Да был. Тут все не то. Это бухгалтерия, а нужны были приказы, а в них конверта не было. Может я его в сейф убрал? – остановившись, задумался комиссар.
Бормочущее на средней громкости радиорепродуктор на стене, выдал новый перл Суворова.
– Твари! – отвлекшись от поисков высказался редактор прислушавшись к глухому голосу летчика который довольно подробно рассказывал про какой-то план «Ост».
– Угу. Запись идет? – забеспокоился Мерецков, копаясь в сейфе.
– Конечно, был же приказ.
– Хорошо. Есть! Вот он, – замахал комиссар конвертом, в котором обычно перевозили приказы.
Редактор Симанович с облегчением вздохнул. Теперь им есть чем прикрыться от проверок из политуправления штаба фронта. Слишком уж за гранью шел эфир.
– Не знаю, кто его прислал, но человек, пославший этот приказ не мешать, товарищу Суворову, умен, причем очень, – задумчивым голосом пробормотал редактор, не отвлекаясь от прослушивания.
– Умный – это да… Тут личная подпись наркома товарища Берии, – ответил комиссар, от чего Симанович от неожиданности закашлялся.
Похлопав его по спине, Мерецков кивнул на репродуктор:
– Сейчас звонки начнутся, переводи все на меня, а пока иди в комнату записи контролируй там все. Я сейчас бойца пришлю, пусть охраняет. Это же такая бомба.
– Так не мы одни пишем…
Штаб 11-й армии.
– Чушь какая-то. «Ост», недочеловеки… – говорил командующий 3-й Королевской Румынской армии генерал-лейтенант Пётр Думитреску. Морщась, он слушал перевод немецкого офицера, стоявшего у большого радио разукрашенного вырезанными барельефами с Африканской охотой.